Читать книгу "Серая чума - Александр Рудазов"

— Э, брат, я ведь только наполовину кушит, — предостерег его Шамшуддин. — Я никогда не был в Куше, помнишь?

— А вот я был, — весело объявил Хе-Кель. — И в Пуине был, и в Та-Кемет. Варварские страны, но интересные…

Спустя несколько минут маленькая Мей’Кнони принесла на голове огромную корзину с тремя кувшинами и торопливо умчалась — ей страшно было даже находиться рядом с этими существами, способными голыми руками возжигать огонь и призывать духов. Впрочем, Креола, Шамшуддина и Хе-Келя это мало обеспокоило — содержимое корзины порадовало их куда больше.

Два кувшинчика великолепного виноградного вина были распиты очень быстро. Судя по метке на печатях, Мей’Кнони принесла ученикам магов лучшее из лучших, из самых плодоносных виноградников Урарту. Положить лед она тоже не забыла — подданные Империи предпочитают пить вино охлажденным. Благо близ Вавилона есть великолепное ледохранилище, поддерживаемое одним из самых умелых криомантов.

Шамшуддин же неторопливо посасывал свое пиво… если, конечно, эту брагу можно так назвать. При варки пива шумеры выпекают хлеб, крошат его, заливают водой, а затем оставляют полученную тюрю на открытом воздухе. Из-за высокой температуры брожение продолжается всего два-три дня — после этого смесь процеживают, отделяя крошки хлеба, и пьют. Да не абы как, а через специальные длинные трубочки, с небольшими отверстиями для фильтрования пива. Существует целый ритуал насчет этого.

— Дай-ка и мне, — взял вторую трубочку Креол. — А, Кингу и все его дети! Опять плохо процедили! Клянусь, когда-нибудь я все-таки доберусь до этого пивовара!

— Да, не все еще хорошо в нашей империи, — философски пожал плечами Хе-Кель, опуская в кувшин третью трубочку.

— Братья, что это вы? — возмутился Шамшуддин. — Вы просили вина — вы получили вино. Я просил пива — я получил пиво. Не лезьте в чужой сосуд со своими трубками!

— Не жадничай, Шамшуддин, — просительно улыбнулся Хе-Кель. — Вон какой у тебя огромный кувшин — тебе одному столько и не выпить. Почти четверть амфоры[20]— шутка ли?! Знаешь же, как говорят — кто много пьет, тот испортит желудок.

— Но также говорят — множество рук испортит кушанье, — не согласился Шамшуддин. — Не дело это — опускать в один сосуд несколько трубок.

— Одна головешка не горит, человеку в одиночестве не прожить, — отпарировал Хе-Кель.

— Где много плотников, там стены кривые, — вспомнил другую поговорку Шамшуддин.

— Много муравьев убьют и коня.

— От многих богатырей враг уйдет.

— Один светильник всем людям светит.

— Там, где много петухов, утро наступает поздно.

— Э, Шамшуддин, да пока мы с тобой спорим, этот проклятый уже половину кувшина выпил! — спохватился Хе-Кель.

Креол насмешливо фыркнул — он действительно все это время молчал и преспокойно потягивал пиво. Его никогда не интересовали вычурные словесные кружева, так любимые обоими друзьями.

— Ах вы, ничтожные порождения Себека! Так-то вы работаете на фараона Энмеркара?!

Креол, Шамшуддин и Хе-Кель лениво повернули головы. Над ними возвышался плешивый жирдяй с изогнутым посохом — Сети, старший зодчий зиккурата Этеменанки. Император выписал этого евнуха из Та-Кемет — о его архитектурном умении говорили очень восторженно. И он действительно отлично справлялся с работой — под новым руководством Вавилонская Башня поднималась к небесам гораздо быстрее, чем раньше.

Энмеркар уже успел раскаяться в необдуманном поступке.

— Вперед!!! — взвизгнул евнух. — Работать!!!

— А ты заставь нас, — лениво сказал Хе-Кель, шевеля тонкими пальцами.

— А что, думаете, не заставлю?! — возмутился зодчий. — Ах вы, собаки, дети гиены и крокодила, да я вас!..

С указательного пальца Креола сорвалась крошечная молния. Она обожгла Сети руку, и тот взвизгнул от боли.

— Вам запрещено колдовать на строительстве! — яростно закричал он. — Я немедленно доложу вашему фараону!

— А разве мы сейчас что-нибудь строим? — удивился Хе-Кель. — Креол, ну-ка, поджарь его еще малость…

Сам Хе-Кель подобного сделать не мог — он учился у алхимика и от дуэлей старался держаться подальше. Конечно, на крайний случай у всякого уважающего себя алхимика есть при себе колдовские гранаты, взрывчатые порошки, едкие кислоты и прочая вредоносная пакость… но это на крайний случай.

Евнух трусливо попятился — ему совсем не хотелось связываться с магами, даже недоучившимися. Возможно, император и казнит их потом, но вряд ли Анубис согласится по этому поводу выпустить Сети из Дуата …[21]

— Допивайте быстрее и возвращайтесь к работе! — потребовал напоследок он. Просто чтобы оставить за собой последнее слово.

Ученики магов даже не посмотрели в его сторону. Хе-Кель улегся поудобнее, прикрыл голову тюрбаном и задремал. Шамшуддин опрокинул в рот остатки пивной браги — до самого дна кувшина питьевая трубка не дотягивалась. Удовлетворенно ухмыльнувшись, он вытряхнул из поясного мешочка несколько жирных черных шариков и начал с наслаждением их жевать.

— Это что? — полюбопытствовал Креол.

— Ягоды для каваха, — протянул ему несколько штук Шамшуддин. — В Шумере такого не знают, попробуй.

Креол вдумчиво разжевал одну, а потом брезгливо выплюнул.

— Ну и дрянь же!

— Э, брат, к ним сначала нужно привыкнуть! — усмехнулся Шамшуддин. — В первый раз они никому не нравятся, зато потом… А если еще и сварить из этих ягод правильный кавах… о, брат, ты не представляешь, что это за удовольствие! Словно небесные девы покрывают твое небо поцелуями, словно сама Инанна лобзает твой язык…

— Понял! — раздраженно отмахнулся Креол. — Нет уж, хорошо, что у нас такого не знают. Лучше ответь-ка мне…

— Спрашивай, брат.

Креол некоторое время молчал, раздумчиво шевеля губами, а потом осторожно спросил:

— Шамшуддин… ты помнишь, как мы два года назад ходили в разведку за Тигр?

— Стараюсь забыть, брат, стараюсь забыть! — ухмыльнулся Шамшуддин. — Я после того два дня не вставал с постели… да и тебе, помню, целое шестидневье выращивали новые глаза… А к чему ты об этом заговорил?

— Ты тогда спас мне жизнь… вынес на себе… — с трудом выговорил Креол.

— Пустяки, брат, о чем ты говоришь?

— Я все еще не расплатился с тобой, — мрачно ответил Креол. — Мой отец научил меня: если тебе сделали зло, отомсти в шестидесятикратном размере, если сделали добро — заплати в шестидесятикратном. Клянусь Мардуком Двуглавым Топором и Мушхушем, его драконом, однажды я верну долг, Шамшуддин.