Читать книгу "Проклятое дитя - Оноре де Бальзак"

— Да, здесь, — повторил бедный Этьен.

— Нас выдал кто-то из живущих в замке, — продолжал Бовулуар, — и доносчик распалил гнев вашего отца.

— Пойдем бросимся вместе в море, — прошептал Этьен на ухо Габриелле, стоявшей на коленях возле его кресла.

Она, улыбаясь, кивнула головой. Бовулуар все угадал.

— Монсеньор, — заговорил он. — Вы много знаете, вы умны и обладаете даром слова. Любовь одарит вас неодолимой силой убеждения. Заявите герцогу, что вы любите Габриеллу, подтвердите доводы, которые я, кажется, довольно толково изложил в письме. Мне думается, еще не все потеряно. Я не меньше вашего люблю свою дочь и надеюсь защитить ее.

Этьен покачал головой.

— Море было нынче вечером очень угрюмое, — повторил он.

— Нет, у наших ног оно было словно золотой меч, — промолвила Габриелла мелодичным своим голосом.

Этьен приказал подать свечу и, сев за стол, принялся писать письмо. Рядом с ним, по одну сторону, молча стояла на коленях Габриелла: она смотрела, как он пишет, но не читала написанных строк, для нее все было начертано на лице Этьена; по другую сторону стола стоял Бовулуар; обычно веселое его лицо было сейчас мрачным, такой же мрачной была и эта опочивальня, где умерла мать Этьена. Тайный голос предчувствия говорил лекарю: «Сын уйдет вслед за матерью».

Окончив письмо, Этьен протянул его старику, и тот поспешил передать оба послания Бертрану. Лошадь старого конюшего уже была оседлана, сам Бертран ждал наготове; он тотчас поскакал, но в четырех лье от Эрувиля встретился с герцогом.

— Проводи меня до башенной двери, — сказала Этьену Габриелла, когда они остались одни. Оба прошли через библиотеку кардинала, в башне спустились по винтовой лестнице и вышли через дверь, ключ от которой Габриелле дал Этьен.

Этьен оставил в башне канделябр, которым освещал своей любимой дорогу, и, томимый предчувствием несчастья, проводил ее до дому. В нескольких шагах от палисадника, служившего цветником для этого скромного жилища, влюбленные остановились. В ночной тиши и мраке Этьен, терзаясь смутной тревогой, обнял Габриеллу, и они обменялись поцелуем, в котором впервые слились порыв души и волнение чувств, открыв обоим влюбленным еще неведомое им наслаждение. Этьен постиг две стороны любви, а Габриелла спаслась бегством, боясь, что сладострастие повлечет ее к чему-то страшному. К чему? Она сама не знала.

В ту минуту, когда герцог де Ниврон, заперев дверь башни, поднимался по лестнице, до слуха его донесся крик ужаса, и Этьен вздрогнул, как от внезапно полыхнувшей ослепительной молнии, — он узнал голос Габриеллы. Пробежав по приемным покоям, он стремглав спустился по главной лестнице замка и помчался на берег к домику Габриеллы, где горел свет.

Войдя в свой садик, Габриелла заглянула в окно и при свете канделябра, горевшего возле прялки ее кормилицы, увидела, что на месте старушки сидит какой-то мужчина. Услышав шаги Габриеллы, он встал и двинулся ей навстречу, до смерти перепугав ее. Впрочем, грозный вид барона д'Артаньона оправдывал ужас Габриеллы.

— Вы дочь Бовулуара, лекаря монсеньора? — спросил барон, когда девушка немного оправилась от страха.

— Да, монсеньор.

— Мне надо сделать вам важнейшее сообщение. Я барон д'Артаньон, лейтенант отряда, находящегося под личным командованием герцога д'Эрувиля.

При тех обстоятельствах, в которых оказались наши влюбленные, слова барона и солдатская его резкость потрясли Габриеллу.

— Тут ваша кормилица, ей незачем слышать наш разговор. Пойдемте, — сказал барон.

Он вышел из садика, Габриелла последовала за ним. Они завернули за домик и спустились к морю.

— Ничего не бойтесь, — сказал барон.

Женщину более опытную слова эти испугали бы, но простодушная и страстно влюбленная девушка всегда считает себя в безопасности.

— Дорогое дитя мое, — сказал барон, стараясь говорить ласковым тоном, — вы и ваш отец находитесь сейчас на краю бездны, и завтра вы упадете в нее. Я не могу этого видеть, я должен предупредить вас. Монсеньор разгневался и на вашего отца и на вас. Он подозревает, что вы завлекли его сына, но герцог скорее предпочтет, чтобы Этьен умер, чем женился на вас. Таковы его чувства относительно сына. А касательно вашего отца герцог принял такое решение. Девять лет тому назад Бовулуар был замешан в одном преступном деле: он будто бы участвовал в подмене младенца при родах некоей знатной дамы, на которые его якобы и призвали для такой цели. Зная, что ваш отец невиновен, герцог заступился за него и спас его от преследования парламента; но теперь он прикажет схватить Бовулуара и потребует, чтобы его предали суду. Отца вашего заживо колесуют. Возможно, в уважение к услугам, которые он оказал своему господину, приговор смягчат: колесование заменят виселицей. Мне неизвестно, что герцог решил сделать с вами. Но я знаю, что вы можете спасти герцога де Ниврона от гнева отца, спасти Бовулуара от ужасной казни, которая его ждет, и спасти свою собственную жизнь.

— Что надо сделать? — спросила Габриелла.

— Бросьтесь к ногам монсеньора, признайтесь, что его сын влюбился в вас помимо вашей воли, скажите, что вы-то его не любите. И в доказательство этого заявите герцогу, что вы выйдете за любого, кого он соблаговолит назначить вам в мужья. Герцог — человек щедрый. Он даст вам большое приданое.

— Я готова все сделать, но от любви своей отречься не могу.

— А если надо отречься, чтобы спасти и вашего отца, и вас, и герцога де Ниврона?

— Этьен тогда умрет, и я тоже!

— Потеряв вас, герцог де Ниврон погрустит, но не умрет, он будет жить ради чести высокого рода д'Эрувилей. Вы смиритесь со своей грустью, станете только баронессой, а не герцогиней, и ваш отец останется жив, — ответил барон, человек положительный.

В эту минуту в хижину вбежал Этьен и, не увидев там Габриеллы, пронзительно закричал.

— Вот он! — воскликнула Габриелла. — Позвольте мне успокоить его.

— Завтра утром я приду за ответом, — сказал барон.

— Я посоветуюсь с отцом, — тихо промолвила девушка.

— Отца вы больше не увидите. Я получил приказ взять его под стражу, заковать в цепи и отправить в Руан, — невозмутимо сообщил барон и ушел, поклонившись потрясенной ужасом Габриелле.

Девушка бросилась к дому и услышала, как Этьен в смертельном испуге спрашивал упорно молчавшую кормилицу:

— Где же она? Где?

— Я здесь! — воскликнула Габриелла дрожащим голосом. В лице ее не было ни кровинки, поступь вдруг отяжелела.

— Где ты была? Почему закричала?

— Ничего... Я ушиблась...

— Нет, любовь моя, — прервал ее Этьен, — я слышал мужские шаги.

— Этьен, мы, верно, прогневили бога... Преклоним колени и помолимся. А потом я все тебе скажу...

Этьен и Габриелла опустились рядом на колени; кормилица, перебирая четки, тихонько шептала молитву.