Читать книгу "Есаул из будущего. Казачий Потоп - Анатолий Спесивцев"

Понимая, что вернуться им не дадут, бандиты прорывались в союзную католическую Фландрию. Кинувшийся наперехват лидер Нидерландов Фредрик-Хендрик Оранский наблюдал через канал за уходом орды во Фландрию, когда какой-то лихой шляхтич или казак умудрился попасть ему стрелой в лицо. Не ожидавшие обстрела – расстояние для гладкоствольного ружья было слишком большим – голландцы позорно проворонили этот выстрел. Имевший возможность легко уклониться, штатгальтер игнорировал полет стрелы, за что и поплатился. В результате чего лидер непримиримых через три дня умер, страна получила болезненный щелчок от каких-то дикарей, в парламенте опять подняли головы совсем было усмиренные сторонники мира с Испанией.

Усложнение положения с продовольствием и финансами поставило правительство Людовика в тяжелую ситуацию. Ришелье был вынужден пойти на драконовские меры по экономии бюджета. Естественно, среди первых пострадавших числилась западная армия королевства. В Париже уже осознали сомнительность принадлежности воинского соединения под командованием герцога Бернгарда из Франции, из всех армий страны этой урезали бюджет в первую очередь, чтоб явно склонявшийся к присвоению Лотарингии командующий осознал необходимость подчинения королю.

Однако, ирония судьбы, министр-кардинал этим спас склонному к мятежу герцогу жизнь. Тот не стал, как было в истории, дожидаться полной концентрации и прибытия обозов, а как только спала распутица, двинулся с теми войсками, что у него были, в Баварию, таким образом счастливо избежав смерти от чумы.

А эпидемия этой страшной болезни началась во Фландрии, и без того разоренной длившейся многие десятилетия войной. Границ чума не признавала, пострадать от нее предстояло всем сторонам бушевавшей в Европе войны.

У Франции неожиданно резко ухудшилось положение на Апеннинском полуострове. После смерти герцога Савойского фактической правительницей в Савойе стала его вдова, сестра короля Людовика Кристина, женщина глупая и вздорная. Она быстро восстановила против себя население, а главным доверенным лицом сделала духовника-иезуита отца Моно. Он ей и насоветовал… В результате последовало почти всеобщее восстание, возглавленное двумя братьями покойного герцога, Томасом и Морицем Савойскими. Восстание было немедленно поддержано испанцами, армия маркиза Леганеса в начале апреля подошла к столице Савойи Турину. Немедленно взбунтовалось и население столицы, командующий небольшой французской армией кардинал Лавалет был вынужден укрыться в цитадели, с немалым трудом успев переправить сварливую герцогиню к французской границе.

В Англии гражданская война началась еще раньше, чем ожидалось, однако протекала пока в историческом ключе. Король засел на севере собственно Англии, Шотландия фактически откололась, парламент овладел югом острова. Военные действия шли с преимуществом роялистов, противовеса талантливому полководцу принцу Руперту парламентарии еще не нашли.

В Германии положение ухудшалось если не с каждым днем, то уж с каждой неделей наверняка. Причем для всех. И без того голодавшие наемники начали вести себя так, что иначе как геноцидом местного населения это и назвать было нельзя. Изымалось все, что можно было съесть, тем селянам и горожанам, которых при этом убивали, можно сказать, везло. Впрочем, озверевшие наемники в казнях ни в чем не повинного мирного населения проявляли изуверскую изобретательность.

До урожая надо было дожить, а поля во многих землях никто и не засевал. Из-за чего, кто мог, бежали куда угодно, лишь бы выжить. Прежде всего – в Польшу, Пруссию и Литву. Из последней немалая часть беженцев, соблазненная заманчивыми посулами, перебиралась в Малую Русь. Может, кто-то и в Великую поехал бы, специалисты там были в большой цене, но литовцы никого в Московию не пускали. Удушающая завеса от свободной торговли – путь через северные моря был уж очень долог и дорог – продолжала давить на Россию.

