Читать книгу "По миру с барабаном - Феликс Шведовский"

13 октября 1994 г. В продолжение вчерашнего торжества сегодня предстоит официальная церемония в главном храме школы Нитирэн. Мы туда приглашены. Тэрасава-сэнсэй просит всех надеть лучшие одежды: «Хоть мы и простые нищенствующие монахи, это не значит, что у нас все грязное и неопрятное». Одному из нас, прославившемуся ни разу не постиранным за два месяца путешествия кимоно, Учитель сам его постирал…

Выходим в половине первого. Едем на автобусе. Зеленым бархатом обиты обычные сиденья, красным – для престарелых и инвалидов.

В огромном нитирэновском храме весьма широкое околоалтарное пространство для монахов отгорожено от мирян высокой стеклянной стеной спереди, напротив главного входа, и деревянным заборчиком по бокам. Точно витрина или сцена… Мы, как монахи другой школы, садимся снаружи, с мирянами.

Прямо перед нами, за заборчиком, посадили девочек, совсем малышек, лет пяти, в переливающихся зеленых кимоно, подпоясанных широким красным поясом с вышитым золотом рисунком. На головах у девочек – золотые короны, на которых позванивают свисающие украшения. В руках у детишек – по веточке сакуры с распустившимися цветами. Это – «небесные дети». Во время церемонии они по очереди подбегали к алтарю, чтобы вручить веточки двум священникам по бокам алтаря. Рты у священников почему-то заклеены чем-то вроде широкого пластыря[46]. Пока дети сидели перед нами, родители подтирали платочками их напомаженные личики, поправляли осанку. Одну девочку мама трогала, видимо, слишком часто – когда той пришла пора бежать к алтарю, малышка стала растерянно оглядываться на маму, мордашка скривилась, готовая расплакаться, потянулась к маме ручонка… Тогда монах сам подошел к девочке, обнял ее и потихоньку подвел к алтарю.

Торжественные тексты здесь читают те же, что и у нас. А «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё» произносят под удары только одного, большого барабана, причем очень быстро, не нараспев, как мы, а речитативом, без перерыва для вздоха. Это нелегко. У мирян есть ручные барабаны, но они несколько больше наших. Миряне приветствовали нас ударами в эти барабаны во дворе храма перед началом церемонии, а потом, ударяя в них, пошли в храм. Правда, за пределами храмов последователи Нитирэн-сю (то есть школы Нитирэн) практику с барабанами, кажется, не совершают, а если и совершают, то в исключительных случаях.

Здесь нам вручили газету этой школы (на английском языке). На первой странице нарисован такой барабан, а под ним – краткая статья, объясняющая значение практики с барабаном. Там говорилось, что одни, услышав звуки барабанов, говорят себе: «Наверное, какой-то праздник у этих людей», – а другие: «Наверное, эти люди – наши враги, с этими барабанами они маршируют, собираясь напасть на нас».

Поразительно разнообразие монашеской одежды в Нитирэн-сю. На одних серые газовые кимоно и такие же прозрачные желтые шулы[47], надетые поверх белых кимоно, таких же, как у нас. На других – одежда синяя в крупный белый горошек. А патриарх – в шапке такой же формы, как у православных священников.

Церемония была очень торжественная и долгая. Тэрасава-сэнсэй сказал потом, что на какое-то время заснул. Такое с ним давно не случалось…

После церемонии мы встретились с Исии-сёнином. Этот монах Нитирэн-сю с большим трудом подготовил для нас такое приглашение в Японию, на основании которого посольство в Москве, очень строго относящееся ко всем деталям, особенно финансовым, дало-таки нам визу. Мы поблагодарили Исии-сёнина. Он провел нас в особый зал со статуей Будды, внутри которой находится шарира. Будда, четыре бодхисаттвы из Лотосовой сутры[48], Нитирэн – весь алтарь из светлого дерева. Паркет, на котором он стоит, из того же дерева. Много пустого пространства.

Потом мы встретились с патриархом школы Нитирэн. Он пригласил нас в воскресенье на церемонию, а после нее – в русский ресторан. Есть и такой в Токио. Название написано русскими буквами – «Балалайка».

Возвратились домой, пообедали. Вставая из-за стола, Сэнсэй спросил, нравится ли нам японская жизнь. Неожиданно для себя я ответил: «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё». Все засмеялись, а я покраснел.

Вечером Тэрасава-сэнсэй достал фотоальбом «Иерусалим – Бейрут – Кувейт», опубликованный его знакомым, которому Тэрасава-сэнсэй, живший там во время кувейтского кризиса, выбил приглашение. Сэнсэй искал на фотографиях себя или упоминание о себе в комментариях к альбому. Но не нашел. Хороший урок для нас, только что встречавшихся с Исии-сёнином.

Для риса на ужин я вынул из серванта красивую чашку. Посуда в этом доме вообще красивая, но эта особенно хороша. Чашку подали Учителю. Он сказал, чтобы мы больше ее из серванта не брали. Это чашка Окоры-сан. Знаменитый мастер ансамбля «Но» собирает такие подарки поклонников.

Вот она, действительно существующая пропасть между монахами и людьми искусства. Сколь ни талантлив артист, музыкант, художник – но если он начинает обрастать вещами, пускай они и являются в каком-то смысле «плодами» его творчества, – что-то утрачивается в его духовности… Вместо того чтобы ставить дорогие подарки поклонников на алтарь Будды – Наивысшего Почитаемого или, продав их, раздать милостыню нищим, он берет подарки себе, восхваляет себя… Не от этой ли опасности ушел я в монахи? Ведь сначала собирался стать писателем.

14 октября 1994 г. Перед утренней церемонией Тэрасава-сэнсэй гладил свою шулу японским утюгом; совсем не надо прикладывать усилий – он такой удобный. «Вот бы, – говорит, – его в московскую квартиру, а еще – автоматическую рисоварку, как та, которой мы здесь пользуемся. Тогда монахи сэкономят время для практики, не надо будет отлучаться на кухню во время церемонии». Сергей, подтрунивая, возразил, что при этом монахи станут меньше практиковать 12-ю главу Лотосовой сутры «Девадатта», где рассказывается о том, как Будда в одном из своих перевоплощений изучал Дхарму только через прислуживание святому Асите на протяжении тысячи лет. Если все сделать автоматическим, не останется черной работы, через которую только и обретается Дхарма Будды. Ученики могут сказать также: «Зачем слушать Дхарму? Запишем-ка лучше лекцию Учителя на магнитофон!».

«Магнитофон – большая проблема», – согласился Сэнсэй. И тут в комнату вошел Андрей, который как раз и записывал проповеди Сэнсэя на диктофон и частенько шумел кассетами и батарейками, мешая Учителю говорить, а нам слушать. Сергей продолжал: «Если бы Будда, перед тем как идти к святому в услужение, запасся вещами на тысячу лет (намек на наши рюкзаки, заметно растолстевшие за это путешествие), Будда не смог бы подпрыгнуть от радости, как сделал он в 12-й главе, когда услышал, что есть такой святой Асита, который готов научить его Великой Дхарме».