Читать книгу "Джунгар. Обитель духа - Ольга Погодина"

Странно, но это не вызывало у Илуге никаких эмоций. Перед глазами его плавали красные круги, в ушах звенело. Происходящее воспринималось словно издалека. Он увидел, как шаман завершает обряд посвящения, надевая висящую на шнурке фигурку зверя – духа-покровителя, на шею вновь посвященным, и они один за другим становятся в полукруг. Это продолжалось до тех пор, пока перед костром не остался шаман, Хурде и Илуге. Шаман что-то тихо сказал Хурде, после чего тот, брызжа слюной, принялся кричать, показывая пальцем на Илуге. Илуге было странно и смешно наблюдать за ним – слова все еще казались неясным шелестом. Шаман сдвинул брови, и Илуге скорее почувствовал, чем понял, что он гневается. Он взял Хурде за руку и вывел на пределы круга. Больше Илуге его не видел.

Шаман вернулся к костру. Помощник подал ему бубен, украшенный мелкими перышками на длинных кожаных ремешках. Звуки бубна показались Илуге волшебными, он содрогался в глухом, гудящем ритме и снова ощущал себя летящим, – опьянение от удивительных видений этой ночи еще не прошло. Потом к звуку бубна присоединилось горловое, монотонное пение окружающих его людей. Голоса гудели на одной ноте, низкие и завораживающие, будто вокруг него кружились гигантские шмели. Илуге чувствовал этот звук всей кожей, он опять уносил его куда-то за пределы этого мира, но на сей раз в нем слышалась глухая угроза. Илуге видел, как шаман кружится в своем танце, как его движения становятся все более яростными. Потом помощник шамана одним резким движением провел по лбу Илуге, от чего кожу невыносимо защипало – так, что заслезились глаза. В другой руке у него была чаша, и он знаком показал на нее. Пить хотелось, и Илуге осушил чашу до дна.

Время остановилось? Или пронеслось? Илуге, казалось, только что закрыл глаза, но, открыв их, он обнаружил, что солнце снова садится. В голове немного прояснилось. Шаман все еще совершал свой обряд. Он устал, его движения были по-стариковски неверными, на губах выступила пена. Воины-косхи в звериных масках продолжали тянуть свою жутковатую песню без слов.

Но вот край солнца коснулся сопки, и шаман замер, вскинув руки. Косхи закричали. Двое помощников шамана подняли Илуге и понесли в глубь горы. И тут только он ощутил, что, несмотря на прояснившуюся голову, тело его совсем не слушается, даже язык бессильно ворочается во рту, не в силах связать слова. Должно быть, его напоили каким-то новым шаманским зельем.

Внутри пещеры было темно и сыро. И холодно. Один-единственный факел, который нес впереди один из помощников, выхватывал из темноты только стены, расписанные картинами битв и охот. Некоторые из этих вырубленных в скале картин были полустерты, словно время уже источило рыхлый песчаник. Илуге ничего не мог выговорить, и сделать тоже ничего не мог. Расписанный коридор кончился, они вступили в огромную подземную полость, где свет не достигал потолка, освещая груды огромных камней, наваленных слева и справа.

Это все, что он успел увидеть. В следующее мгновение его лопатки и ягодицы ощутили холод каменной плиты, и свет стал исчезать вместе с удаляющимися шагами. Илуге охватил страх – самый настоящий, некрасивый ужас. Плача от беспомощности, он попытался хотя бы закричать, но из горла вырвалось только слабое сипение.

А потом свет погас, шаги затихли, и он оказался один.

Все еще не веря в происходящее, Илуге долго извивался на холодном полу, отчаянно вслушиваясь. Ему даже почудилось, что он улавливает чьи-то голоса. Темнота была полной. Какое-то время он до боли всматривался в нее, пытаясь уловить хотя бы проблеск света. Потом в отчаянии закрыл глаза: так было привычнее и легче, не так страшно.

