Читать книгу "Дева войны. Кровь и пепел - Наталья Павлищева"

– Чего?

– Ну, Вщиж, что на Десне. У него крепость сильная.

Вот так, госпожа знаток древней географии, причем не физической, а политической. Какой-то Вщиж, про который я слыхом не слыхивала, а он оказывается такой важной точкой, что его рисуют наравне с Дебрянском, который Брянск. И снова спасительный вопрос:

– А Москва?

– Далось тебе это Кучково. Москова вот тут.

Обижаете, дорогой Вятич, это для вас в тринадцатом веке Москова скорее Кучково, а она так разрастется, что весь ваш Вщиж даже не микрорайон, а так, пара кварталов…

Что ж, каждому свое. Я пыталась понять, откуда придут татары. Если я ничего не путала, то получалось, что они после Рязани – на Коломну, Москву, которая для Вятича Кучково, потом на восток к Владимиру и городам на Волге? А вообще, какие Батый города взял, а какие нет? Вот, блин, историчка, ничегошеньки не помню! Кажется, не взял Торжок, потом от урочища Игнач Крест повернул обратно, не дойдя до Новгорода километров 100, вроде из-за бескормицы. На обратном пути натолкнулся на вот этот Козельск и проторчал под ним 50 дней. Немудрено такой город не взять, здесь осадные машины приткнуть некуда, а бить через реку, да еще и снизу вверх на холм, толку мало.

Но ведь взял же, и жителей, кажется, уничтожил всех до единого. Опять-таки интересно: если всех уничтожил, то откуда знают, что взял? В Рязани потом вернувшиеся убитых хоронили, а в Козельске? Я попыталась вспомнить, есть ли массовые захоронения в Козельске, но поняла, что ничего не знаю и ничего не помню. И все-таки, как Батый смог взять этот совершенно неприступный город? Только измором, но пятьдесят дней для готового к обороне города это не срок, едва ли защитники могли оголодать до полного беспамятства. Что-то здесь не так…

И вдруг осенило:

– А если враг окружит Козельск и встанет надолго?

Я даже не подумала о том, как выглядит мой неожиданный вопрос после интереса к Москове. Но Вятич не удивился, видимо, он наблюдал за мной все это время, а я о его присутствии просто забыла. Оглядывалась вокруг, словно прикидывая, как можно взять город-крепость.

– В городе есть колодцы.

– Я не про то.

– А про что? Про еду? И запасы есть.

– А стрелы? Вдруг враг простоит месяц, два, три?

– Ты где таких врагов видела? Степняки вообще больше седмицы округу не грабят, да и свои князья постольку не стоят.

– А вдруг?

Вятич рассмеялся:

– Ну, девка! На месяц стрел хватит.

– Надо больше.

– Зачем?

– Не знаю. Надо.

Пусть думают обо мне что хотят, но теперь я знаю причину падения Козельска и даже вроде предупредила. Послушают ли? Судя по результатам – нет. Странно, отец и Вятич производят впечатление очень разумных людей, и очень осторожных. А может, все было не так, как в учебниках, ведь кто из нас знает про сильную крепость Вщижа? Ох, эта история, заманчивая ты штука, да только постигать тебя на собственном опыте как-то страшновато…

Вернусь – перепишу всю Андрееву диссертацию к чертовой бабушке! Интересно, это только мой неверный бойфренд такие ляпы допускает или историки действительно знают пунктиром? Боюсь, что второе.

Теперь у меня появилась новая страсть – узнать все как можно подробней, чтобы, когда вернусь обратно, дать настоящий бой тому же Старикову. У него шок будет не меньший, чем у Лушки от моего умения размахивать мечом.

Отныне я смотрела на Козельск совершенно другими глазами, все время что-то выясняя и о чем-то расспрашивая. Не будь я дочерью воеводы, это наверняка вызвало бы подозрения. Мне активно помогала любопытная Лушка, девушка страшно удивилась тому, что за два года жизни в Козельске умудрилась многого о нем не знать. Эх, милая, а сколького ты не узнаешь! Над двумя любопытными боярышнями посмеивались, но рассказывали, старики так с явным удовольствием.

