Читать книгу "Городской роман - Ольга Дремова"

– Ваша регистрация состоится пятого марта две тысячи пятого года, в субботу, в двенадцать часов дня.

– А почему не пятого декабря следующего года? – возмутился Иван. Он так долго ждал этого события, что откладывать свою мечту еще на три месяца ему казалось просто кощунством.

– Не грубите, молодой человек, – прохрипела регистратор и снова закашлялась, уткнув нос в шарф. – Порядок для всех один, или вы считаете, что ваш случай настолько неординарен, что вы имеете право требовать для себя каких-то льготных условий? – Она наклонила голову набок, внимательно посмотрев на Ивана, и ее стеклышки в оправе блеснули.

– Я ничего не требую, – вежливо проговорил Иван, – просто три месяца – это так много!

– Если вы решили соединить свои жизни навсегда, то три месяца – это сущие пустяки, – произнесла та, и в ее голосе не было никаких эмоций.

Неприязненно посмотрев на женщину, он вдруг с обидой подумал, что, видимо, ей абсолютно все равно, ей просто нет никакого дела до его судьбы, до того, что сейчас, возможно, решается вся его дальнейшая жизнь.

– А если я смогу вас материально заинтересовать, можно ли рассчитывать на то, что для нас найдется место поближе? – с укором произнес он.

– Ваня! – одернула его Лена, глядя на администратора извиняющимся взглядом. – Простите его, пожалуйста, он сказал это не со злости, просто ему пришлось слишком долго ждать этого дня. Простите еще раз, – проговорила она и, покраснев от досады, с силой потянула Ваню за рукав.

Выйдя из дверей загса, Иван полуобрадованно-полуогорченно взглянул на Алену и, комично надув щеки, произнес:

– Человек сам себе вешает ярмо на шею, а ему палки в колеса вставляют.

– Что? – сощурила глаза Лена. – Это кто тут себе ярмо вешает? Ты?

– Причем, заметь, вполне осознанно и добровольно, – напыжился Иван и принял позу полководца перед решающим сражением.

Одной рукой он ухватился за молнию куртки, засунув большой палец внутрь и выставив остальные плотно сложенными наружу так, чтобы как можно больше походить на Кутузова. Зажмурив один глаз, он чуть выпятил вперед нижнюю губу и сосредоточенно нахмурил брови, сложив их в каком-то немыслимо кривом изломе.

– Сейчас ты за свои слова поплатишься! – воскликнула Аленка.

Наклонившись вниз, она схватила снег и, слегка приплюснув его перчатками, залепила в Ивана снежком. Сделав неуловимое движение головой, он отстранился, и снежок, пролетев мимо него, ударился в стеклянную дверь загса.

– Получите сдачу! – воскликнул он, резко наклоняясь и запуская в Лену ответный снежок. – Не забудьте расписаться!

Снежок закрутился в воздухе и угодил прямо ей за шиворот.

– Ну, все! – грозно крикнула она. Глаза ее сверкали задорным огнем, щеки раскраснелись, а чудесные длинные локоны, выбившись из-под меховой кепки, упали на лицо.

– Ой! Я не хотел! Ой! Я не целился! – оправдывался Иван, закрывая руками шею и макушку от летящих в него снежков. Он щурился, ежился, но с места не сходил, пригибаясь каждый раз, когда выстрел достигал цели. – Ой! Ой-ой-ой!!!

– Вот тебе, Кутузов!

Долотова с завистью смотрела в окно на ребят, улыбаясь и пряча нос в полосатый шарф; их молодая энергия и задор частично передались и ей, напомнив о тех днях, когда она была такой же девчонкой и считала, что жизнь только начинается. Накинув платок на плечи, она, приоткрыв дверь, высунула в образовавшую щелочку нос и, стараясь говорить как можно громче, хрипло крикнула:

– Грачев! Зайдите на минуту!

– Все, сейчас с меня снимут ярмо, и я опять стану холостым, – заявил Иван, отряхиваясь от снега, торопясь проскочить в дверь и скрыться от заслуженного возмездия.

Потопав ногами о коврик, он проследовал к столу Оксаны Филипповны и, остановившись около него, серьезно проговорил:

– Простите меня, пожалуйста, я не хотел вас обидеть, неудобно вышло, просто я ждал этого дня три года и никак не думал, что придется ждать еще три месяца.

– Я не сержусь, я привыкла к тому, что все требуют расписать их чуть ли не на следующий день после подачи заявления, – засмеялась она и тут же закашлялась снова. – Но у нас существует запись, и больше, чем позволяет помещение дворца, мы принять не сможет при всем желании.

– Хорошо, я подожду еще, – согласился Иван, собираясь уходить.

Подождите, – произнесла Долотова, открывая заново свой тяжелый пыльный кондуит. – Знаете, вы мне чем-то понравились, и я думаю, что смогу вам помочь. – Бросив взгляд на озадаченное лицо Ивана, она опять засмеялась, с трудом удерживаясь от кашля. – Три месяца назад одна пара подавала заявку. Не знаю, что у них там произошло, но сегодня сразу после обеда они пришли и попросили перенести регистрацию еще на месяц. Так что одно место у меня есть, причем совершенно бесплатно, – добавила она, бросив взгляд на Ивана.

Он покраснел до корней волос, уже сожалея о своей бестактности и неразумном поведении.

– Только знаете, это совсем скоро. Вот, – она провела пальцем по строке, проверяя правильность записи, – все верно. Восемнадцатое декабря, одиннадцать сорок пять. Если вас устроит, то это уже через двенадцать дней. Успеете?

– Правда?!! – Глаза его засияли, и, если бы он не постеснялся показаться перед строгим должностным лицом совсем уж полным дураком, то в эту секунду он бы, словно обыкновенный мальчишка, перевернулся через голову, сделав сальто во всем своем тяжелом облачении. В эту минуту он был настолько счастлив, что готов был схватить Оксану Филипповну в охапку вместе со стулом и сделать несколько танцевальных па, закружившись по полутемному залу.

– Так вас записывать?

– И вы еще спрашиваете?

Глядя Ивану вслед, Долотова заметила, что он идет, стараясь сдерживать сами собой ускоряющиеся шаги. Решив быть респектабельным и положительно цивильным, он, попрощавшись с регистратором и поблагодарив ее от всей души, неторопливо направился к дверям, но ноги его двигались быстрее, чем ему хотелось. Поэтому, едва достигнув тяжелых стеклянных дверей, он, наплевав на всю свою солидность и обстоятельность, выкатился на улицу, к ожидавшей его Аленке, схватил ее на руки и закружил по занесенной снегом дорожке.

* * *

Выход, будто подсказанный Володьке кем-то свыше, казался гениальным и простым одновременно. Действительно, совершенно незачем ломать голову и изобретать велосипед заново, проще было подняться к себе и взять деньги из кошелька матери. В самом деле, это решение было оптимальным буквально для всех.

Самому Володе деньги были нужны просто-таки до зарезу, как воздух, о Катерине и говорить нечего, а мама быть против не могла даже в принципе, ведь, если здраво рассудить, она бы так и так потратила деньги на него, живи они по-прежнему вместе. Единственное, что могло ей не понравиться, так это то, что он возьмет деньги в ее отсутствие, но тут уж, простите, она виновата сама, потому что охоту встречаться с ней своими деспотическими замашечками отбила у сына начисто.