Читать книгу "Час дракона - Михаил Зайцев"

Резерв – не засада, а именно резерв – на первом этаже. Он обязан среагировать и подавить меня если не умением, то числом и огневым превосходством.

Вообще Восьмой – молодец. До Сержанта ему далеко, но все равно молодец! Оперативно взял на себя командование, заставил статистов-дилетантов действовать по своей схеме, не лишенной определенной тактической изюминки и стратегической логики.

Прокол Восьмого лишь в том, что он исходит из мнения обо мне как о дичи, а о себе – как об охотнике. На самом деле все совсем наоборот…

Подкрадываюсь сзади к Ивану с фонарем. Автомат у меня перекинут за плечо, руки свободны. Замираю, жду.

Пара амбалов шустрят возле очередного номера, долбят по безвинной фанере прикладами.

Во дают! Косяк вышибли. Сила есть, ума не надо. Дружно, парой, ввалились в номер, идиоты!

Нежно прикрываю Ивану-часовому рот ладошкой и скручиваю ему шею. Шейные позвонки – хрупкая штука. Парень ничего не понял. Погиб на посту, необычайно легко и безболезненно для негодяя.

Подхватываю фонарь, призраком скольжу по коридору. Парочка идиотов, матерясь крайне неинтеллигентно, покидает обследованный номер. Свет фонаря слепит им глаза. Десантный нож в сердце ближнему, пятка в висок – дальнему.

Минус восемнадцать. Идем дальше! Берем выше!

На лестничной площадке третьего этажа делаю «растяжку»: гранату, позаимствованную у Рэмбо, фиксирую на ремне трупа-часового. Тонкую прочную проволоку (есть у меня в поясном кармашке такая) привязываю одним концом к кольцу гранаты, другим – к лестничным перилам.

Бегом на четвертый этаж. Схожая диспозиция: человек с фонарем, питекантропы с автоматами-дубинами, щепки от фанеры, зияющие провалы пустых номеров.

Почти в точности повторяю свои действия, произведенные на этаже-предшественнике… Только на этот раз роль десантного ножа выполняет сякэн – остро заточенная спица из поясного кармана.

Минус двадцать один. Очко.

С пола подбираю автомат часового. Очень быстро достаю из карманов у себя на поясе скотч и проволоку, мастерю сложную, замысловатую конструкцию. Через минуту автомат надежно примотан липкой лентой к перилам лестницы, на спусковом крючке – петелька из проволоки.

Бегу вниз, тяну за собой проволоку.

– Эй, вы там! Чего притихли?

Кричат снизу. Гулкое эхо многократно прогоняет слово «притихли» по многоступенчатым пролетам.

Я уже в коридоре второго этажа, возле лестницы. Дергаю проволоку. На четвертом застрекотал автомат.

Резерв устремился на звук стрельбы. Грохот каблуков по ступеням, лязгание затворов.

Снимаю с плеча «калашников», щелкаю предохранителем. Иваны табуном проносятся мимо меня, притаившегося в коридоре второго этажа, возле лестницы. Пролетом выше срабатывает «растяжка».

Взрыв!

Выскакиваю на оперативный простор. Кладу длинными очередями отставших и чудом уцелевших охранников. На ходу сменив магазин, врываюсь на первый этаж. Противник празднует труса. Стреляю в спины улепетывающих со всех ног Иванов и снова вверх по лестнице.

Минус тридцать два.

Второй этаж, крайний по коридору номер. Раскуроченная пулями дверь, выбитое стекло. Прыгаю с разбега в окно. Сальто в воздухе, приземляюсь на ноги, кувырок – и, мелко перебирая ногами, вперед, влево, к темной массе деревьев.

Замираю за широким стволом векового дуба, осторожно выглядываю.

Ушел чисто. Оцепление, как я и предполагал, выставлено, но быкам далеко до профессиональных военных. Сбились в кучки, мечутся вокруг санатория. Инициативу проявляют.

Человек десять обступили центральный вход. Еще десяток бегут к парадному крыльцу с другой стороны здания, сейчас повернут за угол. Мне хорошо видно, я затаился чуть наискосок от торца.

Перевожу автомат на одиночные выстрелы. Прицеливаюсь в голову одного из Иванов возле центрального входа. Стреляю. Иван падает, его недалекие друзья трусливо приседают, автоматы вскинуты, готовые к бою, и нервы на пределе.

Тут они видят темные силуэты, появившиеся из-за угла, – и, естественно, находится кретин, нажимающий на курок.

Короткая перестрелка. Свои стреляют в своих.

Пользуясь моментом, перебежками огибаю санаторий. Пожар в дальнем крыле разгорелся нешуточный. Половина здания в огне.

Меня интересует другая половина, а именно – котельная, вход в которую я приметил во время дневных кроссов.

Перепрыгиваю пологую горку угля, ползком добираюсь до порога. Котельная пуста. С момента взрыва в кабинете Пал Палыча прошло буквально не более тридцати минут. Именно полчаса назад кочегар плюнул на свои обязанности. Топка остыть еще не успела. В углу, на угольной куче – трупы в белых адидасовских костюмах. Мои недавние приятели. Из топки смердит горелым мясом. Ужасно противно. Хочется поскорее наверх, на воздух.

Метаю последнюю гранату в жерло печи, кольцо не срываю. Поджарится, сама рванет.

Прощаюсь с гостеприимной котельной. Десять секунд – и я вновь возле облюбованного дубового ствола.

Любуюсь сценой выяснения отношений между быками. Пока опомнились, что палят по своим, положили четверых. Плюс мой провокационный выстрел – итого минус тридцать семь.

Восьмой орет громче всех. Пробует, бедолага, восстановить дисциплину.

Никакого оцепления уже нет. Кажется, все, кто еще жив, столпились у центрального входа. Быки дерут горло, пытаясь решить две извечные российские проблемы: «кто виноват» и «что делать».

Беру Восьмого на мушку.

Взрыв! Котельной больше нет. Стреляю в унисон со взрывом. Нет больше и командира – Восьмого. Среди Иванов начинается паника. Взрыв котельной и одновременная смерть Восьмого окончательно сбили быков с толку. Им уже кажется, что кругом десятки врагов! Сотни врагов! Тысячи! Охота забыта напрочь, ноги бы унести.

Спокойно, не торопясь, исключительно прицельными-одиночными, довожу свою бухгалтерию до отметки минус сорок восемь. Осталось самое большое двенадцать.

Опрометью мчусь к воротам. Так и есть. Шестеро уцелевших быков усаживаются в микроавтобус, еще один возится со створками ворот. Бегут, крысы. Это последние, я обсчитался. Не двенадцать осталось, а семеро. Великолепная семерка, семеро смелых.

Стреляю семь раз, один раз мажу. Восьмой пулей кладу последнего.

Все, я победил. Минус пятьдесят пять Иванов. Если посчитать Пал Палыча с приближенными, всего – минус шестьдесят. Таков итог. Конечный?

Еще раз обследую территорию. Никого, одни мертвецы. Санаторий горит. Лает кавказская овчарка на привязи.

Не переживай, пес! Скоро сюда обязательно кто-нибудь приедет. Этакое пламя видно километров за тридцать. Заинтересуются люди – милиция, пожарные. То-то их ждет сюрприз!