Читать книгу "Мертвечина - Линда Фэйрстайн"

— Когда это случилось?

— Примерно в четыре часа ночи.

— Потом вы ушли?

— Нет. Я лежала в кровати и ждала утра. Когда рассвело, я встала и оделась, стараясь двигаться как можно тише. Потом я разбудила Даллеса и помогла ему собраться. В это время я заметила на его теле множество синяков, они покрывали его бедра и плечи. Наверно, Эндрю услышал, как…

— Протестую.

— Из спальни Эндрю послышался шум, и я стала торопить мальчика. Когда мы уже были у входной двери, в прихожей появился Эндрю. Я сказала ему, что отведу Даллеса в школу и что мой домашний номер записан в его телефонной книжке на тот случай, если в будущем понадобится моя помощь.

— Что он вам ответил?

— Он снова спросил, собираюсь ли я идти в полицию, и шагнул к нам. Мы стояли уже возле лестницы, которая вела к выходу из здания, и я повернулась к нему лицом, закрыв собой мальчика.

— Вы ему ответили?

— Да. Я сказала, что он не должен подходить ближе и что ему не о чем беспокоиться. «Мне нельзя идти в полицию, — объяснила я Эндрю Триппингу. — В прошлом году я убила человека».

12

В своей вступительной речи я говорила присяжным, что свидетели приходят к нам такими, какие они есть. Теперь им предстояло узнать о том, что произошло с Пэйдж Воллис за несколько месяцев до встречи с Эндрю Триппингом.

— Это правда, что вы убили человека?

На Пэйдж снизошло какое-то странное спокойствие.

— Да, правда. — Она выпрямилась на стуле и открыто взглянула в лицо присяжным. — Это произошло случайно. В прошлом году, вскоре после Дня Благодарения, скончался мой отец. Ему было почти восемьдесят восемь лет, он умер во сне. После ухода на пенсию он больше двадцати лет жил один в маленьком доме в Вирджинии. Я была его единственным ребенком, он поздно женился и не хотел много детей, потому что его профессия требовала постоянных переездов.

Робелон вскочил с места и снова заявил протест.

— Ваша Честь, мы все любим вспоминать счастливое детство, — саркастически заметил он, вызвав у некоторых присяжных улыбку. — Но с нас вполне довольно того факта, что мисс Воллис убила человека. Остальное уже лишнее.

— Можно мне подойти, Ваша Честь? — вмешалась я.

Моффет попросил Пэйдж освободитель место свидетеля, и мы приступили к обсуждению проблемы.

— К чему вы клоните, Александра?

— Если на перекрестном допросе Питер не собирается спрашивать свидетельницу, почему она… м-м… совершила то, что совершила, мы можем опустить ее рассказ. Но если он намерен задать ей хоть один вопрос об упомянутом убийстве, я хочу изложить факты с нашей точки зрения. Мисс Воллис нечего скрывать.

— Что скажете, Пит?

— Конечно, у меня есть к ней вопросы. Но я предпочитаю от них отказаться и ограничить показания свидетельницы тем, что уже сказано.

— То есть вы совсем не хотите касаться этой темы? — спросила я.

Я знала, что когда Робелон услышит все факты, он не упустит возможности напомнить присяжным, что Воллис один раз уже сумела защитить себя в момент смертельной опасности. Значит, она могла справиться и с Триппингом. Я же собиралась подчеркнуть разницу в этих ситуациях, указав на то, что ночью шестого марта Пэйдж боялась не за себя, а за жизнь мальчика.

— Я уже заявил протест.

Моффет решил уподобиться Соломону и разделить ребенка пополам.

— Алекс, что вы хотите доказать? Что мисс Воллис убила человека в порядке самозащиты? У нее было оружие?

— Нет, Ваша Честь. Оно было у злоумышленника. Он приставил к горлу свидетельницы нож, между ними завязалась борьба, и, когда они оба упали на пол, он наткнулся на собственный клинок.

— Ясно. Вы можете расспросить об этом мисс Воллис. Но не надо подробно вдаваться в ее прошлое. Теперь вы, — обратился он к Питеру Робелону. — Вас я тоже ограничу. Оставайтесь в рамках, обозначенных мисс Купер. Ничего лишнего.

Все это означало, что, по мнению Моффета, присяжные уже приняли сторону Робелона. Он просто не хотел затягивать мою агонию.

Пэйдж вкратце рассказала об убийстве. Я вернулась к событиям мартовской ночи и расспросила о том, как после ее признания Триппинг позволил ей уйти вместе с его сыном. Позже я собиралась объяснить, почему обвиняемый остался дома и не попытался сбежать до приезда полицейских, — он поверил словам Воллис и решил, что она действительно не станет заявлять в полицию.

— Что вы сделали, покинув квартиру?

— Я пошла по улице вместе с Даллесом. Мне надо было объяснить ему, что я собираюсь делать. Чтобы он понял, что мое обращение в полицию ничем ему не повредит и он имеет полное право спокойно жить у себя дома. Сначала мы зашли в кафе. Я угостила его завтраком, подумав… Простите, сэр. Мальчик выглядел так, словно голодал несколько месяцев. Мы проговорили почти час. Когда мы вышли, я остановила первого же полицейского и попросила отвезти нас в участок.

Я знала, что скажет Робелон во время перекрестного допроса. Итак, мисс Воллис, заметит он, после того, как вас изнасиловали, и до того, как обратиться в полицию или к врачу, — вы решили плотно позавтракать яйцами с беконом? Или это была яичница? Чем вы сдобрили свой кофе, безалкогольным коктейлем или «Кровавой Мэри»?

— Куда вы поехали после полицейского участка?

— В больницу. Меня отвезли в Беллвью.

— Вас там осмотрели?

— Да, меня обследовала медсестра. Кажется, их называют судебно-медицинскими сестрами. Она устроила мне очень тщательный осмотр.

Я во всех подробностях расспросила Пэйдж о болезненной процедуре, через которую проходят все жертвы изнасилования, начиная с взятия мазков для анализа ДНК и кончая сбором лобковых волос и соскобов из-под ногтей.

— Мы согласны с результатами обследования, — заявил Робелон.

Разумеется, он был согласен. Они ничем не могли повредить его клиенту.

— У вас нашли какие-нибудь телесные повреждения, мисс Воллис?

— Нет.

В делах об изнасилованиях редко фигурируют ссадины и синяки. На самом деле, из всех жертв сексуальных преступлений меньше трети имеют внешние следы насилия. Я не могла сказать об этом при допросе Пэйдж, но на следующей неделе медсестру вызовут в суд в качестве эксперта, и тогда у меня будет возможность озвучить эти факты.

— После этого вы когда-нибудь виделись или говорили с Даллесом Триппингом?

— Нет.

— После этих событий и до того, как прийти сегодня утром в суд, вы когда-нибудь виделись или говорили с обвиняемым?

— Нет.

Я довела процедуру допроса до конца, оговорила все неясные моменты и сообщила суду, что у меня больше нет вопросов к свидетельнице. Было уже около четырех часов дня, когда, бросив быстрый взгляд через плечо, я убедилась, что в зале по-прежнему нет ни одного зрителя.