Читать книгу "Обнаженная натура - Владислав Артемов"

На крыльце перед ним стояла девушка в белом сияющем платье и счастливыми насмешливыми глазами глядела на него.

— Ну, здравствуйте, — сказала она. — Меня зовут Ольга…

Часть вторая

Глава 1

Глупый дурак

Ровно через час Павел Родионов, в разорванных на колене брюках, с ладонями, содранными об асфальт, дыша часто и взволнованно, возвратился к себе. В комнате все было по-прежнему, все вещи стояли на своих местах, рыжий кот Лис мирно дремал на подушке. Только косая солнечная дорожка переместилась с дивана на пол, и Павлу на миг показалось, что именно в этом невинном смещении солнечного света кроется главная причина резкой и трагической перемены, которая произошла в его жизни.

То, что с ним произойдет нечто именно «трагическое», он понял сразу, едва взглянул на странную посетительницу. Девушка усмехалась, и он покорно улыбнулся ей в ответ, хоть и почувствовал болезненный укол — предупреждение мудрого и здравого еще в ту минуту сердца.

Теперь два чувства боролись в нем — чувство страшной и непоправимой утраты из-за своей собственной бестолковости, ненаходчивости, косноязычия, и — ощущение нежданного подарка судьбы, который враз изменил его жизнь.

То, что жизнь переменилась, в этом не было ни малейшего сомнения, все произошло так естественно, так просто, что по-иному и быть не могло. Не то чтобы он ожидал чего-нибудь в этом роде, какого-нибудь внезапного известия, телеграммы или прибытия нарочного с запечатанным пакетом, в котором извещалось о том, что умер троюродный дед в Канаде и он теперь наследник неслыханного богатства, нет… Но как всегда в таких случаях, когда происходит резкий перелом в жизни человека, Павлу уже и самому казалось, что да, он ожидал, давно предчувствовал, готовился…

Всего лишь час назад в этой самой комнате сидел он точно так же за столом, радовался тому, что впереди огромный солнечный день, радовался своему бодрому и деятельному настроению. Теперь вдруг все дела его оказались совершенно ничтожными, пустыми, ненужными, и единственная их польза состояла только в том, что они помогут как-нибудь скоротать, превозмочь это, сделавшееся огромным и докучным, время.

Павел Родионов присел к столу. Да, так будет правильнее всего — нужно, пользуясь вдохновенным состоянием, потрудиться часа два перед тем, как отправиться на службу. Конечно, вдохновение это болезненное и нервное, и вряд ли из него выйдет что-то стоящее, но куда-то же надо его деть, как-то избавиться от него, освободиться.

Он резко открыл картонную папку, извлек рукопись, высоко поднял ее над столом и с силою опустил, пытаясь этими энергичными действиями мобилизовать свой мозг.

Но ухищрения его не подействовали, мозг наотрез отказался вникать в отвлеченную писанину, и никакой силой нельзя было его заставить забыть произошедшее.

Родионов откинулся на спинку стула, сцепил ладони на затылке. Стул опасно закачался на двух ножках и, потеряв равновесие, повалился на пол вместе с Родионовым. Удар получился несильным, он успел развернуться и вытянуть руки, всколыхнулись только остатки предыдущей боли в поврежденном плече, заныли ссаженные об асфальт и гравий ладони. Он так и остался лежать на полу, как лежал полчаса назад на трамвайных путях, но теперь не надо было вскакивать и спасаться…

Нет, усмехнулся он, ничегошеньки она не забыла. Если бы ей было все равно, не стала бы она возиться со мной, обмывать мои раны, просто спокойно и равнодушно ушла бы восвояси.

Родионов лежал, зажмурясь от света, в зыбком багровом мареве, в другом мире, не чувствуя под собою жестких половиц и ни о чем уже не думая, только впитывая наплывающие невесть откуда расплывчатые и отрадные образы. Так он задремал незаметно все так же тихо улыбаясь, и так же незаметно проснулся, когда солнце уже ушло с его лица и стояло теперь на стене вертикальной полосой, как трюмо. Теперь он был почти спокоен, словно за время его недолгого отсутствия в мире сияющая взвесь радости осела и улеглась в сердце — теплые золотые крупицы.

— Дурак! — сказал он громко вслух и стал подниматься. — Глупый, глупый дурак!

— Дядя Паша! У вас кот не кормлен, а вы на полу валяетесь…

Павел смутился, увидев на пороге Наденьку с блюдцем молока в руках. Она стояла, склонив голову набок, хитрые ее глаза лучились иронией и насмешкой.

— Ах да, Лис… Да… — задумчиво протянул Родионов. — Послушай, Надя, как ты думаешь… Сколько тебе лет, пятнадцать?.. Да… Так вот, должна понимать. Вот представь такую ситуацию — человек знакомится с девушкой, причем, девушкой неординарной, умной, красивой, возвышенной… Всучивает ей свой телефон, насильно, можно сказать. Так?

— Так, — заинтересовалась Наденька.

— Дает он ей свой телефон, и она звонит ему через три… через некоторое оговоренное время… Ею самой, между прочим, назначенное. Это важно, что она сама назначила, а не он…

— Да, это важно, — подтвердила Надя. — Она, значит, сама это оговорила… Вот стерва!..

— Возможно, что и стерва, но… И вот она звонит ему, они беседуют о всяких пустяках, а потом, в самом конце, он идет на некоторую невинную хитрость… Он говорит…

— Ну и что же он такое ей говорит? — тихо спросила она.

— А говорит он такое… Сперва вздыхает так, чтобы она расслышала этот вздох по телефону, а потом говорит, как бы решившись. Вы знаете, говорит он печально, не звоните больше мне, ибо я чувствую, что со мною происходит то, чего бы мне не хотелось, чтобы со мною происходило. И с этими грустными словами кладет трубку. Может быть, даже не простившись… По-моему, тут есть какая-то интрига…

— Эта девушка, конечно, заинтересуется и захочет ему позвонить еще. Если это обычная девушка и хочет замуж. А необычная звонить больше не станет. — твердо сказала Наденька, не поднимая головы.

— Почему? Мне как раз казалось…

— Потому что все шито белыми нитками. Грубая работа. Тут надо сыграть тонко, а вы артист никудышный…

— А может быть, она решит, что он влюбился, но просто смущен, робеет…

— Кому теперь нужен робкий человек?

— Значит, больше не позвонит?

— Никогда в жизни. — Наденька подняла голову, с усмешкой поглядела на Родионова и неожиданно добавила со странной интонацией: — Но уж вам-то она точно позвонит!

Родионов, расхаживавший все это время туда-сюда по комнате, присел на стул.

— Пожалуй, ты права. — сказал он самодовольно. — У меня сценка такая в повести, понимаешь? Я вот все не мог сообразить насчет женской логики…

— В повести можно, — разрешила Надя — Прочтут и не заметят никакой натяжки. Ладно, я пойду, дядя Паша… Какой же вы все-таки простодушный…

— Трудно тебе с твоим умом будет подходящего жениха найти. — вздохнув, пожалел ее Родионов. — Все такие дураки кругом.

— Да, — согласилась Наденька. — Глупые дураки!