Читать книгу "Мужчина, который вернулся - Памела Кент"

Но по приезде в дом доктора все подобные мучения исчезли.

Когда она приехала, Филип Дрю гулял в саду и выглядел по-домашнему просто в свитере и спортивных брюках. Очень дорогой свитер и шелковый винного цвета шейный платок чрезвычайно шли ему, оттеняя привлекательно смуглую кожу; в бездонной глубине темных глаз смеялись веселые огоньки.

— Хорошая девочка, — тихо произнес доктор Дрю, забирая Соломона у Харриет и провожая ее в дом. Всюду были живые цветы, и Харриет поняла, что он специально для этого случая попросил экономку поставить их в вазы. Чайный стол был накрыт искусно, как на картинке, серебряный чайник и корзиночка с пирожными сверкали, словно их только что тщательно отполировали.

Было ясно, что экономка доктора Паркса посчитала ее приход важным событием. И когда на середине ковра, лежащего в гостиной, Харриет неожиданно для самой себя повернулась и взглянула на хозяина — не по какой-то особой причине, а потому, что почуяла, что это необходимо сделать, — их глаза встретились, и внезапно прыгнувшее сердце Харриет отчетливо сказало ей, что это событие и для нее тоже.

Пытаясь говорить самым обычным тоном, Харриет сказала:

— Как красиво! Вы, очевидно, ходите у экономки доктора Паркса в любимчиках!

— Постепенно она ко мне привыкла. Правда, сперва не могла решить, нравлюсь я ей или нет. Не она первая!

Темные глаза улыбались, и Харриет почувствовала внутреннюю дрожь, словно пробежавшую по всему ее телу.

— Не… не всегда легко решить — нравится человек или нет, — как будто со стороны услышала она свой заикающийся голос.

Доктор подошел к Харриет, взял за подбородок и, приподняв ее голову, заглянул в ясные зеленые глаза девушки.

— И сейчас? — спросил он легкомысленно, но в глубине его глаз стоял очень большой вопрос.

Харриет замерла.

— Сейчас? — очень тихо повторил доктор и обнял девушку. Никогда раньше мужчина не держал так Харриет… не страстно и решительно, а ласково, непринужденно, словно момент кажется ему благоприятным, но полной уверенности нет. Филип нежно запрокинул голову девушки, глядя ей в глаза… а потом она ощутила на своей щеке прикосновение чуть дрожащих пальцев. Легким движением Харриет прильнула к Филипу и бесстыдно растаяла в его руках.

— Почему той ночью ты меня поцеловал? — прошептала она.

Доктор рассмеялся над ее ухом.

— Хотел и поцеловал, — ответил он. — Потому что ждал такой возможности с того момента, как тебя увидел. Но ты, как многие молодые женщины, выставляешь колючки, если не уверена абсолютно… а мне ты не верила ни на грош!

— Я верила, верила! — Харриет вдруг так сильно захотела переубедить его, что сама удивилась этому страстному желанию. Может быть, она верила все время, иначе доктор Дрю не вызвал бы у нее столько антагонизма.

— Неужто? — Его покровительственная улыбка оставалась ласковой еще мгновение, а потом глаза, обычно блестящие, внезапно потемнели, стали черными, серьезными и напряженными, как душное перед грозой ночное небо. Увидев эти глаза, опушенные по-женски густыми ресницами, Харриет ахнула. Он яростно впился ртом в ее губы, и, хотя девушка ожидала несколько другого, она ни капельки не сопротивлялась.

Филип Дрю несколько раз поцеловал ее, резко, беспощадно — словно в наказание. А потом со стоном, властно и жадно сжал Харриет в объятиях.

На этот раз поцелуй принес полное удовлетворение, и, когда Филип Дрю наконец поднял голову, у обоих был несколько ошеломленный вид, в особенности у Харриет.

— Думаешь, экономка доктора Паркса не рассердится на нас — за неприличное поведение? — спросила она.

— Напротив, полагаю, одобрит. Я уже сказал, для нее ты «та милая молодая леди из «Фалеза».

— Да, но… — Харриет залилась от шеи до лба нежным очаровательным румянцем, отчего ее глаза стали зеленее, а волосы казались живым золотом. — Хочешь сказать, что она опять ушла — зная о моем приходе — и оставила тебя готовить чай!

— Оставила нас! Я рассказал ей, что ты его уже готовила.

— Правда?

— И она отнеслась к этому совсем спокойно. Вероятно, у нее широкие взгляды.

Харриет еще сильнее порозовела и попыталась вывернуться из рук врача.

— Ты не думаешь, что сейчас нам лучше заняться чаепитием?

— Минуту. Видишь ли, я сказал ей, что собираюсь жениться на этой «милой молодой леди».

— Что?! — Под взглядом доктора Харриет потупилась, но, когда нашла мужество взглянуть на него в упор, в глазах девушки словно занимался рассвет. — Ты не опережаешь события — немного? — осведомилась Харриет, ее голос дрожал так сильно, что сорвался перед последними словами.

— Не думаю. — Филип ласково-ласково погладил девушку по голове и улыбнулся с не слишком уверенным торжеством в глазах. — Разве мы уже не пришли к выводу, что с самого начала знали?

Харриет молча кивнула. Этот момент был слишком важен для обычных слов, и в любом случае она не могла придумать в ответ ничего достойного. Поэтому после новой — теперь успешной — попытки вырваться из его объятий Харриет отправилась на кухню и, когда Филип вошел вслед за ней, уже наполняла чайник.

— Харриет! — Филип так грубо схватил ее, что причинил боль. — Нельзя же сидеть пить чай и есть пирожные, словно ничего не случилось! Я позвал тебя сегодня потому, что потрясен своим открытием. Я не только не могу выбросить тебя из головы даже на миг, но и должен слышать, что ты чувствуешь то же самое. Я должен слышать твои слова о любви ко мне!

Совершенно ослабевшая при звуке этих магических слов, Харриет повернулась и беспомощно уцепилась за него, так беспомощно, словно пыталась удержаться на ногах под порывом ветра.

— Но ты еще не сказал, что любишь меня, — напомнила она со смехом в голосе, несмотря на тревожно бившееся в груди сердце. — В конце концов, мужчина обычно признается первым, верно?

Доктор Дрю вновь взял девушку за подбородок, но она упрямо прятала лицо на его плече.

— Трусиха! — обвинил он. — Боишься высказать свои чувства?

Харриет отрицательно покачала головой:

— Конечно нет. Я практически уверена, что люблю тебя больше, чем ты, видимо, заслуживаешь, раз не берешь инициативу и не вытягиваешь меня из отчаяния первым…

— Дорогая! — В порыве раскаяния Филип сжал лицо девушки в ладонях и заглянул ей в глаза. В его взгляде светилась такая нежность, что Харриет показалось, будто ее кости превращаются в воду, и, чтобы не упасть, схватилась за него. — Отчаяние? Теперь я знаю о твоей любви, а я… я боготворю тебя! Никогда я не говорил женщине подобных слов, потому что не выношу театральных преувеличений. Но это не преувеличение!

— Я думала, ты выбрал Гэй, — пробормотала она. — Думала, ты находишь ее безумно соблазнительной.

Филип изумленно смотрел на девушку: