Читать книгу "Салам тебе, Далгат! - Алиса Ганиева"

В Согратле, например, было свое чашеобразное чохто, на которое нашивались предметы личной гигиены вроде зубной щетки из конского волоса и костяной ухочистки.

А моя бабушка из общества Карах в детстве носила на голове нечто под названием «бахбако». По виду бахбако напоминало европейский средневековый капор. Чохто просуществовало несколько тысяч лет в неизменном виде. Но советская власть отменила древние уборы одним махом. Карахская бабушка рассказывала, как вышел декрет, запрещающий надевать платки, и как страшно и стыдно было выйти на улицу простоволосой. Как раз в те годы народный поэт Гамзат Цадаса написал стихотворение, в котором высмеивал андийское чохто и старинные адаты. Андийское чохто носили андийки, представительницы крошечной дагестанской народности. Их чохто походило на большой и весьма увесистый тюфяк, который привязывался к голове. А поверх тюфяка набрасывалось покрывало. Как-то я надела андийское чохто, хранящееся в запасниках махачкалинского краеведческого музея. Оно было настолько тяжелым, что через час голова просто раскалывалась. А ведь такой груз носили, не снимая, сотни и сотни лет. Недаром Цадаса писал:

Ты не замерзла, равниной шагая?

Вместе с чохто не свалилась ты в речку?

Знаю, за мостом жарища такая,

Будто попала в горячую печку.

Вряд ли сама ты чохто надеваешь —

Люди на помощь к тебе прибегают.

Вряд ли и на ночь сама ты снимаешь:

Родичи, сорок числом, помогают.

В этом мешке тебе долго ль томиться?

Мы превратим его в парус для лодки…

У другой моей бабушки, из общества Андалал, в сундуках лежат праздничные чохто, платки и национальные платья. В основном это туники из золотой парчи и штаны с вышивкой. Всё, что досталось от раскулаченных родителей. Когда я была дошкольницей и жила в Гунибе, она надевала на меня чохто и водила к источнику, где собирались дети и женщины. Там меня вертели и рассматривали, как невидаль, ведь у большинства дагестанцев от старинной одежды не сохранилось и нитки.

Помню, что часто я приходила к источнику, прицепив к стриженой голове длинную тетину косу. Коса, отрезанная несколько лет назад, хранилась у тети где-то в мешке, но я выпрашивала косу и мечтала о том, что у меня тоже будут длинные, до пят, волосы.

Кстати, я тут упомянула Карах и Андалал, а вы, возможно, не знаете, что это такое. Дело в том, что в Дагестане помимо шамхальств, ханств, уцмийств и прочих феодальных княжеств существовали еще и вольные общества. Андалал – это самоуправляемый союз вольных граждан из нескольких сел с выборным кадием, который был и военоначальником, и судьей. Андалальский кадий избирался только из Согратля. Общесоюзный съезд Андалала обычно проводился в урочище Руккладух (близ Чоха). Для голосования и дебатов туда съезжались члены Совета старейшин, дибиры, главы самых авторитетных родов-тухумов.

Вот, например, какие были адаты:

«Если кто-нибудь силой возьмет у нашего человека барана или его стоимость и владелец отнятого сообщит об этом обществу, то люди нашего общества этого человека не будут признавать, не примут как гостя, не дадут ему ни жилья, ни питания, а с того, кто даст ему питание или долг, – взыскать одного быка».

Или: «Если из наших один другого убьет, то с убийцы взыскиваются 4 быка: 2 – в пользу исполнителя, а 2 – в пользу наследников убитого; из селения убийца не изгоняется, если убийство совершено нечаянно или после того, как убитый обнажил оружие».

Или: «Кто возьмет взятку, с него взыскивается 1 бык. Если возникает подозрение в получении взятки и взявший не признается, то с ним вместе должны дать очистительную присягу 6 человек».

