Читать книгу "Пелагия и белый бульдог - Борис Акунин"

Вечером все, как обычно, сошлись на террасе усамовара. Владимир Львович вел себя совсем иначе, чем в спальне у МарьиАфанасьевны. Был неулыбчив, сдержан, сух — одним словом, держался как человек,который знает себе цену, и цена эта много выше, чем у окружающих. Таким онпонравился Пелагии гораздо меньше. Можно сказать, совсем не понравился.

Не было только Татищевой, которую Таня поилачаем в спальне, да из всегдашних гостей отсутствовал Сытников — он ушел сразуже после того, как в Дроздовку прибыла черная карета. Взял шляпу, палку иотправился домой до его дачи было с три версты пешего хода через парк, черезлуг и поля. Сначала Пелагия удивилась, но после вспомнила про размолвку,произошедшую между Донатом Абрамовичем и Бубенцовым по вопросу о дикостистароверов, и поведение промышленника разъяснилось. На месте Сытниковаобосновался Спасенный, почти не принимавший участия в разговоре. Лишь в самомначале, усаживаясь за стол и обозревая всё прянично-конфетно-вареньевоеизобилие, строго молвил:

— Многоядение вредит чистоте души. Вот исвятой Кассиан наставлял бегати многоястия и излишества брашен, не пресыщатисянасыщением чрева, ниже привлекатися сластию гортани.

Однако Владимир Львович бросил ему:

— Помолчи, Срачица, знай свое место.

И Тихон Иеремеевич не только смиренно умолк,но и принялся усердно вкушать имеющихся на столе брашен.

Направление беседы определилось очень скоро.Всеобщим вниманием завладел Бубенцов, начавший рассказывать об удивительныхоткрытиях, которые ужаснули Заволжск, завтра приведут в трепет всю губернию, апослезавтра всколыхнут и целую империю.

— Вы, вероятно, слышали о двух безголовыхтрупах, выброшенных на берег в Черноярском уезде, — начал Владимир Львович,хмуря красивые брови. — Полицейское расследование не смогло установить личностьубитых, ибо без головы это почти и невозможно, однако же выяснилось, что трупысовсем свежие, не старее трех суток, а значит, преступление совершено где-тонеподалеку, в пределах Заволжской губернии. Узнав об этом, я стал размышлять, скакой целью злоумышленнику или злоумышленникам понадобилось отрезать жертвам головы.

Здесь Бубенцов сделал паузу и насмешливоосмотрел присутствующих, словно предлагая разгадать эту шараду.

Все молчали, неотрывно глядя на рассказчика, аНаина Георгиевна, та и вовсе подалась вперед, впившись в него своимиослепительными черными глазами. Впрочем, она в продолжение всего вечерасмотрела только на Владимира Львовича, не слишком и таясь. Странный это былвзгляд: по временам Пелагии мерещилось в нем чуть ли не отвращение, но ещеболее того — жгучий интерес и какое-то не просто страстное, а словно бы иболезненное изумление.

Монахиня заметила, что Степан Трофимович иПоджио, сидевшие далеко друг от друга, будто сговорившись, беспрестанно вертятголовами, попеременно глядя то на барышню, то на предмет ее исступленноговнимания. У Ширяева на щеке багровела двойная царапина (не иначе — следногтей), у Аркадия Сергеевича под правым глазом белела пудра.

Бубенцов же, казалось, не придавал взглядамНаины Георгиевны никакого значения. До сих пор он ни разу к ней не обратился, апосматривать если и посматривал, то с ленивым равнодушием.

Поскольку пауза в рассказе затягивалась, ахотелось послушать дальше, сестра Пелагия предположила:

— Может быть, головы отрезали именно для того,чтобы убиенных нельзя было опознать?

— Как бы не так. — Губы Владимира Львовичаненадолго растянулись в удовлетворенной улыбке. — До этаких ухищрений местныедушегубы не додумались бы. Тем более что убитые явно не из здешних жителей,иначе хватились бы, что кто-то пропал, и опознали бы. Тут другое.

— Что же? — спросил Петр Георгиевич. — Да нетомите же!

— Ропша, — ответил Бубенцов, сложил руки нагруди и откинулся на спинку стула, словно всё уже исчерпывающе разъяснил.

Раздался звон — это сестра Пелагия уронила напол ложечку и ойкнула, прикрыв ладонью уста.

— Что-что? — недослышал Кирилл Нифонтович,мельком оглянувшись на звон. — Польша? Поляки ссыльные шалят? С чего это вдруг?У них уж и возраст не тот.

— Ропша? — озадаченно переспросил ПетрГеоргиевич. — А, погодите-ка… Это из летописи! Новгородский гость, которому приИоанне Третьем в здешних краях отсекли голову язычники. Но, позвольте, при чемздесь Ропша?

Ноздри синодального инспектора хищно дрогнули.

— Ропша ни при чем, а вот язычники очень дажепри чем. Нам давно доносят, что здешние зытяки, внешне придерживаясь обрядовправославия, втайне поклоняются идолам и свершают разные мерзкие обряды. Междупрочим, во времена Ропши здесь жило то же племя и божки у них были те же самые.

— Невероятно, — пожал плечами Ширяев. — Я знаюзытяков. Тихий, смирный народец. Да, у них есть свои обычаи, свои суеверия ипраздники. Возможно, что и от древних верований что-то осталось. Но убивать ирезать головы? Чушь. Что же они тогда после Ропши перерыв на пятьсот летустроили?

— То-то и оно. — Бубенцов победительно повелвзглядом вдоль стола. Проведенное мной дознание выявило прелюбопытный фактец. Снедавнего времени у лесных зытяков распространился слух, что в скором временипо Небесной Реке приплывет на священной ладье бог Шишига, много веков спавшийна облаке, и надо будет угощать его любимой пищей, чтобы Шишига не прогневался.А любимая пища у этого самого Шишиги, как явствует из летописи, — человеческиеголовы. Отсюда и мое предположение (собственно, и не предположение даже, нополнейшая уверенность), что Шишига к зытякам уже приплыл, и при этом чертовскиголоден.

— Что вы такое говорите! — вскричал СтепанТрофимович осердясь. Какие-то нелепые домысли!

— Увы, не домыслы. — Владимир Львович принялвид строгий и, можно даже сказать, государственный. — Тихон Иеремеевич тутвремени даром не терял, обзавелся своими людишками, в том числе и в самыхотдаленных уездах. Так вот, осведомители доносят, что среди зытяцкой молодежинаблюдаются непонятное брожение и ажитация. Имеется сведение, что где-то вглухой чаще, на поляне, водружен истукан, изображающий бога Шишигу, и чтотуда-то и доставлены отсеченные головы.

— Браво! — Наина Георгиевна вдруг всплеснуларуками и зааплодировала. Все смотрели на нее с недоумением. — Шишига ичеловеческие жертвоприношения — это просто гениально! Я знала, ВладимирЛьвович, что не ошиблась в вас. Представляю, что за шум на всю Россию выустроите из этой истории.