Читать книгу "Большие гонки - Дэниел Моран"

Трент оглянулся и поискал взглядом напарника.

- Джимми, слышал, что он говорит? Давай за работу. В ответ молчание. Трент вновь позвал:

- Джимми! С тобой все в порядке?

- Да.

- О чем ты все время думаешь, черт тебя побери? Джимми вздохнул, отключил световую указку и отвернулся от дисплея, подключенного к видеоустановке, которую на время перетащили сюда из комнаты Трента. С ее помощью как раз и воспроизводился берег тропического острова. Теперь на ней можно было высветить план музея искусств Метрополитен.

- Включай, - приказал Трент.

Джимми нажал на клавишу.

В подвале возник план музея. На нем были отображены все этажи здания, а также расположение экспонатов и приемных датчиков охранных систем.

Трент почувствовал некоторое волнение. Он верил в успех и надеялся, что скоро у него появится веский аргумент в споре с таинственной силой, так небрежно поигрывающей с ним в течение последних трех месяцев. Его осенило в тот самый момент, когда Дэнис разбила взглядом бутылку с вином на крыше. Вот почему он с такой решительностью настаивал, что им нельзя прятаться. Все то время, пока они готовились к налету, Джимми постоянно высказывал недовольство. Вот и на этот раз позволил себе выразить сомнение:

- Уверен, что все получится?

- Не уверен, но вовсе не по той причине, которую ты имеешь в виду.

- Ну так скажи, по какой?! - возмутился Рамирес, потом завел старую песню: - Все эти годы мы были не разлей вода. Столько лет вместе, а ты до сих пор таишься, братан. Обидно!

- Помнишь, в самом начале, когда мы встретились, я не доверял тебе? - спросил Трент. - Мне тогда было двенадцать, и я всего боялся, - усмехнулся он и добавил: - Особенно тебя.

Джимми неожиданно включил световую указку, чиркнул ею по музейному плану и с обидой заметил:

- Но это же было только в самом начале!

- Да, потом мы с тобой сдружились, но я все равно продолжал таиться, словно был в чем-то виноват перед тобой. Помнишь, ты рассказывал, что во время Большой Беды потерял мать. Кого ты винил в ее смерти? Помнишь?

Джимми кивнул. Его лицо приобрело угрюмое выражение.

- Мне бы не хотелось вновь поднимать этот вопрос, - продолжил Трент, - но ты сам вынудил меня. Я знаю, ты не любишь геников, и не пытайся убеждать меня, что это не так.

Джимми резко помотал головой:

- Да, я говорил что-то вроде этого. Но, Трент, мне и в голову не приходило, что ты один из них.

- Знаю.

- Все эти годы, - голос Джимми упал до шепота, - я ничего не замечал. Был глуп как пробка, а ты помалкивал. Боже правый, я даже вообразить не мог!.. Все видел, своими глазами наблюдал, что и бегаешь ты лучше других, и много тебе удается такого, что другим и не снилось. Ты быстр, реакция дай боже, а я понять не мог, что к чему. Мне еще тренер по боксу намекал. Ты, говорил тренер, хороший боксер, но я хотел бы заниматься с Трентом. Я спрашивал, почему? Он так хитро улыбался и отвечал: потому что он легче на двадцать кило­граммов. Представляешь, это в боксе, где каждому человеку найдется свое место. Ну тупарь! Казалось, тренер открытым текстом заявил... Наверное, мне просто не хотелось знать. Все у нас с тобой было замечательно. Я работал как лошадь, а тебе стоило только взяться, как сразу тяп-ляп - и готово. Ты явно был...

- Лучше?

Джимми замер, потом в сердцах махнул рукой.

- Послушай, дружище, - окликнул его Трент. - Да, я - геник. Меня сконструировала Сюзанна Монтинье, лучший генный инженер, которого когда-либо знала история. Всю свою жизнь Сюзанна работала над созданием существ, способных к экстрасенсорике. В их наследственных цепочках создавался специальный зазор, в который вшивался ген, отвечающий за телепатические свойства. За все это время она допустила только одну маленькую ошибку. Этой ошибкой оказался я. Сюзанна сама рассказала, когда мне пришлось переехать к ней. Сначала ошибка, потом возникло желание загладить вину передо мной, еще не родившимся - мало ли каким монстром я мог появиться на свет, - потом уже проявился подлинный интерес. Как-то она призналась, с каким наслаждением, втянувшись в работу, созидала меня ген за геном. Я мог бы считать ее своей матерью, если бы не знал, чьи половые клетки были использованы для этого эксперимента. Я не похож ни на питомцев де Ностри, ни на телепатов. Короче говоря, моя семнадцатая генетическая цепочка сильно отличается от той, которую впечатали Дэнис. У меня не было этого зазора, мне ничего нельзя было вшить, поэтому Дэнис телепатка, а я нет. Но в любом случае, Джимми, я генетически совершенен.

Джимми вздрогнул.

Трент сделал паузу:

- В этом нет моей вины. Согласен? Джимми бросил на Трента испуганный взгляд, тот невольно улыбнулся. Усмешка получилась кривая и невеселая.

- Смешно, но это так. Никто не спрашивал меня, хочу ли я появиться на свет. Никто не интересовался мнением Дэнис и наших родителей, и это касается всех детей, с которыми я рос.

- Черт бы тебя побрал! - не выдержал Джимми и запустил указкой в стену.

Потом повернулся к Тренту. Спросил резко, с вызовом:

- И что я должен был думать? Скажи, ты, генетически совершенный умник? Моя мама сошла с ума по вине этих людей, назвавших себя телепатами.

- Так же, как и родственники половины тех, кто живет во Фриндже. Джимми, эти люди из Комплекса Чандлера мертвы. Они погибли, защищая себя, а вовсе не потому, что жаждали свести с ума половину Нью-Йорка. Дэнис еще не стала телепаткой, когда пришла Большая Беда. Я же вообще не телепат.

Джимми развел руками.

- Как знаешь, - сказал Трент. - Что касается меня, я исполнил долг - сказал тебе правду. Я один из тех, кого ты так ненавидишь. Вот почему я не до конца доверял тебе. Вот почему в груди до сих пор...

Трент не договорил, руки у него тряслись. Он подвинул ногой стул, уселся и заложил локти за спинку. Потом неожиданно вскочил и, тыча пальцем в Джимми, возмущенно заорал:

- Что это мы все обо мне да обо мне?! Если ты такой умный, чтобы ненавидеть, скажи: как мне быть, если я таким уродился? Давай, поделись. Может, мне повеситься? Или утопиться? Это я могу, это недолго. Но с какой стати мне топиться, если кто-то не любит меня. Давай, ответь?

Джимми не торопился с ответом, но, когда заговорил, голос его звучал веско, размеренно, так, словно он гвозди вбивал:

- Ты должен был все мне рассказать. И всегда все рассказывать. Всегда. - Он шагнул к Тренту и добавил с какой-то неистовой страстью: - Всегда!

Трент помял пальцы, вновь уселся на стул, что-то переборол внутри себя. Кивнул.

- О'кей, - пауза. - Джимми?