Читать книгу "Тропами северного оленя - Мариуш Вильк"

Прежде всего, с местными жителями договориться не удалось — они отказались показывать финнам дорогу к Сейдъявру, объяснив, что там, среди болот, лежит город мертвых, охраняемый мстительными гномами. Однако финны не вняли предостережениям и сами отыскали путь, положив начало разработке богатейших залежей минералов. Уже в первом докладе Рамзай сообщает о залежах полевого шпата в Ловозерских тундрах. Он упоминает нефелин, содалит, амфибол, эвдиалит и полевой шпат, а также подробно описывает семь ранее неизвестных минералов.[102]Номером первым идет лопарит[103]— руда, содержащая редкие металлы: тантал, титан, ниобий и лантаноиды. Проклятие Луяврурта.

Да-да, именно проклятие! Кетола рассказывал, как на одном из островов озера Духов — Могильном — финские ученые повстречали трех саамских нойдов. Они пригласили их к костру, угостили чаем. Время от времени старший из нойдов бросал в огонь какие-то травы. Вдруг, ни с того ни с сего, лицо его изменилось до неузнаваемости (Кетола твердил что-то о медведе), он впал в транс и стал сумбурно проклинать чужеземцев:

— О-о-о, будьте вы прокляты, смерть сюда несете. Горы трупов! Вижу общие могилы в тундре. Людей загоняют, точно оленей. Копать и копать. На берегу Имандры, в Хибинах и на Килдине, в священных горах Луяврурт. Повсюду дым до небес и кровь. Облака дыма и кровавый туман. Золото и железо, цепи, крики и плач! Но их жалоб никто не слышит… Им велят копать и рыть. Кто нашел золото Хибин, серебро Килдина, камни Сейдъявра? Кто нарисовал палачам путь на бумаге? Пусть же у него камень застрянет в горле.

Можно себе представить, какое впечатление произвело на молодого Петтери проклятие саама, если он помнил его до самой смерти. Но это еще не все. Может, под воздействием дыма от травы, брошенной саамом в огонь, а может, под впечатлением его слов, финны на мгновение заглянули в страну умерших. Они вдруг увидели рядом с собой окаменевших людей с пустыми, лишенными выражения лицами.

— Это был кошмар, — вспоминал Кетола, — я чувствовал, как сам под их взглядами обращаюсь в камень.

Это был иолит. Магмовая скала, миллионы лет назад застывшая в недрах земли, приняла фантасмагорические формы полулюдей-получудовищ. Ощущение необычности происходящего наверняка усилили испарения горячего источника, который бил поблизости (словно дым из бездны ада) и ирреальное бледно-зеленое, чуть фосфоресцирующее зарево белой ночи. И вот еще что: район озера Духов неслучайно стал местом шаманских культов. В этих местах человек легко становится жертвой арктической истерии. Меряченья.

В январе 1922 года известный невропатолог, профессор Владимир Бехтерев, директор Петроградского института мозга, командировал на Кольский полуостров одного из своих сотрудников, Александра Барченко, поручив ему исследовать явление меряченья. Речь шла о психических аномалиях в районе озера Духов. Есть основания предполагать, что экспедицию финансировал Специальный отдел ОГПУ, который еще раньше заинтересовался трудами Барченко.

Откуда такой интерес у советских чекистов? Быть может, ответ следует искать в письме Барченко, кстати, одном из немногих, сохранившихся в его архиве. Цитирую: «Здесь, в этом вымерзшем пустынном краю, распространено необычное заболевание, называемое меряченьем (или арктической истерией). Им болеют не только местные, но и приезжие. Это специфическое состояние напоминает массовый психоз, обычно проявляется во время совершения шаманских обрядов, но иногда способно возникать и совершенно спонтанно. Пораженные меряченьем люди начинают повторять движения друг друга, безоговорочно выполняют любые команды, порой могут предсказать будущее. Если человека в таком состоянии ударить ножом, это не принесет ему вреда!». Разве это не находка для любой госбезопасности?

