Читать книгу "Ты - моя тайна - Фиона Харпер"

Вместо того чтобы прокричать свое разрешение войти, я прошла по комнате и со скрипом приоткрыла дверь, почти целиком прячась за ней. Мои глаза расширились. Там стоял не Адам, а Николас.

— Я могу войти? — спросил он очень серьезно.

Я отступила и открыла дверь. Он прошел и, после секундного замешательства, закрыл ее за собой.

— Что-то не так? — спросила я.

Николас перестал быть угрюмым, и его лицо тут же озарилось самой красивой улыбкой, которую я когда-либо видела у мужчины. Такая улыбка, от которой, несомненно, подкашивались колени бесчисленных светских красавиц. И она была еще более разрушительна оттого, что была искренней. Но тем не менее мои колени были в полном порядке.

— Я хотел поблагодарить вас, — сказал он и, заметив мои приподнятые брови, добавил: — За все, что вы сделали в эти выходные.

Я нахмурилась:

— Я не так много сделала, кроме того, Иззи мне заплатила. Это моя работа.

— Нет, не только это, — искренне сказал он. — За то, что вы так замечательно относитесь к Иззи. — Он помолчал, посмотрел на закрытую дверь и понизил голос: — Я знаю, что она производит впечатление непробиваемой…

Один уголок моего рта приподнялся. Было очевидно, что, несмотря на ее странности, он очень любил свою сестру.

— У Иззи много друзей, я думаю, здесь больше подойдет слово «паразиты», которые крутятся вокруг нее и трясут из нее деньги… — Он посмотрел на свои ботинки. — Стыдно признаться, но, когда я впервые встретил вас, я думал, вы тоже одна из тех людей, которые пользуются щедростью и общительностью сестры. Я ошибался.

Теперь пришла моя очередь посмотреть на ботинки. Я была виновна в этом, или, по крайней мере, с этого я начинала. Я снова подняла глаза и заметила, что он внимательно смотрит на меня.

— Вы доказали, что я не прав, и сделали гораздо больше.

У меня нет привычки останавливать кого-нибудь, когда он осыпает меня комплиментами, но о какой девушке он говорил? Стыдно признать, но я не была на нее похожа. Я сначала думала о себе, а потом уже о других.

— Нет, — пробормотала я, — по-моему, вы не понимаете.

Николас снова улыбнулся:

— Думаю, я прекрасно понимаю.

Я повернулась к кровати, где разложила красное платье, и подняла его. Мне нужно были сделать что-то, чтобы скрыть румянец на своих щеках.

— Очень красивое платье, — сказал он.

— Да.

Я принесла сумку для одежды и стала складывать в нее платье.

— Может, вы захотите надеть его однажды вечером… если согласитесь поужинать со мной?

У меня не было слов. Николас Чаттертон-Джонс приглашает меня на свидание? Правда?

Но вот только я не была уверена, что та девушка, которая так долго мечтала об этом приглашении, все еще существует в своем иллюзорном мире. Что же мне с ней делать теперь?

— Ну так что? — Николас кивнул в сторону вешалок. — Вы, я, красное платье и столик на двоих в следующую субботу?

Наступило неловкое молчание, и, должно быть, он прочел смущение на моем лице, мне действительно надо что-то с этим делать, потому что он улыбнулся:

— Я опоздал, да?

Я прикусила губу и взяла следующую деталь одежды, но ничего не сказала. Я еще не была готова принять свои чувства к Адаму, не говоря уж о том, чтобы признаваться кому-то в них. Хотя это не имело значения. Мое выразительное лицо сказал все за меня. Николас склонил голову, как сделал бы старомодный джентльмен, снимающий шляпу перед женщиной, и отправился к двери.

— Позвоните мне, если передумаете…

В воскресенье вечером Адам отвез меня домой и помог донести чемодан до входной двери. Уходя, он сказал:

— В четверг я уезжаю в Малайзию, для последних штрихов в проект отеля.

Я моргнула и улыбнулась:

— Как долго тебя не будет?

— Две недели.

Я кивнула. Не потому, что я соглашалась с чем-то, а потому, что я должна была сделать что-то.

— Как хорошо, — добавила я, после того как долго трясла головой.

— Поехали со мной. Может, немного времени наедине — это как раз то, что нам нужно?

Звучало разумно. Настолько разумно, что моя кожа зачесалась. Я схватилась за край двери.

— Это не совсем правильно, разве нет? Тебе больше не нужно времени.

Несколько секунд он молчал, а потом подтвердил мои самые большие страхи:

— Я хочу, чтобы ты была в моей жизни, Корина.

Будущее. Череда долгих нескончаемых дней. Бесконечность, в которой мы состаримся и устанем друг от друга. Я не хотела когда-нибудь уставать от Адама, и этого никогда не случится, пока мы будем оставаться друзьями.

Я приняла нейтральное выражение:

— Я всегда буду в твоем будущем, Адам. Не важно, что случится между нами.

Его челюсть чуть выдвинулась вперед, и он облизал губы. Я знала, что в моей интонации и телодвижениях он прочел «отвали». На самом деле я рассчитывала на это. Я не хотела произносить это вслух.

Самое ужасное, что, если бы я попросила, он бы сделал это. Он всегда ставил мои желания — мои нужды — выше собственных. К сожалению, я была напугана, и оказалось, я не такой уж хороший человек.

— Ты пытаешься сказать мне, что не видишь, как все между нами переменилось?

Я вскинула руки в воздух.

— Вчера мы были просто хорошими друзьями. Теперь все встало на голову. Я не хочу, чтобы меня подгоняли. Я хочу свободно принимать свои собственные решения.

— То есть ты хочешь все контролировать.

— Нет! Это неправда.

— Нет, правда.

Он зашел в квартиру, и я повернулась и пошла в гостиную. Если мы снова собирались спорить, то уж лучше делать это наедине. Мои соседи снизу и так считали меня очень странной.

Адам последовал за мной.

— Да, контролировать. Поэтому ты заставляешь этих бедняг, которые волочатся за тобой, танцевать на задних лапках. Ты в безопасности, пока контролируешь все. Но любовь — это другое, Корина. Любовь — это значит отдавать частичку себя, доверять ее кому-то другому.

Я скрестила руки и расставила локти.

— Ты говоришь о любви, но забываешь, что я еще не определилась, что я чувствую к тебе.

— Не определилась?

Итак, мы снова возвращались к этой игре? Мы оба знали, что чувствовали друг к другу, и мы оба знали, что мы знали…

Я уже выяснила — Адам не гнушается грязной игрой, и теперь он аккуратно разобрал мое тщательно продуманное отрицание на кусочки. Он неожиданно оказался рядом со мной, его руки обнимали меня, а рот был в нескольких дюймах от моего.