Читать книгу "Чудо в пушистых перьях - Татьяна Полякова"

— Давай, — согласилась Груня, и я подробнейшимобразом все ей рассказала с того самого момента, как напилась до бесчувствия навечеринке.

Груня внимательно выслушала и сморщила курносый нос, которыйв результате сделался похожим на пуговицу, веснушки россыпью стали ещезаметнее, а пухлые губы сложились трубочкой.

— Да, — сказала она после некоторой паузы. —Тут надо хорошо подумать, с какого бока к моему дураку подъехать. С нимпо-простому нельзя, только в темноте, и наоборот.

Последняя фраза была мне не совсем понятна, но спорить я нестала, а с надеждой спросила:

— Ты с ним поговоришь?

— С Витькой? — удивилась Груня и замоталаголовой. — Я с ним принципиально не разговариваю.

— Вообще? — кашлянула я.

— Ну… сволочь, он всю мою живность извел. Садюга.

— Как извел? — испугалась я.

— Вот так… — На глазах Груни выступили слезы. —Выбрал время, когда я ушла к зубному врачу, собрал всех и увез куда-то загород. Вернулся один Пафнуша, ты же знаешь, какой он умный, а остальные… —Груня закусила губу и уставилась в угол невидящим взглядом.

— Ну чего ты, — попробовала успокоить я подругу,обнимая ее за плечи. — Может, живые они…

Она уткнулась мне носом в плечо и всхлипнула:

— Бродят где-то голодные… А зимой? Куда они зимой?Убила бы эту сволочь. Двадцать семь душ загубил.

— Двадцать семь котов? — слегка опешила я.

— Нет, котов двенадцать было, Пафнутий тринадцатый,оттого и выжил, наверное… Шесть собак, а остальные кошки. Две беременные, междупрочим, вот-вот окотились бы, а этот гад их…

Похлопывая плачущую Груню по спине, я робко огляделась, итут мне в голову вдруг пришла мысль, что неведомый Витька, как бы этовыразиться… ну, в общем, четвероногих друзей было, пожалуй, многовато.

Груня между тем немного успокоилась, высморкалась, провеларукой по спине Пафнутия и сказала:

— Один он теперь у меня. С рук не спускаю. Боюсь, какбы Витька и его не угробил.

— Значит, вы с мужем поссорились? — вздохнула я,решив, что пришла зря.

— Поссорились, — презрительно фыркнулаГруня. — Да я эту сволочь… Ладно, пусть живет, вражина. Отольются ему моислезы… В общем, я с ним не разговариваю, жрать не готовлю и к телу не допускаю.

— А чего живешь тогда? — спросила я, потому чтодля меня такая жизнь была бы крайне обременительной.

— Разведусь, — кивнула Груня, — толькопопозже. Я у него деньги тырю. Он же пьет, считай, каждый день, с горя,естественно, а по пьянке дурак дураком. То есть он и так дурак, а пьяный вовсеничего не помнит. Ну, я все карманы навыверт.

— И многб натырила? — спросила я.

— Тридцать тысяч.

— Рублей?

— Ты что, мой рубли в кармане не носит. Он же крутой…садюга паршивый…

— Так может, это… хватит? — спросила янеуверенно. — В смысле, тырить?

— Нет, не хватит, — покачала головой Груня. —Я приют хочу открыть, для кошек и собак. Одиноких. На это деньги нужны. Вотсоберу тысяч пятьдесят, тогда можно начинать. Глядишь, найду спонсоров, дело-товедь нужное. Пойдешь ко мне врачом?

— Конечно, — кивнула я. — У меня тоже мысльнасчет приюта была…

— Вот и хорошо, — обрадовалась Груня. —Большой персонал не понадобится, будем детей привлекать за животными ухаживать.Дети добрые, помогут. Объявление в газеты дадим… Откормим живность, отмоем иновых хозяев найдем… Но это мы с тобой после детально обмозгуем, а сейчас ствоим делом решим. Значит, так. Просить моего дурака о чем-либо — пустая тратавремени. Придется идти в обход. Для начала вам надо познакомиться. Это просто.Он скоро должен прийти, потому что уже два дня не был, а больше двух дней он непропадает.

— Ясно, — кивнула я, хоть никакой ясности для менятут не было, но Груне я доверяла и слушала ее, не перебивая.

— Ты, когда он придет, улыбнись ему зазывно, он этолюбит, потому что дурак. Только лицо накрась. И одеться тебе надосоответственно… Найдем чего-нибудь подходящее, чтоб он решил, что ты тоже дура,свой своего не проглядит. Он непременно западет и тебя в постель потащит. Онвсех моих подруг перетрахал, из принципа, думает, я его ревновать начну, а мнепо барабану. Да после того, что он сделал… Короче, твоя задача улыбаться шире,а там уж он сам расстарается. Домой к тебе явится или с работы встретит. Ипотащит на квартиру, это в Салтыковке, тут рядом, квартира у негоконспиративная. Урод, а то я о ней не знаю… В общем, он тебя туда и повезет.

— Слушай, — забеспокоилась я, так как такие перспективыменя совсем не радовали, — не хочу я с твоим Витькой трахаться.

— И не надо, — успокоила меня Груня. —Главное, все по-умному разыграть. Едешь с ним в Салтыковку, то-се, тут и япоявляюсь. Залеплю своему придурку в ухо и удалюсь. Ну, конечно, тебя малостьза волосы потаскаю. Понарошку. После этого он почувствует себя виноватым, и воттогда ты расскажешь ему о своих проблемах, мол, для того ко мне и приходила,чтобы их решить. Поняла?

— Поняла. — Я кивнула, но покоя Грунины слова вмою душу не внесли.. — А нельзя как-нибудь попроще? — робко спросилая.

— Нет, — вздохнула подруга. — Попроще можно скем угодно, тоько не с моим дураком. Попроси его о чем-нибудь по-человечески,так он все наоборот сделает. Так что лучше время не тратить.

Делать наоборот мне вовсе не хотелось, и так перспектива нерадовала: а если мы допустим ошибку, и к моим недругам присоединится еще иневедомый Витька… В конце концов пришлось согласиться с Груней, ведь она лучшезнает своего мужа и пути подхода к нему тоже.

— Пошли переодеваться, — позвала она, —заодно все в деталях обсудим.

Переодевание проблем не вызвало. Груня, как и я, среднегороста, и комплекция у нас примерно одинаковая. Мы почти целиком внедрились вшкаф-купе, стоявший в спальне, и минут пятнадцать прикидывали, во что меняодеть. В конце концов выбрали платье ядовито-зеленого цвета с огромным вырезом.Я влезла в него, Груня застегнула «молнию», мы уставились в зеркало и сошлись вмнении, что я в нем — форменная шлюха. Пододвинув ногой стул, Груня усадиламеня перед зеркалом и занялась моей прической. Через десять минут, израсходовавфлакон лака, подружка смогла соорудить на моей голове нечто выдающееся.Названия этому не было, но общий вид впечатлял.