Читать книгу "Поверь в любовь - Ирина Надеждина"

– Я действительно здесь уже целый месяц?

– Да. Сегодня ровно месяц. Напугал ты всех. Не буду тебя утомлять. Попробуй ещё заснуть.

Владислав прикрыл глаза. Ему хотелось вернуться к той прозрачной стене, чтобы увидеть снова Валентина, но этого не получалось. Вместо этого росло и росло чувство беспредельного одиночества и удвоенной тоски.

Силы возвращались быстро. На третий день он уже мог садиться, не взирая на протесты коллег. Его перевели из зала в бокс. К нему началось настоящее паломничество. Всем почему-то хотелось на него посмотреть. Эти визиты и бурная радость окружающих не вызывали у него никакой реакции. Немного легче становилось, когда приходил Дан. Он не надоедал глупыми вопросами, не выражал никаких бурных эмоций. Иногда он просто сидел рядом и ничего не говорил. Владислав увидел у себя на груди слева наклейку. Голова всё также тупо болела, но он привык к этой боли на удивление быстро. На четвертый день он попросил у медсестры Кристины зеркало. Она принесла ему свою пудреницу, и он увидел свое лицо бледное, похудевшее, осунувшееся, с усталыми потухшими глазами. На левом виске также была наклейка. Обритые волосы стали отрастать, и дошли уже до длины «военкомата». На пятый день он встал, чем привел в ужас всех своих подчиненных. Тело казалось на удивление легким, движения давались с трудом. В эту ночь дежурил его хороший друг – Славик Попович. Владислав лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. В голову не шло ни единой мысли. Ему казалось, что он провалился в пустоту, и эта пустота заполнила его всего. Славик пришел и сел рядом с кроватью на вращающийся табурет. Владислав повернулся к нему.

– Почему не спишь? – спросил Славик. – Поздно уже.

– Не хочется. Выспался.

– Хочешь что-нибудь снотворное?

– Нет. Не волнуйся, я в норме.

– Как ты?

– Нормально.

– Влад, пятый день одна и та же песня: «Нормально», – Славик посмотрел на него с укоризной.

– Ты хочешь, чтобы было не нормально?

– Я хочу, чтоб было нормально, но после всего этого, что-то не сходятся концы с концами.

– Всё сходится, Славик. Я знаю, что вы меня хоронить ещё месяц назад собрались. Не время мне ещё.

– Почему ты решил, что тебя хоронить собрались? – Славик был явно сконфужен.

– Я всё видел и слышал с того момента, как у меня сердце стало. Сначала те семнадцать минут, а потом и всё остальное.

– Видел и слышал? – Славик смотрел на него как на привидение. – Влад, но ведь у тебя была полная кома, зрачки на свет не реагировали, сам не дышал, ни одного рефлекса не было. И откуда ты знаешь про семнадцать минут? Сказал кто-то?

– Я всё видел и слышал сам. Серега Шмелев тогда дежурил. Прошло семнадцать минут с момента остановки сердца, он всё возился со мной. Потом сказал, что я отмучился, а потом у меня появилась фибриляция и слабые сокращения. Разве не так?

– Всё так. Сердце стало давать сбои первый раз в операционной, потом здесь.

– Куда меня переведут?

– В нейрохирургию. Пули из головы у тебя так и не достали. Гематома рассосалась. Легкого левого часть пришлось выкинуть сразу.

– Это я знаю. Про голову не знал.

– Сильно болит?

– Нет. Так, тупо ноет.

– А дышать нормально?

– Не сказали б, и не заподозрил бы. Шов хоть косметический наложили?

– Относительно.

– И на том спасибо. У тебя курево с собой есть? – Владислав сел. – Что ты смотришь так, будто марсианина видишь?

– Есть, – растеряно ответил Славик. – А что?

– Дай сигарету и окно открой. Удавиться с тоски охота.

– Но ведь нельзя же, Влад, – слабо запротестовал Славик.

– Можно. Не волнуйся, хуже мне не станет, не помру я ещё долго.

– А вдруг?

– Не выдрючивайся, – Владислав посмотрел ему в глаза, – давай.

Они закурили. Славик потушил свет и открыл окно, впустив ночную свежесть. Некоторое время они молчали. В темноте только то ярче, то тусклее становились огоньки сигарет. Владислав глухо спросил:

– Ты не знаешь, Валек долго… – он осекся и после паузы добавил. – Не хочу Дану соли на раны подсыпать.

– Сразу. У него одна пуля в сердце вошла, вторая в солнечное сплетение.

– А Дина?

– Два часа. Так в себя и не пришла. Тебя привезли вместе с ней. Ты ещё что-то говорил. Бредил. Валька звал.

– Я помню, – Владислав вздохнул. – Как я в себя пришел?

– Это не на моей смене было. Говорят, Лерка Марусевич услышала, как ты просишь пить. За минуту до этого к тебе подходил Володя, у тебя всё было на нуле. Володю чуть инфаркт не хватил, Лерка с перепугу тонометр разбила. Всё, Влад, хватит, бычкуй. Не дай Бог что, до конца своих дней себе не прощу.

– Окно не закрывай, – Владислав бросил в окно окурок. – Шел бы ты спать, если работы нет.

– А ты?

– Я ещё успею выспаться. Иди.

Славик ушел, а он снова остался в пустоте одиночества. Ночь продолжалась долго, из открытого окна доносились слабые редкие звуки ночного города. В коридоре время от времени кто-то ходил. Несколько раз в палату входила и выходила дежурная медсестра. Владислав вспомнил, как плакал, когда прощался с отцом, Диной и Валентином. Это всё было там, у прозрачной стены. Ему очень хотелось, как ребенку прижаться к Дану или ещё к кому-нибудь и заплакать. Но это было не возможно. Он не мог плакать. Слезы остались в детстве и там, у стены.

Через несколько дней он окреп настолько, что мог свободно ходить. Его перевели в нейрохирургию. Сюда к нему приезжал Дан уже с Аликом. Увидев сына, Владислав почувствовал, как у него сжимается горло. Мальчик прижался к нему, и, казалось, боялся оторваться. Владислав присел, обнял его.

– Папа, я знал, что ты не умрешь, – зашептал ему Алик на ухо. – Мне Валик приснился и сказал, что всё будет в порядке. Я бабушке Неле рассказал, а она только плакать начала. И Зоя плакала, когда я рассказал. Они что, не верили мне?

– Верили, малыш. Просто они боялись, а вдруг что-то не получится. Сам же знаешь, бабушка Неля такая мнительная и Зоя мнительная.

– Я так скучал за тобой. А ты за мной скучал?

– Да, малыш. Ничего, я скоро вернусь домой и уже никогда никуда от тебя не денусь.

– Мне так Валика жалко, – у Алика на голубые, как у отца, глаза навернулись слезы, – и Дину жалко. Она была такая добрая,

– Не плачь, малыш, – Владислав вытер с его щеки слезинку. – Их уже не вернешь. Их теперь нужно просто помнить.

– Я знаю, им там хорошо. Мне Валик говорил, но мне всё равно их жалко. Ты знаешь? Ты тоже там был?

– Да, недолго, – Владислав вздохнул.