Я очень быстро убедилась, что человечество за последние восемь сотен лет изменилось мало, старикам также казалось, что во времена их молодости жизнь была осмысленней и понятней, а потому лучше. Получалось, что и зверья было в лесу видимо-невидимо, и птицы просто все кусты засидели, а перед глазами так и мельтешили – не пройти, и рыба была больше, даже мальки с руку размером, а уж люди так вообще богатыри, не в пример нынешним маленьким и хилым. С одной стороны, меня так и подмывало сказать, что они мелкой рыбы не видели, а люди, наоборот, в тринадцатом веке мелюзга по сравнению с двадцать первым, значит, и раньше были не больше. И по поводу «загруженности» леса всякой живностью я не согласна, куда ж больше-то, итак ступить невозможно, под ногами, под кустами, в траве кто-то путается.

Но, как известно, в молодости и голуби были другие, и ворковали куда приятней. Спорить с ветеранами не стали, терпеливо выслушивали, только приходилось то и дело возвращать разговор в нужное нам русло, чтобы дедки, вроде наших Трофима или Никодима, без конца не сбивались на воспоминания о том, как бегали к какой-нибудь Веселке «городами да задами» на «свиданку». Вообще, я заметила, что деды меж собой куда охотней вспоминали о прелестях этой Веселки, чем о боях и походах. То ли не слишком часто ходили, то ли просто хотелось забыть боль и ужас… Вот если надо нам рассказать, как героически бились с во много раз превосходящими силами противника, это пожалуйста, тут начиналось такое, что только диву давались, откуда на земле после столь блестящих побед враги оставались вообще. Казалось, деды поодиночке могли извести пару сотен половцев. Наверное, во все времена старшее поколение любило прихвастнуть перед младшим своей силой и удалью.

Я заметила и еще одно: как только разговор заходил о боях со своими же русскими, то есть с дружинами соседних княжеств, деды заметно скучнели. Даже когда их дружина побеждала соседскую, начинались заминки. Ясно, русским стыдно, что они били русских же. А не бить было нельзя?

В ответ на такой явно дурацкий вопрос Трофим почесал «репу» и крякнул:

– Так ведь как не бить, Настена? Либо мы их, либо они нас.

Похоже, я своими расспросами зашла не туда, пришлось срочно переводить разговор на другое:

– Дед Трофим, а ты чего не женился-то?

– Как не женился?! Да у меня женка такая красавица была, что вам и не снилось! У нее коса твоей – совесть не позволила Трофиму соврать уж совсем откровенно, – ну почти такая же была. И статная, во! – Руки Трофима выписали в воздухе нечто вроде песочных часов. – А вы с Лушкой из-за своих мечей скоро вовсе казюльками станете, ни тебе боков, ни титек, одни глазищи вон остались.

Ну, это ты, Трофим Иванович, ошибаешься, во мне еще килограммов десять лишних, и у Лушки тоже. И бока есть, и титьки. Конечно, с твоей любушкой не сравнить, но лично для меня многовато. Правда, явное похудание (а по моему мнению, просто приведение тел в более приличную форму) стало бросаться в глаза всем, начала ворчать и Анея, мол, что за девки, тощие как жердины, кому такие нужны. Я чуть не съехидничала, что мы ни к кому и не напрашиваемся. Это мысль, может, «отощавшую» до сорок четвертого размера невесту оставят в покое, пока не поправится (а вот тут, как говаривал товарищ Шарик в Простоквашине, «индейское национальное жилище», попросту фиг вам!)? Зря надеялась, Анея, кажется, собралась принимать меры по нашему с Лушкой «откорму». Придется утроить тренировки, чтобы мышечная масса не позволила жировым отложениям взять верх. А еще смириться с нелюбовью «моей» Насти к сладкому (вот дома в Москве отыграюсь, неделю буду в кондитерской сидеть!).