Читать книгу "Высшая мера - Виктор Пронин"

- Нет, спасибо, - сказал Юферев. - Чуть попозже, если не возражаете.

- Возражать? - удивилась невидимая за рядом бутылок женщина. - Упаси боже!

Якушкин налил в бумажный стакан пива, осторожно налил, чтобы не опрокинуть слишком уж легкий стакан пивной струей. Пригубил, вопросительно посмотрел на Юферева.

- Слушаю внимательно, - сказал он.

- Моя фамилия Юферев. Александр Леонидович Юферев. Капитан милиции.

- Дальше можешь не продолжать, - Якушкин глубоко затянулся и выпустил дым к потолку. - С ментами не общаюсь. Ни под каким предлогом.

- А они с тобой? - улыбнулся Юферев.

- А что им остается? - Якушкин небрежно пожал плечами, как заметил Юферев, довольно жидковатыми плечами.

- Что так? Чем же они провинились?

- Грязной работой занимаются.

- Да, тут ты прав, нельзя не согласиться. Докладываю… Вчера в доме, где ты проживаешь, совершено убийство. Зарезаны жена банкира Апыхтина и его сын. Этим делом я сейчас и занимаюсь.

- А я здесь при чем? - удивился Якушкин. Но разговор, видимо, его все-таки заинтересовал. Впрочем, вполне возможно, что он просто наслаждался и выжидал момент, когда можно будет отшить следователя красиво и опять же изысканно.

- Есть несколько вопросов. - Юферев всмотрелся в лицо Якушкина. Довольно испитое, мелкие морщинки через год-второй наверняка углубятся. В манере поведения, в разговоре уже чувствовалось - спивается мужик. Капризная горделивость, уверенность в своем превосходстве, наверняка где-то рядом болезненная обидчивость и, конечно, подловатость, для которой у него всегда найдется и объяснение, и оправдание.

- Есть вопросы? - усмехнулся Якушкин торжествующе, показав неважные зубы, - Но нет ответов, капитан. Нет ответов.

- Видишь ли, Леша…

- Отвали, капитан. Не желаю.

- Дело в том, что убийство…

- Я внятно выражаюсь? Не желаю! - И Якушкин снова пустил дым к низкому потолку забегаловки.

Юферев помолчал, глядя в дрябловатое лицо Якушкина, и неожиданно заметил его скошенный в сторону витрины взгляд - оказывается, он красовался перед женщиной, которая затихла где-то там, в железных глубинах контейнера, и прислушивалась к каждому их слову.

- Наверное, менты крепко тебе досадили? - спросил Юферев.

- Не один раз. И я дал себе зарок - никогда. Ты понял меня, капитан? Никогда. Совершено убийство? Расхлебывай. Твои проблемы.

- Когда убийцы следующий раз ворвутся в твою квартиру…

- Не ворвутся. В моей квартире, слава богу, нечего взять. И потом, они знают, к кому врываться. У меня с ними нормальные отношения.

- Да? - удивился Юферев. - И если бы сейчас к тебе подошли эти убийцы, ты бы с ними охотно поговорил?

- А почему нет? - Якушкин смотрел на Юферева с таким превосходством, что тот оторопел.

- Хорошо. Прошу извинить.

- Смотри не кашляй, - засмеялся Якушкин и снова оборотил свой взор к бутылке с пивом, но скосил, все-таки скосил взгляд в сторону раздаточного окошка: как, дескать, я отшил этого типа?

- Вчера утром возле своего дома ты познакомился с женщиной… Во всяком случае, приставал к ней… Этакая яркая блондинка…

Якушкин вылил в стакан остатки пива из бутылки и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков. Совсем рядом Юферев видел его тощеватую шею, видел, как дергался острый кадык при каждом глотке. Шея у Якушкина была загорелая, но сразу же за воротником рубашки виднелось неприятно белое тело. Видимо, Якушкин не загорал, просто подолгу шатался по улицам, и его лицо, шея покрылись сероватым городским загаром. За те недолгие секунды, пока Якушкин, судорожно дергая горлом, пил пиво, следователь отметил и щетину, уже седоватую щетину стареющего алкоголика.

Юферев оглянулся по сторонам.

За его спиной какой-то невзрачный мужичок, отвернувшись к окну, не то пил пиво, не то что-то жевал, не то просто покуривал. Разговор с Якушкиным его, похоже, не интересовал. Это устраивало Юферева - то, на что он решился, лучше делать без свидетелей, во всяком случае, без активных свидетелей.

- Женщина села в машину или направилась к остановке автобуса? - спросил он, уже не надеясь на ответ.

- Валюта! - крикнул Якушкин, оборачиваясь к раздаточному окошку. - Еще пивка, будь добра!

- Как ее зовут?

- И орешки тоже… Один пакетик! Нет-нет, арахиса не надо, только фисташки! Они менее жирные и более соленые! - Якушкин посмотрел на Юферева с веселой неуязвимостью.

- Как ее зовут?

- Кого?

- Женщину, с которой ты вчера познакомился возле своего дома. - Юферев тоже улыбнулся, но губы плясали, и бледность, совершенно непривычная бледность покрывала его лицо. Будь Якушкин поумнее, будь ближе знаком с Юферевым, он бы спохватился, понял бы, что уже перешел границу допустимого. Но, видимо, жизнь его баловала, не сталкивала с людьми, способными на нечто неожиданное.

- Она тебе понравилась, капитан?

В ответ Юферев улыбнулся еще шире и, захватив в кулак волосы на затылке Якушкина, изо всей силы ткнул его лицом в бумажный стаканчик. Парень взвизгнул, попытался вырваться, но Юферев опять ткнул его лицом уже в раздавленный стаканчик, в стол, хорошо так ткнул. Якушкин заорал, задергался, но короткий резкий удар заставил его замолчать.

Краем глаза Юферев видел широко раскрытые глаза девицы в раздаточном окошке, так и не обернувшегося мужичка в дальнем углу забегаловки, но все это уже не имело для него значения

- Как ее звали? - прошипел он. - Как ее звали? - И было, все-таки было что-то такое в глазах Юферева, что Якушкин начал, кажется, понимать, как можно себя вести, а как вести себя нельзя ни при каких обстоятельствах.

- Не знаю… Говорю же, не знаю! - попытался было распрямиться Якушкин, но Юферев снова ткнул его лицом в пивную лужу.

- Адрес?

- Не знаю.

- Села на автобус или в машину?

- Красная «девятка».

- Красная «девятка»? - удивился Юферев. - Красных «девяток» не бывает.

- Красная «девятка»! - пускал пивные пузыри Якушкин.

- Как ее звали?

- Наташа. Наташкой назвалась!

- Фамилия?

- Не сказала… Я и не спрашивал… Не говорят фамилию, когда знакомятся! Ты что, капитан, никогда не знакомился с женщинами?

- Приметы?

- Что?!

- Хромая? Кривая? Рябая?

- На щечке родинка… А в глазах…

- Что в глазах?! Отвечай, подонок! Что в глазах?!

- Любовь, капитан, - улыбнулся Якушкин окровавленными губами. - На щечке родинка, а в глазах любовь… И отвали!