Читать книгу "В погоне за звездой - Джоу Энн Росс"

— Это было великолепно!

Лаки пожал плечами.

— Ну, по крайней мере не так гнусно, как мне представлялось вначале. Впрочем, и подумать страшно, что произойдет, когда Баку попадется этот номер с моими фотографиями.

Джуд была так занята своими собственными проблемами — спасением журнала и карьерой, что, честно говоря, и не задумывалась, а как может повлиять на репутацию Лаки их внезапное вторжение. Тихий Залив был маленьким замкнутым мирком, и пребывание столичных гостей здесь вряд ли останется в секрете. А тем более появление фотографий. Кто-нибудь когда-нибудь непременно углядит журнал, и тогда Лаки станет объектом шуток и насмешек.

— Извини. — В ее голосе сквозило искреннее раскаяние. — Мне следовало подумать о том, как все это отразится на твоей жизни.

Впрочем, многие мужчины только радовались бы, угодив на обложку шикарного журнала, но Лаки был исключением из правил.

— Я думаю, это скоро забудется.

Да, забудется, но во время ужина ее терзало чувство вины и раскаяния.

Джуд сидела в комнате на пышной, с белоснежными простынями кровати Кейт и разбирала корреспонденцию, которую периодически получала из Нью-Йорка. Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Она подняла голову и увидела в дверях Лаки.

— Я не хотел тебя напугать.

— Ты и не напугал. — Впервые Джуд прочувствовала истинность старого выражения «У сердца есть крылья». — я работала над колонкой «Предложения месяца».

— Предложения?

Она вспомнила его на лугу среди диких цветов. Так же он выглядел и сейчас, посреди женской комнаты и женских безделушек.

— Я же говорила, что наш журнал содержит не только фотографии смазливых молодцов. Каждый месяц мы публикуем колонку, составленную из писем наших читательниц.

— У тебя, наверное, куча времени уходит на работу и помимо офиса.

Да, работала она до упаду, и все равно в квартире оставалось по крайней мере несколько не распечатанных пачек писем.

— Случается иногда, но не так уж часто.

Его губы слегка исказила усмешка — он учуял ложь.

— Сегодня потрясающая ночь, — сказал он. — И вот я подумал, что, может быть, тебе понравится идея прокатиться?

— Звучит восхитительно. Но не слишком ли поздно для верховой прогулки?

— Вообще-то я думал о поездке на грузовике. Конечно, это не столь романтично, как верховая езда, зато мы сможем развлечь друг друга замечательной беседой.

— Согласна. — Она отложила бумаги прочь.

Когда они спустились по ступенькам и вышли из дома на улицу, ей пришло в голову, что по возвращении в Нью-Йорк она снова станет прежней Джуд, главным редактором, которому не будет дела до звезд Вайоминга. Или не совсем прежней? Хорошо, об этом можно поразмыслить и попозже. А сейчас лучше насладиться прохладой и спокойствием вайомингской ночи. И приятной компанией.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Такие ночи, восхищенно думала Джуд, бывают только в старых фильмах, где молодой ковбой поет романтические серенады своей девушке. Они ехали по черной дороге меж лугов ранчо, и было такое впечатление, что они одни во всем Вайоминге. Даже во всем мире.

— А ведь я могла бы привыкнуть к этому, — прошептала она, не до конца сознавая, что высказала вслух свое заветное желание.

Он удивленно покосился на нее.

— К чему? К прогулкам под луной?

— Нет. Я говорю об одиночестве…

— Можно предположить, что после нашего ранчо жизнь в Нью-Йорке тебе покажется невыносимой со своей городской суетой: яркие огни, толпа, подземка, вечный смог.

— Да нет, я имею в виду другое, — сказала она, загадочно смеясь, впрочем, совсем не желая поднимать эту тему. Всегда трудно говорить о вещах, которых и сам не понимаешь. — Сначала, когда я увидела ваш край из самолета, он показался мне пустыней из пустынь. Теперь я начинаю понимать, что можно жить отдельно от всего мира и в то же время не чувствовать себя одиноким.

Лаки остановил машину у обочины и выключил мотор. Затем отстегнул ремень безопасности, положил руки на руль и уставился на Джуд долгим взглядом.

— Я так и живу, — согласился он. — Но, правда, я родился и вырос на ранчо, поэтому тихая жизнь мне кажется вполне нормальной, а другие, возможно, сочтут ее унылой.

— Ты всегда себя так чувствовал? — Она отстегнула свой ремень безопасности. — Словно ты принадлежишь этой земле?

— Всегда. Когда мне исполнилось пять лет, я уже хорошо усвоил урок, преподанный отцом и Баком. Не земля принадлежит нам, а мы — земле. Мы лишь ухаживаем за землей, чтобы передать ее в целости и сохранности нашим потомкам.

— Мне нравится эта идея. — Она нарисовала перед собой картину: девочка и мальчик рядом с отцом, такие же кареглазые и темноволосые, обласканные западным солнцем. — Так, значит, у тебя никогда не возникало желания работать где-нибудь еще, кроме ранчо?

— Ни разу. Не то чтобы меня принуждали, нет. Если бы я захотел жить в городе, никто не смог бы меня отговорить, — заявил он. Джуд тотчас вспомнила Кейт. Интересно, жалеет ли она, что переехала в город? — Я всегда знал, что родился для жизни на ранчо, это моя судьба. — Он окинул взглядом поля, расстилавшиеся на много миль вокруг. — И я никогда, ни одной секунды не мечтал о другой работе. Знаешь, когда я впервые сел на трактор? В шесть лет. Родители и дед учили меня правильной жизни.

Он покачал головой и повернулся к Джуд.

— Мне всегда бывает жаль тех людей, которые вынуждены заниматься не тем, что им нравится. Человек, который любит свое дело, выполняет его не из-под палки, а по доброй воле, вкладывает в него душу.

Его лучезарная улыбка осветила Джуд и словно бы рассекла темноту ночи, окружавшую их.

— А ты? Ты всегда хотела быть журналистом?

— Я мечтала, выпускать журнал. Мне хотелось делать что-то нужное людям. И мне нравится видеть результат своих трудов повсюду — в ресторане, в аэропорту, в подземке, везде, где есть люди.

— Женщины читают «Мужчину месяца» в метро? — В вопросе слышался такой подтекст: «Прямо на людях, где каждый может их видеть?»

— Некоторые да. И потом, знаешь, хоть Нью-Йорк и многонаселенный город, однако там себя чувствуешь гораздо более одиноким, чем, скажем, у вас в Тихом Заливе. Там тебя почти никто не знает и никто не позвонит твоим родителям и не сообщит, что ты разглядывала в журнале голых мужчин.

— Почти голых.

— Почти голых, — согласилась она с полуулыбкой, вспомнив, как Лаки настоял, чтобы они фотографировали его на лошади в одежде. Но это была единственная его победа над ней. — Конечно, я и не думала, что буду редактировать такой журнал, как «Мужчина месяца», когда была девчонкой…

— Возможно, так было спокойней для твоей матери. — Лаки не успел подумать как следует, и потому эта фраза сорвалась с его губ помимо воли. — Извини, — спохватился он. — Я забыл, что твоя мать умерла.