Читать книгу "Крест и меч - Станислав Сенькин"

— Дорогая царевна, как вам нравится эта, приготовленная специально для… нас, комната? Из нее нам будет удобно наблюдать за всесожжением. Отсюда, как вы наверное уже заметили, видно лучше всего. — Молодой бег покраснел. — Все для того, моя милая Русудан, чтобы вы смогли получить высшее удовольствие от зрелища. — Иосиф посмотрел в окно. — Как занятно! Толпа в предвкушении крови и чуда. Они будут радоваться священному убийству, как дети веселой игрушке, и разойдутся в уверенности, что грехи их прощены, что теперь Хазарию ждут годы процветания. Подымется дух их, и мы сможем достойно ответить на все вызовы, что бросает нам судьба. Где, царевна, вы еще увидите такое? Мы, правители Хазарии, — отцы своему народу. Святая ложь позволяет нам решать большие задачи с малыми потерями.

Русудан постаралась скрыть свое отвращение.

— К чему такой варварский способ держать подданных в повиновении? Когда распяли нашего Господа Иисуса Христа, прошло совсем немного времени и от славного некогда Иерусалима не осталось камня на камне. Не такая ли судьба ждет Итиль?

Иосиф взъерошил копну своих рыжих волос.

— Вы же умная дева! Как можно верить в эти христианские байки?

— Мать, родину и веру не выбирают, — твердо ответила Русудан. — Я всего лишь девушка, а не богослов. Если хотите поговорить на тему веры, найдите себе священника или монаха. Мне же скучны эти беседы. Разве вы — наследник хазарского престола — не знаете, как обращаться с девушкой?

Иосиф опять смутился. Русудан была так же умна, как и красива, и он робел перед ней, как ребенок. Молодой бег попытался взять себя в руки:

— Итиль никогда не будет разрушен! Иерусалим погубила гордыня, но хазары чужды гордыни. Только здравый смысл и забота о подчиненных руководят нами.

Иосиф, который обладал от природы слабым здоровьем, вдруг почувствовал, что устал и, не спрашивая разрешения, плюхнулся в большое кресло напротив Русудан. Он не сводил с царевны глаз:

— Наш великий предок Булан заповедал нам: когда настает смута в государстве, нужно принести в жертву одного человека за грехи многих. Ибо пусть лучше погибнет один, чем взбесившиеся от страха и неуверенности люди начнут паниковать, что приведет к смуте, которая отымет жизни многих и многих. Варварство? Хм! Может быть. Но зато какое действенное лекарство! Это умно!

— Умно?! — Русудан презрительно рассмеялась. — Как я понимаю, молодой бег считает, что мое похищение — тоже чрезвычайно умная затея, ведь аланская царевна Русудан подобна маленькой девочке и сама не понимает того блага, что ее ожидает благодаря вашей милости?

Иосиф покраснел.

— Как я уже говорил, вас спасли от верной смерти. Ведь через несколько дней после того, как вы покинули Дарьаланский замок, он был осажден и разграблен необузданной ордой диких горцев, не знающих пощады. Вы прекрасно знаете звериный характер этой породы. Горцы истребили всех, кто был в замке, включая женщин и детей. Лишь когда ваш высокоблагородный брат и мой близкий друг царь Алании Саурмаг Багатар поднял свой меч, дикари разбежались по ущельям. Что бы было, если б вы оказались в этом замке тогда? — Иосиф сделал изумленное и испуганное лицо. — Трудно себе представить!

— А не легче ли было предупредить моего брата Оса, что готовится нападение на замок? Он бы легко отбил атаку диких горцев и спас бы жизни моих верных слуг. Тем более, вам стоит вспомнить, что ни за что не взять было бы диким горцам этот замок, если бы начальник охраны алдар Батразд со своим отрядом не отправился в погоню за Менагемом, похитившим меня!

— Не легче! — Иосиф поджал губы. — Молодой Ос, не в пример своему отцу, опаснейший смутьян и враг нашего государства. Своими необдуманными поступками он чуть не уничтожил как Аланию, так и Хазарский каганат. — Бег кивнул в сторону окна, где жрецы заканчивали читать воззвание к Всевышнему и готовились умертвить лжекагана большим ритуальным кинжалом. — Этот, как вы выражаетесь, варварский способ врачевания внутренней смуты — лишь горькое лекарство от той раны, что нанес нашему государству ваш братец Ос. Но он еще не успокоился и сеет смуту уже в Алании. — Взгляд бега неожиданно переполнился страстью. — Моя царевна! Мой отец, великий бег Аарон II, повелел мне сделать вам предложение не только руки и сердца. Ваш брат Саурмаг — наш верный союзник — стремительно теряет свое недавнее могущество, другой ваш брат Ос также стремительно его набирает, называя себя мстителем за отца — благородного аланского правителя Оса Багатара, которого мы, хазары, якобы вероломно умертвили. В Алании назревает гражданская война, которая не выгодна ни нам, ни вам. Печенеги, славяне, булгары и арабы с завистью смотрят на огромные богатства Итиля, как и на перевалы и горные проходы, которые держат в своих руках аланы. Если же, милая царевна, вы вступите со мной в брак, то станете не только моей женой, но и соправительницей. Вы сможете иметь собственную гвардию и двор, самовластно управляя в Алании. Таким образом мы скрепим две наших страны воедино. Представьте: ваш сын получит огромную власть, он будет управлять мощным государством — соперником Багдада и Константинополя. А так, отклонив наше предложение, вы останетесь лишь простой царевной, которую братья выдадут замуж за какого-нибудь булгарского князя или славянина, и будете вы пребывать в тоске на чужбине среди грязных необразованных варваров. Не противьтесь своей судьбе, премудрая Русудан. Наш брак будет великим благодеянием как для Алании, так и для Хазарии. Аланы и хазары — братья! Вместе мы сила, и никто не сможет противостоять нам! Согласитесь быть моей женой — хазарской царицей! Вы все для меня!

Нахмурилась Русудан, сверкнула глазами на бега, умоляюще смотрящего на нее.

— Вы нанесли мне большое оскорбление, Иосиф, похитив меня при помощи коварного рахдонита и необразованных степняков.

— Любовь моя к вам заставила меня сделать это.

— Любовь? — Премудрая Русудан взглянула на Иосифа как можно приветливее улыбнулась. — Вы правда любите меня, царевич?

Молодой бег приложил руку к сердцу:

— Больше жизни я люблю вас. Вы моя судьба, и не успокоится сердце мое, пока не добьюсь вашей благосклонности и любви. Я сделаю все, чтобы мы были счастливы и наш род укрепился во веки вечные.

— На что же вы готовы ради любви ко мне? — Царевна пристально посмотрела в глаза Иосифа.

Бег смутился. Он страстно желал руки царевны, понимая и все политические выгоды брака с ней, но отнюдь не был готов совершать безрассудные поступки. Русудан просто делала картину его счастья совершенной. Брачный союз с благородной красавицей сделал бы его всемогущим не только в собственных глазах, но и в глазах всего мира. Но на что именно он был готов ради любви к ней, молодой бег не знал.

От Русудан не укрылась смятение Иосифа. Она посуровела.

— В великом городе Багдаде у любимой жены государя и поэта халифа Абу Джафара Абдаллаха есть драгоценное ожерелье, принадлежавшее, как говорят, одной из жен халифа Гаруна аль Рашида. Гюзель — так зовут эту красавицу — называют самой прекрасной из ныне живущих женщин. Мне уже все уши прожужжали про нее.