Александр Васильевич Барченко был достойным сыном своей эпохи. Еще до революции он написал несколько новелл в духе Эдгара По, два года изучал медицину в Казанском университете (где, вероятно, познакомился с Бехтеревым), занимался проблемами парапсихологии и передачи мыслей на расстоянии, а также поиском пропавших цивилизаций. Результаты своих исследований публиковал в научно-популярных журналах. Сразу после революции Барченко заинтересовал Феликса Дзержинского и ЧК. После экспедиции на Сейдъявр (видимо, оказавшейся плодотворной) Барченко возглавил секретную лабораторию ОГПУ по исследованию человеческого мозга. В 1930 году он путешествовал по Алтаю, собирая материалы о шаманских камланиях. Планировал экспедиции в Тибет, Монголию и Афганистан. К сожалению, не успел. В 1937 году Барченко был расстрелян.

Данных об экспедиции Барченко в район озера Духов сохранилось немного. Ее участники погибли в лагерях, а почти вся документация — фотографии, отчеты, письма — бесследно исчезла в архивах органов госбезопасности. До наших дней дошли отрывки: несколько фотоснимков и отдельные листки из дневника руководителя экспедиции, геофизика и астронома Александра Кондиайна (чудом уцелевшего в семейном архиве после ареста и смерти автора), несколько поблекших машинописных страниц — фрагмент труда, в котором Барченко излагает свои историософские взгляды (передал их семье сопровождавший экспедицию чекист), несколько писем. Вот и все.

Мы никогда не узнаем наверняка, что же на самом деле искал Барченко на берегу саамского озера Духов. Прибыл ли он туда делать замеры для будущих мелиорационных работ (официальная версия!) или исследовать явление арктической истерии? Работал ли по заданию института Бехтерева или выполнял секретное задание спецслужб? А может, пользовался поддержкой и тех, и других в собственных интересах? Например, искал на берегах Сейдъявра следы мифической Гипербореи?

Гиперборейскую гипотезу уже много лет упорно отстаивает доктор Демин, организатор нашумевшей экспедиции по следам Барченко. Он утверждает, что Александр Васильевич Барченко не только обнаружил свидетельства существования архаического культа Солнца в Луяврурте (в частности, астрономическую обсерваторию, созданную тысячи лет назад, каменный амфитеатр и так далее), но также отыскал вход в подземную лабораторию, в которой гиперборейцы якобы собирались расщепить атом, работать над использованием ядерной энергии, а также экспериментировать с лазером.

Сохранился сделанный Кондиайном снимок, запечатлевший участников экспедиции Барченко на фоне этого входа в лесу.

Расскажу о сенсациях последних нескольких лет, связанных с экспедицией Демина. Потому что от пребывания Барченко в Луяврурте ее отделяет целая эпоха. Возможно, наиболее значимая.

Все началось с железной дороги Петербург-Мурманск. Поспешно выстроенная в начале Первой мировой войны — Россия в это время оказалась отделена от Балтики и Черного моря, так что Романов-на-Мурмане (позже Мурманск) был единственным портом, через который можно было осуществлять снабжение армии, — после окончания военных действий она сделалась не нужна, к тому же требовала срочного ремонта. Перед молодой Советской властью встал вопрос: откуда взять деньги? Тем более, что с точки зрения финансов Кольский полуостров казался бесперспективным (ни промышленности, ни сельского хозяйства). Была создана правительственная комиссия, в состав которой вошел, в частности, выдающийся геохимик и минералог, академик Ферсман (Саша Кобелев, президент Сапми, назвал его в разговоре со мной Пилатом саамов!). В мае 1920 года члены комиссии отправились поездом на Север, чтобы собственными глазами увидеть и решить, имеет ли смысл ремонтировать и эксплуатировать железную дорогу на Кольском полуострове. Путешествие было ужасным, — вспоминал спустя годы Ферсман, — бесконечные остановки: то поезд сойдет с рельсов, то кончатся дрова для паровоза… Неудивительно, ведь дорогу эту строили рабы — узники и военнопленные.