Читать книгу "Укрощение герцога - Элоиза Джеймс"

– Все хотят побывать на нашем представлении, – сказала Гризелда, показывая ему знаком, что прибыло новое послание. – Я получаю письма от людей, которых не приглашала. Хотя едва ли я могу приписать это своему статусу. Твой мистер Спенсер – гвоздь сегодняшней программы. Только о нем и говорят. Ты знал, что его считают самым блестящим человеком, получившим степень в Кембридже, за все время существования университета?

Рейф хмыкнул.

Ему было трудно изображать энтузиазм, что объяснялось непрекращающейся головной болью, жить с которой он пытался научиться.

– Твои подруги будут тянуть жребий, чтобы узнать, кто выйдет за него замуж? – процедил Рейф сквозь зубы, стараясь показать, что его это ничуть не интересует.

– Вовсе нет!

– Почему это? – спросил Рейф, запрокидывая голову на спинку дивана.

– Возможно, ты действуешь из самых лучших побуждений, когда проявляешь такое радушие по отношению к брату, но высший свет не настолько снисходителен. Его происхождение не слишком благородно.

В эту минуту тот, о ком шла речь, прошествовал в гостиную. На сгибе локтя он держал рыжеволосую кроху, демонстрирующую беззубый рот в широкой улыбке.

Рейф видел брата не совсем ясно. По правде сказать, трезвый он чувствовал себя много хуже, чем в самое жестокое утро похмелья. Когда он выпивал стаканчик-другой виски, он спал всю ночь. Теперь же не спал вовсе. Обычно он съедал за завтраком одно-два сытных блюда. Теперь его желудок бунтовал против любой пищи при одной только мысли о ней. Вчера ему удалось, давясь, протолкнуть в себя несколько кусочков хлеба.

Единственное, что стояло между ним и прекрасной дымкой, вызываемой бренди, была эта самая малявка, делавшая ему приветственные знаки ручкой и что-то лепетавшая.

Да, этот ребенок и его брат. И презрение, которое Имоджин, вне всякого сомнения, обрушила бы на его голову. И возможно, самым последним, но не менее важным было желание показать миру, что он способен победить свою привычку.

Между тем он притворялся, что все прекрасно. Он сидел за столом, хотя не ел ничего, а когда наступало время ложиться спать, удалялся в свою комнату мечтать о сне. Время от времени он даже вступал в беседу.

– Где ее няня? – спросил он Гейба, делая попытку завести разговор. Как он ни старался, не мог вспомнить имени племянницы.

– Я дал ей отставку, – ответил брат. – Она оказалась некомпетентной и недоброй.

– Ладно, – согласился Рейф. И тотчас же сообразил, что, вероятно, требуются еще какие-то слова. – А что она сделала?

– Сегодня я снова застал Мэри плачущей, – ответил Гейб.

Рейф сознавал, что сейчас его мозги работают крайне медленно, но все же счел, что в поведении Гейба было нечто странное.

– В таком случае, – спросил он, изо всех сил стараясь сформулировать свой вопрос, несмотря на то что в виски его будто били молотом, – кто будет заботиться о ребенке?

– У нее есть еще кормилица, – сказал Гейб. – И одна из горничных умеет обращаться с детьми.

– А-а…

Сама мысль о кормилице была отвратительной, и от нее в желудке Рейфа началось брожение. Поэтому он решил положить конец разговору.

Бринкли отворил дверь с грохотом, который, должно быть, был слышен в соседнем графстве.

– Леди Ансилла Питен-Адамс, – объявил он. – И мисс Питен-Адамс.

Рейфа слегка качнуло. Мать мисс Питен-Адамс, леди Ансилла, имела вид женщины, сознающей, что она еще красива, и потому принимала свой средний возраст с юмором. С первого взгляда было видно, что она иронически относилась к собственной личности и могла вести себя непринужденно и обыденно, не будучи при этом скучной.

Ее дочь была совсем иного сорта. Рейф очень хорошо помнил ее как молодую женщину, отнюдь не скучную, но весьма необычную. Только чрезвычайно глупый человек за изящными чертами мисс Питен-Адамс и ее ротиком в форме лука Купидона не разглядел бы ее эксцентричности.

Конечно, Гризелда бросилась навстречу леди Ансилле, и потому Рейфу оставалось поклониться мисс Питен-Адамс. К счастью, голова у него не отвалилась и не покатилась по полу.

И тут в комнату вошла Имоджин. Эта встреча обещала стать забавной: бывшая невеста встречается с вдовой. Мисс Питен-Адамс была хороша в своем роде, но не было в свете женщины, которая годилась бы в подметки Имоджин. Ее волосы были убраны в высокую прическу и заколоты на темени. И только несколько локонов спускалось на плечи. Рейф не смог бы достойно описать ее туалет – пожалуй, это было утреннее платье, но на ней оно выглядело иначе, чем на других женщинах.

Его подопечная могла бы напялить и мешок из-под картофеля, и на ней он смотрелся бы как модное шелковое платье.

Женщины почтили друг друга реверансами, как если бы между ними и не стоял Дрейвен Мейтленд, которого Имоджин соблазнила и увела, оставив Джиллиан Питен-Адамс без мужа.

На лбу Рейфа выступил пот при одном взгляде на них. Ну как только люди могут коротать дни без выпивки? И почему, собственно говоря?

Гейбриел Спенсер еще мальчиком усвоил одну вещь: в мире много такого, что он желал бы иметь, но никогда не получит. Как и любой незаконнорожденный ребенок, он, еще сидя на коленях матери, заучил этот урок. К счастью, ему никогда не приходилось думать о пище. Старый герцог Холбрук в своей упорной и непонятной привязанности к матери Гейбриела всегда заботился об их материальном благополучии. Но с юных лет он сознавал, что визиты герцога к ним были событием.

Прибывал посланец и объявлял о предстоящем визите герцога, иногда за пять дней до его появления. И глаза его матери начинали сиять. Вскоре и весь дом светился тоже. Прошло много лет, прежде чем он стал замечать признаки этого приближающегося визита – приход парикмахера, новые чулки и цветы в ее спальне.

Ему было шесть лет, когда Гарри Ханкс объявил об очевидном на школьном дворе. Гейб немедленно поверг Гарри на землю ударом кулака. Он стоял над ним, сжимая кулаки, которые саднило от силы удара, и правое его колено кровоточило, но он ощущал свой триумф, потому что Гарри был по крайней мере на один стоун тяжелее его. Потом Гарри поднял взгляд, посмотрел на него заплывающим правым глазом и сказал:

– Мне плевать. Все равно твоя мать не более чем потаскуха. Так сказал мой отец. – Гейб не знал, что такое потаскуха, но мог догадаться. – Моя мать говорит, что даже ее семья не хочет с ней знаться, – добавил Гарри. – И у тебя нет дедушки.

Гейб поднял Гарри на ноги и двинул его так сильно, что вышиб один из его передних зубов.

Но это ничего не изменило. Гарри мог быть беззубым, обладать пронзительным голосом, но его мать была женой мясника и его родители состояли в браке. Мать Гейба была красива и хорошего происхождения (третья дочь сельского сквайра), но она была потаскухой. По мнению Гейба, отсутствие переднего зуба у Гарри было вызвано его собственной ошибкой, потому что из чистой глупости он вздумал дразнить Гейба и попрекать положением его матери.