Читать книгу "Дело о дуэли на рассвете - Андрей Константинов"

— Вовка, да я ж в этом ничего не понимаю!

— А красивым женщинам и не надо ничего понимать. И тебя же туда в конце концов не за сертификатами посылают.

В двери просунулась голова Скрипки:

— Светочка, слышала такую песню:

«И от любви качался теплоход…»?

Коробка со скрепками ударилась о уже закрытую дверь.

— Лучше бы меня послали, — ввернула Горностаева. — Я ни на Валааме, ни в Кижах не была.

На завистливую Валюшу никто не обратил внимания.

— Ты, Света, туда едешь от-ды-хать, — продолжал объяснять мне Соболин. — Скрипка в чем-то прав: медикам тоже отдых нужен. После трудной зимы. Перед тяжелым летом. Вот они и придумали себе эти майские Валаамы. И ты отдыхай. А заодно покрутись там, повертись, как ты умеешь… — Соболин вздохнул. — С людьми пообщайся. Может, какое «дело врачей» назревает. Или — сплошь «ошибки врачей». Руководство Агентства решило расширять тематику «Явки с повинной», понадобится много социальных расследований. И тут ты — вся в белом.

— «Дело врачей» — это, конечно, круто. Но я действительно даже анальгин от аспирина не отличу.

— Опять — двадцать пять! Тебя туда что — лечиться посылают? — в кабинет вплыла Агеева. — Сказано — отдыхай!

И — слушай. Эх, Светка, — как-то очень уж откровенно потянулась Марина Борисовна, — счастья ты своего не понимаешь.

Люди давятся за такие путевки, а тебе так в руки идет. И — представь еще: целый теплоход — одни врачи! Эти хирурги с умными глазами, эти их трепетные пальцы…

Ага, со скальпелем. И — в намордниках. Но я уже выходила из кабинета бывшего артиста Соболина.

* * *

…С Василисой мы встречались за час до моего отплытия у Речного вокзала. Я еще издали увидела ее красное узкое платье с разрезом на бедре и испанскую соломенную шляпку с красными же лентами. Как только она, бедная, в таком платье и шляпе мою сумку спортивную дотащила?

Васька еще издали помахала мне пластиковой папкой, и у меня отлегло — во, подруга!

До этого, днем, понимая, что отчет о поездке потом все равно потребуют, я без всякого энтузиазма отправилась к Спозараннику.

— Глеб, нет ли у вас чего завалящего на врачей?

— У нас, Светлана, ничего не валяется: вы штабную культуру моего отдела знаете — у нас все по полочкам, в смысле — по файлам.

— Да это я к слову… Меня Обнорский на Валаам к медикам засылает. Так я думала, может, у вас что зава… в файлах зависло.

— Ничего особенного. Так, прошлым летом еще заходила одна докторша, незаслуженно уволенная из наркодиспансера. Чайка ее фамилия. Мы разбираться не стали — таких увольнений по городу несть числа. Но заявление, естественно, оставили. И — справку о ходе разговора. Посмотрите, но вряд ли вам это пригодится. — И Спозаранник протянул два листка бумаги.

Не понимаю тех, кто мечтает работать в отделе Спозаранника. От читки одних только этих документов можно зачахнуть на корню… Заявление самой Чайки в Агентство, копии исковых заявлений в суд о незаконности увольнения. Скука. А что в справочке? В устном разговоре с расследователем из отдела Спозаранника Нинель Викторовна Чайка сообщала, что с приходом на должность главврача Высочанской Татьяны Павловны дела в диспансере пошли из рук вон плохо. И стены стационара разваливаются. И пациентов плохо кормят.

И толком не лечат… «Ну, это все — как везде», — подумала я, вспомнив одну из городских больниц, в которой недавно лежала моя мама. Так, что еще? А еще Высочанская, мол, насоздавала по городу частных структур, куда перенаправляет поток пациентов из государственного диспансера (у коммерсантов и детоксикация дешевле, и психотерапевтов навалом).

Интересно, что представляет собой эта Высочанская? Наверное, некрасивая стареющая стерва в толстых очках. И — безбожно жадная. А я, стало быть, ее разоблачаю. И меня Спозаранник приглашает на работу в свой отдел… От абсурдности всего этого мне стало просто смешно. Тем более что я тут же вспомнила про нашу юристку Лукошкину. Ане ведь на каждое слово — справочку подавай, запись диктофонную. А пересказ устной речи Чайки к делу не подошьешь.

На всякий случай заглянула к Каширину.

— Родик, ты мне про Высочанскую Т. П. — в радиусе тридцати лет — по своим каналам не выяснишь? Проверь, нет ли в городе коммерческих структур, где она — в учредителях.

Родион послал мне воздушный поцелуй и уткнулся в монитор, а я пошла звонить Чайке. Телефон (редкий случай!) сразу откликнулся. Нинель Викторовна вспомнила о собственном приходе в Агентство и пожаловалась, что суды-волокитчики до сих пор не могут рассмотреть ее вопрос и она так безработной и числится. Жаловалась она и на Высочанскую, и на комитет по здравоохранению, который — по всему — специально попустительствует всем безобразиям в наркодиспансере… Я еле-еле слово вставила:

— Нинель Викторовна, а документов, подтверждающих факт этих безобразий, у вас, случайно, нет?

Оказалось, есть — копия акта КРУ о комплексной проверке. Тут я уже с интонацией Спозаранника строго сказала, что документ этот мне нужен сегодня же и не позднее 20.00. Чайка сразу согласилась подвезти. Я выспросила ее приметы и велела к восьми вечера, как штык, стоять на выходе с эскалатора метро «Пролетарская».

В кабинет заглянул Каширин:

— В городе двенадцать Высочанских, три из них — Татьяны Павловны, одна из них — древняя старуха. Интересующие тебя две оставшихся — чисты: ни фирм, ни фондов.

— Родион, а ты хорошо проверил?

— Хорошее некуда.

— А тогда, может, ты посмотришь какие-нибудь фирмы, где в названии есть слова «наркомания» или «кровь»?

— Света! — Каширин у нас заводится с полуоборота. — Сколько раз тебя учить, что задания нужно давать конкретные. Знаешь, сколько этой «наркомании» и «крови» в городе? Ты хоть что расследуешь-то?

Ну что за люди! Сначала с утра посылают незнамо куда, требуют найти незнамо что, потом еще все раздражаются. А у меня еще сумка не собрана. И мама не знает, что я уезжаю. И Юрку обещала проведать…

В этот момент — как спасение — позвонила Васька. Милая моя подружка, выручай: надо заскочить ко мне домой, побросать кое-что в сумку. Потом к восьми часам подъехать к «Пролетарской», найти по приметам женщину — Чайку, прикинуться Светланой Завгородней, забрать документы и к девяти — не позже! — быть на Речном вокзале. Васька взамен вытребовала с меня что-то несусветное, но я согласилась, не вслушиваясь.

Было уже после семи вечера, когда в кабинет снова заглянул Каширин (я думала, они с Князем давно свалили пиво пить) с пачкой листков.

Я заглянула в компьютерный вывод. Батюшки, тут тебе и клиника эфферентной терапии, и фонды «Против наркоманов!» и «Жизнь без наркотиков», и центр экстракорпоральной гемокоррекции…

— Родион, ты — гений! А центр «Очищение» случайно там не попадался?