Читать книгу "Чес - Михаил Идов"

Лев затрещал перьями, как вокзальное табло цифрами.

– Творческой.

– Ах, вы об этом. Да, есть такое… Секундочку, вас что, прислал Траубман? – встрепенулся Мастерсон, тотчас осознав, что за чушь сморозил.

– Нет, – коротко ответил лев. – Не перебивайте. Слушайте внимательно: Find the plot…

– Легко сказать, “найдите сюжет”, – вздохнул Мастерсон. – С этим вся и загвоздка.

– Ш-ш-ш. – Лев недовольно насупился. – Еще раз. Find the plot with candy that weighs more than a pound.

– Найдите сюжет… при помощи конфеты… тяжелее фунта. Ну-ну. – Мастерсон усмехнулся собственному разочарованию: ему, видите ли, обидно, что крылатый говорящий лев несет бессмыслицу.

Он почему-то осмотрелся в поисках своего кота: Найджел забился в пыльную щель между книжным шкафом и потолком и дико сверкал глазами из-за резной баллюстрадки. Это заново убедило Мастерсона в существовании гостя.

– Можно чуть по-другому, если хотите, – предложил лев. – Find the plot with candy that’s worth more than a pound.

– …дороже фунта. Угу. Это что, – спросил Мастерсон, – загадка?

– Скорее ребус, – смущенно признался лев, прикрывая глаза лапой. – Простите, ради бога, хобби такое. Я всегда хотел быть сфинксом. Окно не откроете? Душно.

– Пожалуйста. – Мастерсон налег на щеколду и распахнул окно. В кабинет разом въехал куб декабрьского мороза. Тридцатью этажами ниже шуршало утреннее движение по Пятой авеню. К югу, как наяву, белел складной стаканчик Музея Гуггенхайма.

– А, и еще вот, – сказал лев, напружинившись. – У меня в лапе застрял шип, не вытащите? Шучу, шучу. Ариведерчи!

На этих словах он мягко скакнул через письменный стол в сторону окна, расправил крылья, смахнув все-таки вазочку и с мощным парусным хлопком ушел вверх. Лишь мелькнули над вмиг исцарапанным подоконником шершавые подушки его задних лап.

Мастерсон долго смотрел, как лев летит над антеннами и шпилями Манхэттена, поднимая с соседних крыш стаи паникующих голубей. Над парком он забрал вправо, пронесся на бреющем между стеклянными башнями “Тайм Уорнер”, отразившись в обеих и исчез в направлении Нью-Джерси. Тут Мастерсон осознал, что ему продуло весь кабинет, потянулся закрыть окно и от дрожи проснулся.

Дрожь продолжалась, но извне. По тумбочке рядом с кроватью косо ехал мобильный телефон, выдав на экранчик фотографию орангутанга. Под ней в адресной книге Мастерсона значился Траубман.

– Алло, – обреченно произнес писатель.

– Джеффри! Друг мой! Наши дизайнеры очень интересуются вашими пожеланиями насчет обложки. Может, приоткроете все-таки завесу тайны? Благо до часа икс всего четырнадцать…

– Крылатый лев, – отрубил Мастерсон вполголоса.

– О! – обрадовался издатель. – Венецианская тема, да?

– Я не знаю, о чем вы. Не отвлекайте меня по пустякам, Траубман.

Мастерсон оборвал разговор не прощаясь и набрал взамен Хелен Ланг, профессора языковедения в Гарварде, с которой у него был когда-то необременительный роман длиной в академический отпуск.

– У тебя нет знакомых на кафедре символогии? – спросил Мастерсон.

– Симвология бывает только у Дэна Брауна, – ответила заспанная Ланг. – Доброе, кстати, утро. А в чем дело?

Мастерсон замялся.

– Меня интересует образ крылатого льва.

– Говорящего?

– Еще как. А откуда ты…

– Так это элементарно. Лев святого Марка.

Писатель хлопнул себя по лбу.

– Разумеется! На колонне.

Мастерсон так и не уяснил в свое время, почему святой Марк был львом – или лев святым Марком, – но теперь точно вспомнил, что один символизировал другого и оба – Венецию.

– Ну хорошо, – произнес он. – Может, тебе и такая фраза что-нибудь говорит – “конфет больше чем на фунт”?

– Гм. Фунт веса или фунт стерлингов?

– И так и эдак. Это не из литературы случаем?

– Ну, дорогой мой Джеффри, это уже твоя епархия.

Какое там, подумал Мастерсон. Литература! Я нормальной книги уже лет восемь как не открывал. Одни журналы, да и в тех читаю в основном про себя. Плюс всякие “Потайные ключи к мирам Мастерсона”, которыми обрастает каждый новый роман и к которым по контракту вечно приходится писать предисловия. Ключи, тоже мне. Ключи к пустому сараю.

Найди сюжет, повторил он про себя. Find the plot. Лев. Символ Венеции. Хоть какая-то зацепка. Времени нет. Восьмого января над “Слезами песка” уже будет корпеть какой-нибудь везунчик-аспирант.

Он отпустил Хелен, повернулся на другой бок, растолкал персонального ассистента Катарину и велел ей бронировать на тот же вечер билет в Венецию.

– На Рождество? – удивилась Катарина, зевая. – Как романтично. А мне можно?

– С ума сошла, – сказал Мастерсон. – А Найджела кто кормить будет?

* * *

Обычно писатель не садился в самолет без таблетки валиума, но на сей раз поклялся провести весь рейс в здравом рассудке. Перед глазами пылали слова шифра, от разгадки которого, Мастерсон был теперь совершенно уверен, зависело все его будущее. Найти сюжет при помощи конфеты… дороже / тяжелее фунта. Может, Candy – это не конфета вовсе, а имя? Проститутское какое-то имя. Если не сказать трансвеститское. Кэнди Дарлинг. А pound, в таком случае, – не вес и не денежная единица, а вульгарное выражение? “Проститутка Кэнди, которая хороша не только для секса?” Но где я в Венеции найду проститутку по имени Кэнди?

Мастерсон раздраженно допил шампанское. Неулыбчивая стюардесса моментально заменила пустой бокал полным; маленькие радости первого класса, подумал писатель.

– Мне девочки сказали вам передать, – пролепетала она так тихо, что ее заглушало шипение пены. – Мы все очень-очень ждем вашей новой книги. Неужели Фоксвуд останется жить в Малайе? Он ведь поклялся Беттине, что найдет ее. А Вилкокс увез ее в Кабул. Как же так?

Еще два бокала спустя ему и валиума не понадобилось.

* * *

Венеция, как водится, просыхала после очередного наводнения. Стены и ступени ниже ватерлинии покрывала свежая, бодро сверкающая изумрудная слизь. На площади Сан-Марко еще лежали деревянные мостки, раскинутые для прохожих на время “аква-альта”. Мастерсон приехал сюда прямо из аэропорта – сперва на заказанном Катариной лимузине, потом на водном такси, похожем на пущенную по течению виолончель. Обреченная красота города его не подкупала; когда такси нырнуло под мост Риальто, писатель даже не поднял головы. Рождественские гирлянды на расчесанных, нарывающих фасадах палаццо показались Мастерсону омерзительными. Его не интересовало ничего, кроме льва.

Вокруг колонны Сан-Марко понаставили каких-то заграждений, но Мастерсон без труда с разбегу перемахнул через них. Дотронулся до влажного гранита. Приложился к нему щекой (углы поля зрения обожгла пара фотовспышек). Ничего. Он отошел метров на десять назад и уставился на статую льва снизу вверх.