Читать книгу "Мне тебя надо - Анна Бабяшкина"

На паспортном контроле он учил таможенников осматривать сумки. В самолете гонял стюардесс. Водителю трансферной машины от аэропорта до гостиницы свезло — Вася не нашел, к чему придраться. Хотя я с содроганием ждал, что он и здесь попытается как-нибудь помочь хозяевам бизнеса и улучшить сервис. В гостинице я слышал, как он за стенкой что-то втирает горничной насчет того, как должна быть застелена постель.

Олеся не звонила уже неделю. Я тоже не звонил ей. Хотя мне было интересно, неужели она действительно вот так легко сможет «по щелчку» взять и полюбить этого ее Димона? Я почти не думал о ней ночью (ночью я думал скорее о Тамаре), но днем Олеся то и дело выскакивала в мозгу, как поп-ап окно в Интернете. Я ни с того ни с сего ловил себя на том, что вспоминаю ее глаза, когда она произнесла, что любит меня. Прокручиваю в мозгу, как она плакала, когда я катал ее на санках. Как она зябко прижималась ко мне спиной на берегу Волги на Крещенье. Почти реально ощущал запах ее волос, когда закрывал глаза. Я вдруг осознавал, что вечером по пути из офиса в гостиницу мысленно составляю отчеты о прожитом дне, которые обычно ежедневно отправлял Олесе. В эти полгода ей все время, каждый день было интересно, как прошел мой день, что случилось и как я себя чувствую. Оказалось, у меня вошло в привычку готовить для нее такие «резюме дня». Интересно, теперь она приучает своего Диму подытоживать жизнь раз в 24 часа?

Когда я заходил на «Мамбу», чтобы проверить сообщения от Лены, я то и дело ошибался и попадал в переписку с Олесей. Перечитывал ее письма. Причем у меня возникало ощущение, что читаю их в первый раз. Я видел в них какие-то другие месседжи и смыслы, чем прежде. И если раньше она казалась мне хоть и милой, но довольно обычной и даже иногда навязчивой и глуповатой, то сейчас она превратилась для меня прямо в какую-то картину Эшера, где невозможно разобраться, какой же угол зрения — истинный. Не то вода течет предсказуемо вниз или все-таки она необъяснимо, нарушая все законы логики и физики, стремится вверх?

Интересно, действительно ли она любила меня в тот момент, когда произносила эти слова? Черт побери, это выглядело так подлинно! То есть если бы после этого она не послала меня, не начала лепить всю эту бодягу насчет того, что ей все равно, кого любить, я бы точно повелся! Я бы поверил. Поверил бы не только в возможность острова. Но даже в сам остров. Я все-таки идеалистический лошара, и даже поезд на Ленинград ничему меня не научил. Lol. ☺

Так прошла еще одна неделя без писем от Олеси. Еще одна неделя в вялой интеллектуальной дискуссии с Камиллой (мы уже сошлись с ней во мнении, что гендерные отношения между нами невозможны, но все еще продолжали мусолить тему о том, насколько прилично занятой девушке оставаться в поиске. Видимо, для нее самой этот этический момент оставался спорным и она в письмах ко мне дискутировала скорее со своим альтерэго, чем с реальным мной. Ее послания были гораздо длиннее и вдумчивее моих отписок. Несмотря на это, она не уставала повторять мне, что я — особенный экземпляр мужчины. Что вот с ее сожителем так не поговоришь). Еще неделя с мятно-терпкими смс-ками от Тамары. Еще неделя походов по книжным, музыкальным и видеомагазинам с Катей. (Катя сделалась за время общения со мной какой-то натуральной интеллектуальной маньячкой, я уже начинал опасаться за ее разум — все-таки высокое искусство в таких количествах опасно для неподготовленного мозга.)

