Читать книгу "Белая собака - Ромен Гари"

— Ну что ж, — сказал я Кизу во время одного из этих визитов, — я думаю, собака уже может расстаться со зверинцем и занять свое место в обществе… Она здорова.

— У вас еще могут быть неприятности. Она признает лично меня, в качестве исключения. Но как только Терри или любой другой негр приближается к клетке, на нее накатывает. Она брызжет слюной от ярости. Говорю вам, я ее house-nigger.

Он долго и тихо смеялся, сверкая зубами.

— Теперь он различает good niggers и bad niggers.

— Но вы все-таки не можете помешать собаке делать различие между знакомыми и незнакомыми людьми. Это нормально.

— Да, это нормально. Ненормально, что от запаха белых с ним ничего не происходит, а запах черных…

— Послушайте, приятель, честное слово…

Киз сидел на корточках. Он еще раз похлопал собаку по спине и поднялся.

— Я констатирую факт. Первое, с чем работает дрессировщик, особенно если речь идет о полицейских собаках, — это обоняние. Вот вам доказательство: мы научили собаку чувствовать своих.

Он говорил это без всякого вызова, а напротив, с чрезвычайным спокойствием. В литературе постоянно твердят о том, что негры «легковозбудимы». Однако правозащитников всегда поражало их хладнокровие. Часто они ведут себя так, будто их уже давно уничтожили.

— К чему вы, собственно, клоните?

— Я думаю, вам следовало бы реже сюда приходить. Собака не понимает, что с ней творится, достаточно на нее взглянуть. Вы можете сказать мне, каковы ваши планы? Вы рассчитываете увезти ее в Европу или как? Буду с вами откровенен. Я потратил на этого пса уйму времени. Я старался как мог.

— Знаю.

— Если все это для того, чтобы в один прекрасный день вы забрали ее, — спасибо и до свиданья…

Батька сидел между нами и мел хвостом по песку. Он переводил взгляд с Киза на меня, словно понимая, что решается его судьба. Я колебался. Я чувствовал свою моральную ответственность. И речи быть не может о том, чтобы таскать собаку за собой по всему свету. И все же если бы я сказал Кизу: «Забирайте ее», я чувствовал бы себя предателем.

— Я хочу знать, оставите вы мне собаку или нет. Я задал вам вопрос.

Я молчал. Сам того не зная, своим ультиматумом Киз разбудил во мне то, что я считаю восточной чертой своего характера: боязнь определенности, необратимости, точек над i. Вдобавок к этому — странный ход мыслей вождя племени или главаря банды, кондотьера или восточного сатрапа, уж не знаю: я не имею права бросить тех, кто от меня зависит. Любопытный атавизм, пришедший из тех далеких времен, когда мои азиатские предки брали с собой на тот свет лошадь, сокола и иногда любимейшую из жен.

— Ну так что?

— В любом случае собака останется в Америке. Если вы в самом деле настаиваете…

— Я настаиваю.

— Поговорим об этом позже.

Глава XV

Я вернулся в Арден и вновь погрузился в воображаемый мир: я стал писать любовный роман. С небес на землю меня спустила та, кого здесь я буду называть Клара; она приехала со своим любовником. Я долго избегал встреч с ней. Она мне очень нравится, но с ней очень тяжело. Она из тех существ, которым нельзя помочь и от которых бегают именно потому, что хотят спасти. Клара — «наполовину» звезда Голливуда и целиком и полностью звезда популярнейшего телесериала. Среди чернокожих активистов она известна как nigger-lover[23]. Этот безапелляционный в буквальном смысле слова приговор когда-то был в ходу у белых расистов, а сейчас употребляется и белыми, и черными в равной степени.

Никого так не презирают черные экстремисты, как белую женщину, имеющую любовника-негра. И все же пять-шесть лет тому назад, когда Клара только начинала свою правозащитную деятельность, в этом не было никакой сексуальной подоплеки. Я даже помню, как она с большим чувством юмора высказалась по этому поводу на одном собрании.