Или: «Если родственники захотят своего родственника убить за его плохое поведение и это плохое поведение известно жителям селения, то за это убийство штраф не взыскивается, а если не будет известно, за какое поведение убит, то штрафа не миновать».

Или: «Если кто по вызову на сход в назначенный день не придет, с него взыскивается 1 котел».

Или: «Если за каким-нибудь мужчиной убежит женщина, то он должен поселить ее в дом диби ́ ра селения; если же оставит женщину у себя или в доме другого человека, то с него за каждую ночь ее проживания взыскивается по 1 быку».

Или: «Если женщина забеременела от прелюбодеяния, то с нее взыскивается 1 бык, также взыскивается 1 бык с прелюбодея, от которого она стала беременной».

А вот как каралось прелюбодеяние в селах Караха в конце XIX века: «Если прелюбодеи убиты на месте проступка, убийца взысканию не подвергается. Если убита одна женщина, то в пользу ее родственников взыскивается 200 руб. и убийца становится кровным врагом, пока родственники убитой не примирятся с ним. Штраф – 10 руб. В селении Гонах взыскивается только 6 руб. и 1 бык. Если прелюбодеяние не доказано, то мужчина может очистить себя присягой с 50 человек».

Политически Карах был гораздо менее заметным обществом. Сёла там маленькие, захватчики туда не доходили, и даже ислам пришел очень поздно. Кстати, по карахцам очень заметно, что предки их не смешивались ни с тюрками, ни с монголами, ни с арабами, ни с евреями, ни с соседними дагестанскими народностями. Карахцы светловолосы и голубоглазы, вместо чая там любят заваривать чабрец, а стены не штукатурят. Как-то мои родители были в гостях у одной старушки в карахском селении Гунух, и она их спросила, мол, что лучше добавить вам в кипяток: заварку или варенье.

В Андалале всё наоборот. Это было мощное образование, сёла и города там были большие, через них проходили крупные торговые пути. Там строились исламские высшие учебные заведения, а тухумы состояли не только из родственников, но также из пришлых людей. Так, в роду моей матери оказался и свергнутый лакский правитель, и беглый сын крымского шамхала – поэтому вроде и тухум называется «Шанхаби», – и много кто еще.

И дедушка, и бабушка по моей материнской линии принадлежат к Шанхаби. Но фамилия у них не Шанхабовы, как можно было бы предположить, а производные от имен предков. У дедушки – Сагитов, потому что предка звали Сагитав. А у бабушки – Чупалова, потому что предка звали Чупалав. Этот Чупалав Согратлинский был предводителем аварских войск в борьбе с иранским завоевателем XVIII века Надир Шахом. Надир Шах тогда потерпел сокрушительное поражение. Кинжал Чупалава с бурым от крови лезвием долго лежал у нас в квартире под батареей центрального отопления. Где он сейчас – неизвестно.

В Дагестане русифицированные фамилии стали раздавать в 30-х годах прошлого века. До этого человека называли по местности, откуда он происходит. Тот же поэт Гамзат Цадаса – это просто Гамзат из Цада (маленького сельца на хунзахском плато). А сыну Гамзата Цадаса Расулу дали русифицированную фамилию по имени отца – Гамзатов. Так получился поэт Расул Гамзатов.

Обычно фамилии давали по имени деда. Но вот моему карахскому дедушке фамилию дали по имени его отца, которого звали Абдул-гани. Абдалла с арабского переводится как «раб божий». Поэтому юродивых и дураков тоже называли абдалами. А Гани – одно из имен Аллаха и означает «богатый». Так вот, дедушке фамилия Абдулганиев показалась слишком длинной, поэтому первую часть он выкинул и осталось просто Ганиев. Помимо фамилии всем горцам давали еще и отчество. Но быть Хаджи-Мусой Абдул-Ганиевичем моему светскому и прогрессивному дедушке не захотелось. Поэтому его имя разбили надвое, и он официально стал Гаджи Мусаевичем. А пять его сыновей – Гаджиевичами.