Банковские работники были на удивление вменяемы. Я благодарил провидение за то, что хотя бы на этом поле обошлось без мин. Вася был в меру навязчив, хотя и пытался влезть в мои процессы с банкирами и что-нибудь посоветовать. Но я его ловко отшивал. Пару раз мы с Катюхой пропустили по мохито в гостиничном баре в его компании. Играли в карты. Это было безынтересно, но бойко.

Почему-то у нас с Катей дело никак не доходило до постели. Хотя она была совсем не против. Даже, наоборот, выражала податливый энтузиазм. Но мне почему-то не хотелось приглашать ее в номер. Обычно я тупо спаивал ее в гостиничном баре — она оказалась не дура до вискаря. Не знаю, что уж там делает искусство и философия с женскими мозгами, но я заметил, что богемные интеллектуалки вообще как-то склонны к алкоголизму. Катюха еще не была достаточно начитана и насмотрена, но бухала уже как посвященная.

За столиком кафе мы весь вечер намекали друг другу, какой пожар в джунглях устроим, когда наконец поднимемся ко мне в номер. А когда наконец поднимались, она брякалась на постель прямо в одежде и отрубалась. Я почему-то был этому рад. Немного тревожился за свое либидо. Но утренний стояк успокаивал: я не импотент. С этим делом у меня все в порядке. Дело не во мне. Дело в телке. Впрочем, отсутствие секса ее тоже как-то не сильно огорчало. С утра, втянув бутылку минералки, она снова смотрела на меня плотоядно и игриво. Как будто у нее не было никакого повода для разочарования накануне ночью. Я предпочитал не задумываться над природой этого явления.

В общем-то это была хорошая и довольно безмятежная неделя.

Хэлл обрушился чуть позже. Прямо в понедельник. Накануне у нас случился тройственный воскресный загул. Участвовали я и Катя. И почему-то Вася. За эту неделю он сделался как-то очень уместен при нашем с ней общении. Он выбешивал меня по-прежнему, но в этой ситуации оказался как-то комфортен. Он тоже был охотник до вискаря. Они набухались. Я надышался и тоже был индуцирован опьянением. Мы плавали голышом на Солнечном острове и заснули втроем в одной постели — в Васином номере, куда он заманил нас «еще чуть-чуть накатить перед сном». Я проснулся от оглушающих солнечных лучей. Увидел эти туши вокруг себя. Поднялся и ушел к себе в номер. Я подозревал, что эти двое проснутся и, скорее всего, трахнутся, но меня это не тревожило.

До зуда хотелось чистоты. Я принял душ, почистил зубы, сделал зарядку «пять жемчужин» и с утра пораньше отправился в банк. Я чувствовал себя счастливо избегнувшим какого-то дерьма, в которое чуть было не вляпался по глупости. Но спасшимся не окончательно. Все еще в зоне риска. Вроде бы я нигде, ни в чем и ни перед кем не был виноват. Реально мне ничто не угрожало. Но не отпускало ощущение неправильности. Раскалывающей башку дисгармонии. Возможно, это было предчувствие.

В обед тоже не было никакого объективного повода для беспокойства. Наоборот, позвонила радостная Ленка с неплохими новостями.

— Так, сейчас тебе позвонят с радио. Надо небольшой синхрончик записать. Будь готов. Значит, вопросы будут такие…

— Стоп-стоп-стоп! — перебил я ее. — С какого радио? С какого бодуна мне будут звонить с радио? Я что — Джонни Дэпп или Борис Гребенщиков?

— Скоро ты будешь гораздо круче. — Ленка хихикала. — Радио «Свобода», программа о молодежных субкультурах и новых общественных трендах. Ты расскажешь им про наше движение. Я понимаю, что это не Первый канал в прайм-тайм, но надо же с чего-то начинать.

— Откуда они о нас узнали?

— Как откуда? Отовсюду! Из Интернета, из пресс-релиза. Что я тут, думаешь, сижу сложа ручки? Думаю, на следующей неделе нам удастся просочиться на «Эхо Москвы» в программу схожей тематики! Все круто!