Речь шла о том, чтобы собрать некую сумму в поддержку некой организации; встреча была назначена в доме Клары в Бель-Эйре.

Она тогда была на вершине успеха, взрослая девочка с рыжими волосами и веснушками, которые придают детскость женскому лицу вплоть до сорока лет, после чего за них начинают молчаливо извиняться.

На собрание пришли несколько белых и человек двадцать чернокожих мужчин и женщин, некоторые — с мужьями или женами. Они сидели кружком в гостиной, почти все в африканских одеждах, женщины без париков. Своеобразная демонстрация расовой принадлежности и ностальгии по племенному братству, восходящей примерно к тем же временам, что и возникновение хлопчатобумажной промышленности в Манчестере. Боюсь, у этого стремления к истокам нет других перспектив, кроме колец в носу и прочих лицевых травм.

Клара похлопала в ладоши, чтобы призвать к тишине и вниманию. Ее речь была короткой и жесткой.

— Прежде чем мы перейдем к повестке дня, я хотела бы сделать небольшое сообщение. Оно касается всех присутствующих здесь мужчин. С тех пор как я вступила в движение, только ленивый не пытался со мной переспать. Каждый раз, когда я говорила «нет», мне устраивали небольшую сцену, из которой следовало, что подсознательно я так и не избавилась от своего грузинского расизма. Пусть так. Покончим с этим раз и навсегда. Если среди вас найдется тип, готовый доказать мне, что, переспав с ним, я внесу свой вклад в борьбу чернокожих, — моя комната к его услугам. Я лягу без разговоров. О’кей?

Все расхохотались, главным образом чтобы скрыть смущение. После этого перешли к обсуждению серьезных вопросов. Сама Клара подала другим пример, подписав в тот вечер чек на сорок тысяч долларов. После уплаты налогов американская актриса может располагать суммой в сорок тысяч долларов только в том случае, если она получает двести. Три четверти заработка этой женщины уходили на борьбу за равноправие.

Но нельзя жить и бороться рядом с людьми, чьей выдержкой и смелостью вы восхищаетесь, и не видеть в них просто мужчин и женщин. Клара влюбилась в чернокожего. Потом в другого. Я думаю, она даже не догадывалась, что они черные: работая среди них, она уже давно перестала различать цвет кожи. Но это были годы, когда после убийства Малькольма X. фанатизм доходил до безумства или слабоумия, на то он и фанатизм. Правилом активистов стало использовать сочувствующих белых, ни на минуту не забывая о том, что они враги. Это называется gaming whitey.

Трудно себе представить, чем могут обернуться ненависть, жажда реванша, желание запугать и сделать больно у негра-фанатика, который спит с белой или насилует ее. Кливер, бесспорный лидер экстремистов, сейчас находящийся в изгнании, объяснил свое отношение к насилию, которое совершил; он говорит об этом в своей блестящей биографии «Душа на льду». Клару использовали, имели и презирали.

И как часто бывает с протестантами, в чьем сознании существует идея какой-то туманной вины, прямиком ведущая к мазохизму, ее психика не выдержала. Она стала считать себя священной жертвой, которая искупает все преступления белой расы, в том числе двести лет надругательства белых мужчин над черными женщинами. Именно этот тип женщин чаще всего составляет несчастливые пары. Сейчас мне кажется, что знаменитая, полная юмора фраза: «Если кто-нибудь докажет мне, что, переспав с ним, я внесу свой вклад в борьбу чернокожих» — шла из глубин подсознания, уже обреченного на саморазрушение. Профессия писателя иногда воодушевляет окружающих на откровенные признания. Кларины пересказы «любовных диалогов» отличались ужасающей банальностью, свойственной взаимоотношениям всех садо-мазохистов: классические реплики типа «на, возьми, кретинка» — «хорошо, милый» были представлены во всей красе.