Читать книгу "Любимая мартышка дома Тан - Мастер Чэнь"

— Цвет? — поинтересовался я у чиновника. — Пурпур, как у высшего чиновника? Темно-синий, как у академика? Или красно-золотой, как у чиновника чуть пониже рангом?

— Не знаю, господин Мань, — озабоченно ответствовал он, глядя в землю и семеня за мной. — Но почему бы мне не заехать к вам завтра утром и не проводить вас в дом к этому человеку? Он долго хранил этот шелк, но сейчас ему зачем-то нужны деньги…

Длинноусому чиновнику — как его там звали, господин Ду? — явно хотелось получить комиссионные за эту сделку. Что, конечно, отнюдь не было преступлением. И я согласился, не видя в этом приглашении никакого подвоха.

Вот с чего началась цепочка совершенно неожиданных событий.

ГЛАВА 9 КАРАВАНЫ ДОЛЖНЫ ИДТИ

То, что господин Ду привел меня в какой-то очень странный дом, я понял слишком поздно.

Снаружи все дома в империи одинаковы. Стена и ворота под тяжелой крышей, никогда не угадаешь, что ждет тебя внутри. А внутри был большой и странно пустой двор, посыпанный, как и положено, песком — истоптанным и не очень свежим. А в глубине этого двора и по бокам его шли обычные галереи довольно скучного вида; вроде бы ничего странного, если не считать…

Запах. Вот о чем я мог бы догадаться сразу, если бы был настороже. Жильем этот странный дом не пах абсолютно. Ни женских духов, ни ароматических мешочков у пояса мужчин, ни аппетитных запахов из кухни в дальних галереях.

Зато тут угадывался запах пыли и туши. И редко стираемой, очень потной одежды — весьма мужской запах. И еще — металл. Металл очень даже пахнет, если смазывать его, как положено, маслом.

Все вместе, если не считать туши, — запах солдат. А тушь, рядом с которой маячат солдаты, — это… это вовсе не жилой дом, а нечто совсем иное.

Когда я все понял, было уже поздно. Господин Ду представил меня чиновнику, сидевшему на низкой галерее в дальнем конце двора, после чего без особых церемоний удалился, поднимая облачка песка.

— Я отвлек вас от важных дел, господин Мань, — сказал мне чиновник, — но извинением мне послужит то, что и у меня есть важные дела. И получилось так, что эти дела у нас с вами одни и те же.

Я мрачно поклонился ему, а мысли начали свой путь: мою любимую (в отличие от нервного ферганца) серую тохаристанскую Мышку уже, конечно, увели куда-то под уздцы, ворота сзади перекрыты, а если я сейчас полезу вот по этому дереву вверх на черепицу, то стрела достанет меня быстро и легко… И это помешает мне доставить себе удовольствие и свернуть серому господину Ду шею. Только представить себе — он перехитрил меня. Меня!

— Моя фамилия — Чжоу, — улыбнулся мне чиновник, показав желтые лошадиные зубы. — Можете называть меня Чжоу цзиньши.

Эта короткая фраза позволяла узнать о господине Чжоу очень многое. Цзиньши — высший ученый титул, присуждавшийся на императорском экзамене и означавший, что мой собеседник знает наизусть все работы Учителя Куна и множество его учеников и адептов, писал на темы их сочинений собственные трактаты. «Цзиньши» также показывало, что передо мной чиновник очень высокого ранга. И — раз он захотел, чтобы я обращался к нему именно по его ученому титулу, а не по чину, — это означало еще массу вещей. Например, что передо мной скорее всего коренной ханец, так и не научившийся воспринимать спокойно тюрок и полутюрок, включая — как это ни прискорбно, — принцев по фамилии Ли из правящего дома Тан. А это, в свою очередь, означало, что господин Чжоу хоть и крупный чиновник, но ему никогда не дослужиться до уровня, на котором можно запросто встретить во дворце какого-либо из принцев Ли и заговорить с ним, а не только поклониться.

Ну, и, наконец, внешность моего хозяина говорила о том же. Он был в подчеркнуто простой, никак не выдававшей его ранга чиновничьей твердой шапке с торчащими в сторону «ушами» и в черной одежде, широкими складками лежавшей вокруг сиденья. Брови его были подведены не очень аккуратно, и довольно грубые румяна на щеках тоже говорили о невнимании к собственной внешности. Бородка, каждый из очень толстых волосков которой рос как бы отдельно — и так по всем щекам, тоже явно намекала на прошлую эпоху, как будто не вошли в моду еще несколько лет назад аккуратные клинообразные поросли, росшие из нижней части подбородка, если не из шеи.

И еще — он выглядел очень статично, сидя под черепичным коньком галереи как статуя. И хотя вряд ли он был старше меня, а то и на несколько лет младше, но производил — старался производить — впечатление строгого старца. Перед ним стояла заслуженная и лишенная намека на изящество каменная тушечница, в глубине которой масляно поблескивала черная жидкость. Несколько кистей, чьи рукоятки носили следы его зубов, и желтоватая дешевая маньская бумага помещались рядом.

Мне было указано место напротив него, куда еле-еле попадала тень от крыши.

— Вам принести, может быть… стул? — с явным неодобрением к такому новшеству любезно выговорил этот ревнитель классических традиций.

— Я еще не привык к ним, — порадовал я его, и Чжоу удовлетворенно кивнул.

— Ну, а маленькое угощение, как я вижу, вам уже несут. Я все же пригласил вас как гостя и хочу вам сказать, что вы — очень уважаемый гость.

Тут здоровенный детина без тени мысли на лице — кроме как солдатом, он просто никем быть не мог, — возник у меня из-за спины (ненавижу сидеть так, чтобы за спиной кто-то находился или что-то происходило) и поставил перед моими подушками чашку с четырьмя половинками красного персика, залитыми густыми сладкими сливками из кобыльего молока. К угощению прилагалась маленькая фарфоровая ложечка.

Кроме этого детины и нас во всем большом дворе никого не было. Я, однако, прислушался и с мрачным удовлетворением уловил где-то за галереями еле слышный звон металла. Так звучат пластиночки брони, когда ее владелец садится.

— Да, вы весьма уважаемый гость, — повторил Чжоу, — хотя мало кто в Поднебесной знает, кто вы в действительности такой и до какой степени вы достойны почтения. Ну, а я знаю.

Я тяжело вздохнул — какая, в сущности, все это банальность! — но это не произвело на господина Чжоу ни малейшего впечатления.

— Самым удивительным для меня было то, что я узнал о ваших давних, очень давних предках. Этот великий воин, который пришел завоевывать ваш город много веков назад… Ведь говорят, что вы — его прямой потомок?

Следовало быть очень осторожным с этим человеком — но в разговоре о древности осторожностью можно было пренебречь.

— Кого вы называете великим воином, Чжоу цзиньши? — поинтересовался я. — Человека, которого мы именуем Сакандаром? Принца из горного западного княжества, который множество столетий назад прошел со своим войском полмира? Да, он великолепно командовал своей армией, пока громил персов. Но, господин Чжоу, кто только не бил персов! А вот дальше — извините, весь его поход — это история катастроф, одна катастрофа за другой. Ну, посмотрите: он гонится по всей Бактрии за каким-то мелким сподвижником Дария, разгромленного персидского монарха, — и попадает в совершенно незнакомую ему раньше страну. В Согд.