Шведские армии севера смогли уцелеть только благодаря закупкам хлеба в Литве. Сама Швеция ни содержать, ни прокормить такое количество солдат не могла. Да и войско этой страны давно стало интернациональным, шведы составляли в нем меньшинство. Продавать хлеб врагам Радзивиллы решились, боясь, что из-за голода те придут за ним сами. В связи с возросшими продовольственными проблемами и без того агрессивная политика Стокгольма приобрела еще более откровенно захватнический и грабительский характер. Огромная, вероятно, одна из лучших в мире шведская армия должна была грабить, чтобы выжить. Отбрасывая при этом все сантименты.

В Польше, как всегда, царил бардак. Сильно потерпевшие от погрома, учиненного разноплеменными ордами в прошлом году, области юга страдали от голода, а на севере паны жили в свое удовольствие, то и дело затевая разборки с применением оружия. Попытка быстро соединить шляхетское ополчение с новосозданной кварцяной армией королю не удалась.

Собственно королевская армия была как никогда большой и сильной. Двадцать тысяч конницы, из них треть – гусария, радовали глаз и душу. Правда, качество восстановленных гусарских рот очень заметно уступало прошлым годам. Да и с конским составом появились проблемы, не везде успели укрыть табуны мощных и быстрых коней. Немалая часть гусар оседлала скакунов, подходивших скорее панцирным казакам, а последние так и вовсе на «почтовых» в войско явились.

Тридцать тысяч наемников, причем большей частью отборных, из Германии, все с боевым опытом, составили костяк пехоты. Но зная о численности войска Хмельницкого, подозревая, что союзники его силы удвоят, Владислав выступать в поход только со своей армией не мог. А воеводские ополчения с пристойной скоростью собирались разве что на юге страны, где жрать было нечего, спешили перейти на королевское довольствие. В центре, даже вокруг столицы, энтузиазм был меньшим, на севере он совсем угас.

Испугавшаяся было при виде бесчинствующих вражеских орд шляхта теперь, отстирав штаны и шаровары, вдруг вспомнила об опасности захвата реальной власти королем и главенстве шляхетской вольности над всем прочим. Здравым смыслом и разумом в том числе. Опять на сеймиках звучало «Не позволям!», снова слышались обвинения в адрес короля, озвучивались подозрения о его стремлении стать абсолютным монархом вопреки принципу «Царствует, но не правит». Именно под этим предлогом не пошла под начало Владислава часть шляхты. Чем дальше, тем яснее становилось, что собрать четвертьмиллионную армию не удастся. И, как прежде, откровенно слабой была артиллерия поляков. Зато величина обоза вырисовывалась как невероятно огромная. Ведь каждый шляхтич норовил прихватить с собой кучу челяди, тащил перины, ковры, дорогую посуду… многие телеги тащили по четыре или шесть лошадей, хватало и возов, тащимых волами. Полной аналогии с бардаком на колесах не было только из-за отсутствия девок. Они, по традиции, следовали за войсковым обозом.

* * *

В мутной воде удобно ловить рыбу. Польский бардак давал возможность пограбить, не вводя войска. Прежде всего – за счет фальшивомонетничества. К этому времени несколько мастерских выпускали не только польские злотые, но и германские талеры, французские ливры, и все это выплескивалось на рынки Польши и Литвы. Учитывая, что и магнаты там баловались подобным делом, экономике Речи Посполитой наносился огромный вред. Фальшивое серебро заполонило рынки. Люди теряли доверие к платежным средствам, причем не только местным. В глазах окружающего мира именно Владислав и владетели местных монетных дворов становились виновными в ухудшении их собственных экономик. Это уже привело к охлаждению отношений польского короля с тестем, императором Фердинандом, а поддержка поляков из Франции прекратилась полностью.