Читать книгу "Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек - Эльфрида Елинек"

Так где же он? Телезрители понапрасну ищут его глазами, обшаривая экран. Ничего, они еще сами не рады будут, когда познакомятся со старым Нойманом.

Бригадир как-то мнется, смущается, но ничего определенного не отвечает. Госпожа Рогальски сразу замечает, что бригадир мнется, смущается и ничего не отвечает.

И вдруг дверь, ведущая в раздевалку, резко распахивается и на пороге возникает фигура пьяного, который в полубессознательном состоянии, шатаясь, бредет к машинному отделению. Никто еще и опомниться-то не успел, но мы уже знаем почти наверняка: это Нойман. Нойман, спотыкаясь, неуверенным шагом подходит к Михаэлю и заглядывает ему в лицо.

Как уже сказано, он пьяный в стельку. Его шатает, он едва держится на ногах. Состояние плачевное. На начальника обжарочного цеха он не тянет. Он тянет на пьяницу.

Михаэль с отвращением отшатывается от него. А мудрая госпожа Рогальски и бровью не повела, она сохраняет полное спокойствие. Даже что-то вроде сострадания к этому пожилому человеку промелькнуло на ее лице.

Инга Майзе — опытная актриса, и она знает, как передать эту сложную гамму чувств на лице у госпожи Рогальски.

Вы же пьяны, говорит Михаэль. И повернувшись к бригадиру: почему вы мне об этом не сообщили? Опять к Нойману: я ведь вам уже говорил, что, если это еще хоть раз повторится, вы будете уволены. Я вас уволю, несмотря на то что вы проработали в фирме пятьдесят лет. Какая наглость! Уж не говоря о вашем легкомыслии, которое представляет угрозу благополучию фирмы и может повлечь за собой огромные убытки. Михаэль буквально рычит от ярости. Тупая физиономия Ноймана, больше похожая на морду животного, наливается ненавистью к молодому шефу, и вдруг на ней проскакивает некое подобие мысли, нехорошей мысли.

Всё, хватит. Я не могу больше принимать во внимание вашу верность и ваши услуги в прошлом. Я вас предупреждал. Для начала с первого числа вы в отпуске. Я буду обсуждать ситуацию с моим тестем. Иногда молодежь можно упрекнуть в недостатке такта, но в данном случае твердость Михаэля уместна. Вы только представьте себе, дорогие телезрители, а вдруг Нойман сделает что-нибудь такое, от чего кто-то из рабочих пострадает или, не дай бог, погибнет!

В какой-то момент телезрителям начинает казаться, что Нойман сейчас набросится на Михаэля, как будто он здесь начальник, а не наоборот. Госпожа Рогальски тихо вскрикивает, а бригадир готовится к прыжку, намереваясь заслонить собой шефа. Но старый Нойман вдруг резко разворачивается и идет прочь. Молча. Лелея черные мысли. Что-то должно случиться. Это мы теперь знаем точно.

Михаэль до сих нор дрожит всем телом. Пойдем, мама, говорит он. Такие вот случаи от бивают у меня всякую охоту руководить. Я очень сожалею, что тебе невольно пришлось стать свидетельницей этой мерзкой сцены. Но, к сожалению, с Нойманом придется расстаться. Госпожа Рогальски говорит (слава боту, они уже наверху, в прохладном коридоре, вдали от этого машинного лязга и страшной жары): этот человек выглядит так, будто у него большое горе. Настоящее горе. Ерунда, резко отвечает Михаэль. Он просто никак не может перенести, что начальник моложе и талантливее его. Госпожа Рогальски мягко, но непреклонно возражает: мне кажется, у него какие-то другие проблемы. Ты обратил внимание на его глаза, малыш? Вот еще, буду я обращать внимание на его глаза! Михаэль презрительно смеется.

Все мы знаем, что госпожа Рогальски окажется права и что горе Ноймана никак не связано с фирмой. Его тревожат какие-то личные невзгоды.

Михаэль, говорит серьезно госпожа Рогальски, руководитель ты наверняка хороший, но в людях пока не очень разбираешься. Ты меня просто смешишь, думает про себя Михаэль и ничего не говорит матери в ответ. Но совесть его понемногу просыпается и начинает пульсировать. Тук, тук, тук.

