Читать книгу "Праздник цвета берлинской лазури - Франко Маттеуччи"

Замир хитро улыбнулся и чувственно тряхнул волосами. Умберта покраснела. Странно, но в их отношениях царила нежная стыдливость.

Продолжая рассказ, Замир то проглатывал, то невнятно бормотал какие-то слова, а другие, как будто специально, соблазнительно растягивал:

— К несчастью, как-то раз морской окунь попался на удочку. Дернув хвостом, он сумел освободиться, но крючок вырвал из его жабр драгоценный рожок. Лишенный украшения, окунь понуро вернулся в свою стаю, а рожок попал в руки бедному мальчику, который, увидев его, горько заплакал. Он хотел поймать рыбу себе на обед, а вместо этого поймал бесполезный кусок коралла. Мальчик в сердцах швырнул его в песок, будто в этом рожке был источник всех его несчастий.

Замир загляделся на Умберту. Небо окрасилось в цвет ее глаз, мир вокруг казался мрачным, таинственно глубоким. Внезапно юношу пронзила дрожь, на мгновение он потерял связь с реальностью, губы онемели от слабости. Молекулы цианистой соли расставляли в крови свои ловушки. Он тут же пришел в себя и решил, что любовь на мгновение вскружила ему голову. Как ни в чем не бывало Замир добавил:

— Герои наших историй всегда голодают, не знают, как дожить до вечера.

Представив себе безрадостное детство Замира, Умберта грустно покачала головой, но юноша, чуть бледный в неверном свете луны, сверкнул белозубой улыбкой и продолжил рассказ:

— Красный рожок долго пролежал в песке, пока его не подобрала одна бедная, голодная девочка. Она повесила рожок на шею, и с тех пор удача никогда ее не оставляла.

Девочка стала самой богатой и известной женщиной Иордании, принцессой Джанир. Этот красный рожок я получил из ее рук. Однажды она приехала с визитом в Петру, мой родной город, и среди множества бедных и отчаявшихся детишек выбрала меня. С того дня удача всегда со мной. Наше с тобой знакомство — тоже заслуга принцессы.

Силуэт Замира, окрашенный в золотистые и пурпурные тона, вырисовывался на горизонте. Тихим, дрожащим от любви голосом Умберта прошептала:

— Какая чудная история… Это правда?

— Правда, как все сказки, что становятся былью.

Умберта зажмурилась от восторга. Романтические чувства переполняли ее, она подумала, что когда-нибудь расскажет эту историю их детям. Однако представлять себя женой и матерью детей Замира было достаточно самонадеянно, и Умберта предпочла наслаждаться моментом. Ночь пьянила, обволакивала, как будто приглашая отпраздновать их встречу. В темноте Умберта повела Замира в березовую рощу, где не раз оставалась наедине сама с собой в сени легких, стремящихся в небо ветвей. Они растянулись под березами, утопая в серебристых лучах маленькой луны.

Замир старался вобрать в себя терпкий, хвойный запах Умберты; Умберта пыталась уловить песчаный отблеск в глазах Замира. Наслаждение было сдержанным, как будто они выполняли некий торжественный обряд. На пике удовольствия их души, приплясывая, поднялись в небо, к облакам, и дождем опали на ветви баобаба. Всю оставшуюся ночь его листья сверкали, но великан, нечуткий к подобным нежностям, все время шелестел, пытаясь стряхнуть с себя романтические излишки.

До зари, пока солнце не победило ночь, они проспали в комнате Умберты. Прихотливыми мазками художника утренний свет ласкал мускулистый оливковый торс Замира, напряженный, как у модели на съемках рекламного ролика. Умберта таяла от его близости, как будто он был ее собственным творением. От женской груди не осталось и следа, только длинные черные волосы раздражали, напоминали ей о прежнем Замире, который принадлежал Руджери. Повинуясь внезапному порыву, Умберта схватила ножницы, и клочки волос полетели на розовый шелк простыни.

Сквозь дремоту Замир понял, что происходит, но не стал мешать Умберте. Когда она отстригла последние пряди, юноша совсем проснулся, но подойти к зеркалу не было сил. Весь опухший, он чувствовал себя отвратительно. На шее, которую теперь не прикрывали волосы, Умберта обнаружила красную сыпь. В тревоге она подняла Замира с постели, но от слабости он даже не мог стоять на ногах, тяжело дышал и вскоре потерял сознание.

В больнице Замира долго и тщательно осматривал профессор Маркуччи. Возможность отравления цианидом даже не пришла доктору в голову, и свой вывод он построил на основе анализа на аллергены. Он указал на припухлость на руке Замира:

— Это признак аллергии на березу, одной из самых коварных. Вам нужно пройти курс лечения антигистаминными препаратами и как можно дальше держаться от этих деревьев. Анафилактический шок может иметь серьезные последствия.

Умберта сразу подумала о роще, где они провели ночь. Как же березы, нежные и деликатные, могли стать ядом? Неужели они могли нанести вред ее Замиру? Оказалось, что деревья, которым она всегда полностью доверяла, подобно некоторым видам гримов, таят в себе большую опасность.

По дороге из больницы, в автомобиле, вывернув из очередного поворота, Умберта внезапно посерьезнела. Больше всего на свете ее сейчас волновало здоровье Замира.

— Профессор сказал, что тебе нужно держаться подальше от берез. Да и работать на куполе может быть опасно. Может, устроим небольшие каникулы? — с надеждой в голосе спросила она.

Замир, хотя и несколько вялый после укола антигистаминного препарата, отреагировал немедленно и очень резко, впервые посмотрев на девушку диким, звериным взглядом:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Было бы лучше отправиться вместе в путешествие. Эти деревья могут тебе еще сильнее навредить, а я этого не хочу.

— Я бы не оставил площадку даже под страхом смерти. Мои чувства к тебе — это одно, а работа — совсем другое, не надо их смешивать. Буду пить лекарства, после первого же укола мне стало лучше. Из-за какой-то дурацкой аллергии я должен все бросить? — сухо и жестко ответил Замир.

Столь бурная реакция Замира расстроила Умберту. Говорить больше было не о чем, и, нахмурившись, она молча продолжала рулить по направлению к вилле. Грузовик, груженный сеном, никак не уступал дорогу. Умберта нервно посигналила, пошла на обгон, и клочок, сена упал на ветровое стекло. Замир тут же попытался снять напряжение:

— У меня на родине говорят, что сено приносит удачу. Если на тебя падает сено — это к счастью. Надо радоваться каждому моменту в жизни. Смотри: чудесная погода, солнце, сено, я чувствую себя гораздо лучше. А мы думаем о каких-то болезнях. — Сказав это, юноша провел рукой по волосам Умберты.

Умберта улыбнулась, закрыла окошки, поскольку дорога шла как раз мимо березовой рощи. Замир действительно выглядел лучше, разговорился, повеселел. Чмокнув Умберту в щеку, он вернулся на строительную площадку.

От мысли, что к назначенному на четвертое сентября шоу первенец может еще не родиться, Тициана места себе не находила. Она часами лежала на кровати, отмечая каждое движение сына, и зачастую ни с того ни с сего подзывала Манлио с восторженными возгласами:

— Слышишь, как он пинается? А сейчас головкой крутит. По-моему, он бодрый, живенький, а никакой не ленивый, как сказал этот идиот Серристори. Если я правильно подсчитала, все случится двадцать пятого августа. Совершенно непонятно, почему он должен родиться позже, как ты считаешь?