Читать книгу "Нежный тиран - Вайолет Уинспир"

— Ты должна взглянуть на это, крошка. — Он осторожно развернул парчовую ткань и достал гравированный серебряный кубок. — Это свадебный кубок шестнадцатого века. У него есть крышка, делающая его символом человеческого сердца. Хочешь подержать в руках?

Лаури кивнула и осторожно приняла раритет. Это была чудесная вещица; под крышкой девушка заметила выгравированную надпись на латыни.

— Что означают эти слова, синьор? — заинтересовалась она.

Максим наклонился над Лаури, и она вдыхала запах сигары, пока он вел пальцем по еле заметной надписи.

— «Избегайте удовольствий, которые могут обернуться горем», — перевел он. — Это означает, что двое людей должны быть уверены в том, что чувство, которое они испытывают, и есть настоящая любовь; все остальное от лукавого — недаром в Италии женятся раз в жизни.

«Раз в жизни», — мысленно повторила Лаури. Как приятно, как спокойно на сердце, если счастье действительно вырастает из настоящей любви.

Максим снова закутал кубок в парчу, чтобы сохранить его до тех пор, пока не придет время ему и его невесте пить из него в знак взаимной любви… на всю жизнь.

Он закрыл шкатулку, и на этом действо закончилось. Лаури обулась и вздрогнула, почувствовав его прикосновение. Девушка подняла глаза и поняла, что Максим гораздо ближе к ней, чем она предполагала; бархат красного платья касался его серого костюма. Она хотела выскользнуть, но венецианец сжал ее плечи и удержал перед собой.

— Завтра мы начинаем работать над Жизелью, — предупредил он. — Будем репетировать вдвоем, поэтому нет необходимости посвящать в наши планы кого-либо еще.

Под «кем-либо» подразумевалась Андрея. Ради Лидии он желал сохранить это в тайне, и ради самой себя Лаури с готовностью согласилась на это условие.

— Sei d'accordo?[14]— лукаво проговорил он.

— Конечно, я согласна, синьор.

— Buono[15]. — Улыбка подчеркивала морщинки у его глаз. — Ты начинаешь понимать по-итальянски. Скоро тебе придется разговаривать на этом языке. Балерина должна владеть несколькими языками, ведь мир широк, а путешествия труппы ди Корте лалеки.

— Вы рассчитываете оставить меня в своей труппе, синьор? Что, если я оступлюсь на сцене «Феникса», где мы открываем новый сезон?

— Я запрещаю тебе даже думать об этом. — Смуглые пальцы предостерегающе сжались на запястье Лаури, пустив невидимые токи по ее крови. В глубине его глаз появился опасный блеск. — Сегодня ты примерила туфли Травиллы… помни об этом и не позволяй себе опускать руки. — Максим решительно добавил, что проводит ее вниз до конца лестницы. — Но сначала, — он наклонился над столиком с неубранным ужином и поднял с серебряной тарелки заветную косточку, по которой любят гадать дети, — мы должны разломить ее и узнать, чье желание исполнится.

Они зацепились мизинцами за U-образную косточку, и не успела Лаури опомниться, как он потянул в свою сторону и через миг уже держал в руке счастливую половинку.

Она улыбнулась, пытаясь угадать, какое желание загадал великий Максим ди Корте. Успех нового сезона, который открывался уже через шесть недель?

Шесть недель… они пролетят незаметно, и Лаури придется выйти на сцену перед театральной аудиторией. Возможно, когда наступит вечер ее дебюта в «Фениксе», старинном венецианском театре на воде, тетя Пэт приедет сюда, чтобы поддержать племянницу.

— Судя по таинственной улыбке, ты тоже что-то загадала, — заметил Максим, когда они спустились по лестнице и лампы в стенной нише заиграли призрачными тенями на его лице, подчеркивая черты аристократа прошлых веков.

— Все девушки любят загадывать желания. — Лаури залюбовалась его глазами, которые могли быть добрыми, но чаще казались насмешливыми и холодными; глубоко посаженные, они гораздо больше скрывали, нежели показывали. — Спасибо за чудесный ужин в вашей башне, синьор. Это был приятный сюрприз.

— Мне тоже понравилось ваше общество, синьорина, — любезно ответил он. — А теперь поторопитесь лечь спать. Buona notte[16].

— Buona notte, синьор.

Лаури вошла в палаццо через дверь, ведущую к башне, и в этот момент в холле начали бить часы. Девушка сосчитала удары, сделанные массивной бронзовой фигурой, и на полпути к галерее неожиданно почувствовала леденящий душу взгляд чужих глаз. Неприятное ощущение заставило ее ускорить шаг. Она быстрее ветра ворвалась в свою комнату и замерла, переводя дыхание и не зная, как защититься от неизвестного врага. Ее пальцы нащупали ключ и торопливо повернули его… но она не могла с такой же легкостью выбросить из головы мысль о том, что кто-то прятался в темном холле, наблюдая, как маленькая англичанка входит в палаццо через личную дверь Максима ди Корте.

Глава 7

Максим следовал за Лаури, поддерживая ее руки, сгибая их и направляя ее движения. — Шаг должен идти от бедер, — командовал он. — Именно с бедер начинается женственность. Ни на секунду не забывай о том, что ты — беззаботная влюбленная девушка. Молоденькая крестьянка, знающая, что любовь не скромна, но полна удовольствий. Bene. Хорошо, теперь я посмотрю, как ты в танце отразишь свои чувства к молодому человеку, которого ты считаешь крестьянином. Ты еще не знаешь, что это переодетый принц[17].

Он присел на широкий подоконник их класса, расположенного в задней части палаццо. Окно выходило в обнесенный высокими стенами сад, уединенный и просторный.

Напрягшаяся под его пристальным взглядом, Лаури с дрожью очертила линию своего плавного пор-де-бра.

— Ты нервничаешь! — рявкнул он. — Конечно, оголенные нервы — необходимое качество хорошей балерины, но нужно уметь с ними совладать. Укроти их, дитя, как ты укрощаешь свои роскошные волосы, и забудь о них… пока.

— Легко вам говорить, — парировала Лаури, склонившись над своими пуантами. — У вас-то вообще нет нервов.

— Они просто спят, когда я занимаюсь с тобой. — Его улыбка казалась недоброй и опасной. — Тебе действительно лучше обучиться машинописи, хотя боюсь, твои руки такие же неуклюжие, как и ноги.

— Спасибо, — возмущенно сказала Лаури и, подстегнутая его сарказмом, выдала великолепную цепочку грациозных прыжков.

— Я всегда должен ругать тебя, чтобы ты так танцевала? — рассмеялся Максим. — Теперь иди в тот угол, который будет для нас крылом сцены, и начинай танцевать — я все еще в ярости, помни! — для своего возлюбленного, о котором ты думаешь как о крестьянском парне.