К сожалению, мне пора идти, говорит госпожа Рогальски. И она уходит тем путем, каким пришла. А Михаэль тут же переключается на свои многочисленные заботы.

На следующий день Нойман на работу не является, и через день тоже. Безо всяких объяснений. А на третий день телефонный звонок: пять филиалов один за другим возвращают партию кофе обратно. Рекламации. Кофе оказался негодным. Воняет, как в сортире. В чем дело, уже ясно: в эти партии попали зерна-вонючки! Сортировочная машина почему-то не удалила эти зерна. А кто у нас заведует этим автоматом, кто — единственный — умеет с ним обращаться? Ну конечно Нойман. Это саботаж. Только Нойман, и никто другой, мог злонамеренно это сделать. Только он разбирается в этой сложной аппаратуре! Михаэль кипит от ярости. Теперь-то уж с Нойманом будет покончено, и никакие просьбы не помогут. Чаша терпения переполнена. Мы-то все, мы, обыкновенные телезрители, давно бы уже вылетели и за менее значительные промахи! Михаэль отнюдь не зверь, он справедлив, он даже снисходителен, но всему есть мера. Госпожа Рогальски узнаёт новость за семейным ужином.

Она настроена решительно. Завтра утром она претворит свое решение в жизнь. Как всегда, это хорошее решение. Оно будет благом не для кого-то одного, а для ВСЕХ.

~~~

ну, дорогие мальчики и девочки!

вы ведь тоже, конечно, хотите, чтобы

с этими скучными производственными неурядицами наконец-то было покончено? Чтобы госпожа Рогальски наконец-то занялась более интересными и более увлекательными делами? Например, снова посодействовала бы какому-нибудь браку или какой-нибудь любви? Про это нам всем гораздо больше нравится смотреть. Или добилась, чтобы жене Райнера разрешили взять приемного ребенка, ведь она так мечтает о ребенке, а детей иметь не может. Ведь все это действительно самые важные дела в жизни, если смотреть в корень. Дела такого рода или подобные им.

Нам ведь необходимо расслабиться, отдохнуть. Ведь мы каждый день только и делаем, что работаем.

И работа эта нас вконец уже достала.

Но даже то, что у нас бывает каждый день, благодаря телевидению преображается, обретает особое очарование, получает особую значимость, которой ты иначе никогда не заметил бы. Разве не так?

Просто нужно, сидя перед телевизором, пошире раскрыть глаза, развесить уши и распахнуть во всю ширь свое сердце. Все остальное придет само собой.

Только вот штаны ни к чему распахивать. Лучше не надо.

Иначе вы никогда не станете такими, как госпожа Рогальски, а останетесь навсегда гадкими и противными.

действительность

Диджей-любитель Петер: Им удалось то, что удается лишь немногим рок-группам и рок-звездам, — долгие годы возглавлять хит-парады.

Скорее! Время не ждет! Именно сейчас Патриция, волоча за собой Михаэля, может еще успеть подловить госпожу Рогальски у входа. Мама, вернись. Ты нужна нам больше, чем твоему магазину Магазин подождет. Разумеется, мама возвращается, если ее так просят. В магазине без нее не обойтись, в семье без нее не обойтись, никто не может без нее обойтись, она всем нужна. И несмотря на это, она до сих пор в форме, не то что некоторые телезрители. Она даже посвежела в последнее время. Мой маленький господин шеф, говорит она, обращаясь к сыну. Но Михаэль не реагирует. Даже та штучка, которую госпожа Рогальски вытаскивает из его удобного комбинезончика, ни на что не реагирует. Эта штучка напоминает теперь какую-то мягкую, безжизненную тряпочку. Госпожа Рогальски тянет за нее, пытаясь пробудить ее к жизни, подергивает туда-сюда. Напрасный труд. Что случилось с твоей маленькой писюлькой, шеф? — спрашивает мама. Ничего не случилось, уходи, мама. Вот упрямый мальчишка, ну хорошо, я уйду. О’кей, шеф, говорит мама. О’кей, говорит она, прямо как в кино. Коротко и ясно. Понятно даже нашей публике, которая английского не знает!