Читать книгу "Соблазнить негодяя - Лорен Хит"

Наконец она положила его обратно на подушку и поставила стакан на столик.

— У вас вся постель влажная от пота. Я ее заменю, но сначала быстренько обмою вас.

— Я и сам справлюсь. Просто помогите мне сесть.

Вот уж не ожидал он от себя таких слов! Отказать женщине, которая предлагает искупать его? Но она была не просто женщиной. Она была матерью его ребенка. И еще, вполне вероятно, спасла ему жизнь. Стивен думал, что после госпиталя никогда не захочет снова иметь дело с докторами. Слишком часто он слышал, как раненые умоляли не отрезать руку или ногу, и потом скрежетал зубами, не в силах выносить вопли и стоны, когда их просьбам не внимали.

Оглядываясь назад, можно было сказать, что его нежелание показывать больную ногу врачу было безрассудным, но в его представлении это было самым надежным способом сохранить свое тело в целости.

Когда он сел на кровати, обернувшись покрывалом, Мерси принесла ему таз с теплой водой. Она обмакнула в воду полотенце, выжала и передала Стивену. Он мог бы поклясться, что она покраснела, прежде чем отвернулась.

— У вас есть ночная рубашка? — спросила она.

— Нет. Не люблю, чтобы меня что-то стесняло в постели. — Она посмотрела на него, и он, как ему показалось, улыбнулся по-настоящему первый раз за несколько месяцев. — Кроме женских рук, разумеется.

Ее губы дернулись.

— Я вижу, вы действительно поправляетесь.

— Благодаря вам. И что же там было?

— Похоже на обломок сабли. — Она достала сложенный носовой платок, развернула и показала ему сверкающий кусочек стали около двух дюймов в длину. — Сабля могла сломаться в бою… Или, я слышала, иногда осколки разлетаются… Я ни разу не была на поле боя.

Если верить его памяти, он тоже.

— Не знаю, почему это осталось в вашей ноге, но такое не только с вами произошло, я сама видела, — заверила она его. — Вам очень повезло, что доктор Робертс сумел спасти вашу ногу.

— Я не очень хорошо помню, как все происходило… Сколько дней прошло?

— Три.

Закончив мыться, Стивен пересел на стул, и она сумела так быстро и ловко сменить постельное белье, что он вернулся на кровать, не успев даже вспотеть от усилий.

— Принести вам супа? — спросила она.

— Нет, я не голоден.

— Вам нужно есть.

— Утром поем. — Это прозвучало несколько несдержанно, даже раздражительно. Она просто кивнула и опустила глаза на сжатые руки, которые выходили его. — Простите.

Она подняла взгляд на него.

— Нет, не извиняйтесь. Вы прошли через такое испытание.

— Как и вы. Я знаю, что я — не самый лучший пациент. Почему вы не позволили какой-нибудь служанке ухаживать за мной?

Она подтянула одеяло поближе к его подбородку, как будто не могла сидеть, ничего не делая.

— Ухаживать за тем, кто не здоров, — это то, чему меня учили.

— Но теперь у вас есть сын, которому требуется ваше внимание.

— Я часто с ним вижусь. К тому же Жанетт — прекрасная няня. Он с нами почти с самого начала. — Мерси прикоснулась к его колену. — И я сдержала слово. Вы не потеряли ногу.

— Я заметил. Спасибо вам за это.

Она покачала головой.

— Я не думаю, что доктор Робертс собирался ее ампутировать. Это не совсем то, что было у вас с рукой.

Господи боже, ему хотели отрезать руку?! Рана была такой серьезной? Он машинально потрогал большой толстый шрам, попытался представить, как он мог там появиться.

— Простите, — сказала она. — Я вас расстроила. Наверное, вы не любите вспоминать о том времени. Я не люблю.

Он рискнул:

— Вы ухаживали за мной и тогда, когда мне лечили руку.

— Да. Хорошо, что хоть сейчас вы не выкрикивали в бреду имена самое меньшее дюжины своих женщин.

Он многозначительно улыбнулся.

— Я такое делал?

Она кивнула, и в ее глазах вспыхнули искорки.

— Когда жар усиливался. У вас был настоящий гарем, должна я вам сказать.

— Наверное, в бреду многие тайны раскрываются. — А возможно, и возвращаются воспоминания.

— Что касается меня, то все они в сохранности.

В этом он не сомневался.

— Война груба. Это не женское занятие. Зачем вы туда приехали?

Она опустилась на стул, словно ноги перестали ее держать, и скрестила на груди руки.

— Мне казалось, что моя жизнь… не имеет смысла. Танцы, гости — все это так обыденно и скучно. Мне хотелось как-то помогать тем, кто нуждается в помощи. У меня была младшая сестра. Она сильно заболела. Когда не стало матери, мне пришлось заботиться о Марианне. Она умерла. Я часто думала, что, если бы знала больше, могла бы ее спасти.

Внутри у него все сжалось от мысли о том, какая тяжесть лежала на этих хрупких плечах.

— Вы не были обязаны заниматься ее лечением. Ваш отец должен был послать за врачом…

— Он сделал это. Умом я понимала, что не смогу помочь, но сердце продолжало надеяться. После смерти Марианны я была безутешна, поэтому отец решил исполнить мое желание обучиться сестринскому делу. Отучившись четыре месяца, я узнала о том, что мисс Найтингейл набирает сестер для поездки в Крым. Судя по многочисленным статьям в газетах, там творилось настоящее безумие. Солдатам не хватало продовольствия, нормальных госпиталей просто не существовало. — Она смущенно улыбнулась. — Но все это вы и так знаете.

Однако он не знал. Стивен так был сосредоточен на том, что происходило с ним, и на том, что он потерял, что даже не задумывался о том, что происходило с другими. Это касалось и его семьи — он решил, что, кроме рождения сына Вестклиффа, с ними не происходило ничего существенного.

— Поскольку вас тогда не было в Англии, — продолжила она, — вы, вероятно, не знали, что происходило здесь. Общественность требовала что-то предпринять для улучшения быта солдат. И я услышала этот призыв. Не так, как Жанна д’Арк слышала голоса святых, конечно, но я поняла, что должна делать нечто большее, чем собирать материал для перевязок. Поэтому я направилась к мисс Найтингейл, и меня взяли.

Услышав в словах Мерси страсть, он устыдился того, что с ним все было не так. Его братья уже купили ему звание к тому времени, когда он пил чай с Клэр. То чаепитие было последним, что он помнил. Связи матери позволили ему до этого оставаться дома, в безопасности и не участвовать в небольших войнах, которые постоянно вела королева Виктория. Ему слишком много времени понадобилось на то, чтобы оторваться от материнской юбки. Но после рассказа Мерси он не смог бы признаться ей в этом. Он чувствовал себя мелким, ничтожным человечком, и впрямь лишенным характера, как утверждали его родственники.