В голове все еще шумело, но действие парализующего напитка уже проходило. Он почувствовал связанные руки и ноги – они сильно затекли и их неприятно покалывало. Илуге принялся изо всех сил вертеться, дергаться и вырываться – он приблизительно помнил направление выхода и подумал, что если сможет найти выход, то сможет и убежать. Эти вонючие хорьки еще пожалеют, что оставили его здесь! Надо только найти подходящий камень с острым краем, чтобы перетереть ремни из сыромятной кожи, стягивающие ему конечности. Катаясь взад-вперед, натыкаясь на какие-то предметы, – должно быть, приношения, – Илуге наконец наткнулся на нечто, подходившее его целям. Довольно острый каменный угол какого-то выступа или ступени. Ремни перетирались медленно, немилосердно раздирая кожу, но Илуге был терпелив. Время в этой темноте потеряло всякий смысл, – его отрезвляла и вела за собой только боль. Он равномерно двигал руками, думая о том, что воины, должно быть, уже вернулись, и праздник начался. Хотя у кого-то (например, у Хорага и Хурде, подумал он не без злорадства) этот Йом Тыгыз, конечно, отравлен. Нет никаких сомнений, что Хурде во всем обвинил его – например, соврал, что Илуге украл напиток. Да только какая ему-то разница? Даже если он выберется отсюда – обратного хода ему нет. Придется в одиночку идти по голой, замерзающей степи, без воды, еды, одежды и оружия. Или подобраться к лагерю и выкрасть коней, запас еды – и сестру? Знает ли она, что случилось? Не отдал ли Хораг ее своему сыну в качестве утешения, наплевав на свою выгоду от предложения Эрулена и гнев борган-гэгэ? Люди в ярости способны на что угодно…

В ладонь стекло несколько капель крови, и Илуге уловил ее густой запах в холодном мертвом воздухе пещеры. Он ощупал ремни: проклятая кожа поддалась только наполовину. Эдак он скорее протрет себе руки до кости. Однако от нажима ремни немного растянулись, и к рукам хотя бы вернулась чувствительность.

Илуге решил еще раз обследовать пол пещеры. Откатившись вправо от своего выступа, он наткнулся на что-то, с шумом обрушившееся на него. Предмет был каким-то неприятно шершавым и пыльным, и пах чем-то вроде давно обгоревшей земли. Но одновременно рядом глухо звякнуло, и Илуге затаил дыхание: быть может, в числе приношений окажется оружие? Хотя бы нож… Он на ощупь принялся обследовать пол, и – о чудо! – его пальцы соприкоснулись с металлом. Точнее даже – он порезал пальцы! Илуге засмеялся от радости, и его смех гулким эхом разнесся по пещере. Подтянув к тебе оружие – на ощупь оно казалось широким кривым мечом странной формы, – он быстро перерезал ремни на руках и ногах и в следующее мгновение уже стоял на ногах.

И сразу же темнота ожила. Сначала слух Илуге уловил будто бы неясный шелест. После долгой и абсолютной тишины, нарушаемой только его собственными звуками, сердце само собой заколотилось. Илуге вдруг осознал, где именно он находится. Суеверный страх охватил его – вдруг духи разгневались на того, кто так непочтительно обошелся с принесенными им дарами?

Потом ему показалось, будто пещера наполнилась невнятным многоголосым шепотом. Уши заложило, рот наполнила вязкая слюна. Илуге отчаянно сжал рукоять найденного оружия и выставил его напротив живота, не столько надеясь защититься, сколько приглушить переполняющий его животный ужас, – тот, с которым люди бегут сломя голову или падают наземь и сходят с ума. К шепоту прибавились какие-то непонятные звуки, вроде шуршания сухой травы или тихого шарканья. Звук шел будто бы со всех сторон, и Илуге принялся судорожно вертеться на одном месте, пытаясь защитить спину от невидимой опасности. Никогда в жизни, ни до этого момента, ни после, он не будет больше так бояться. Потому что весь ужас, какой способен испытать человек, уже вошел в него. Он чувствовал, как у него на голове шевелятся волосы.