Читать книгу "Домоводство. Первые уроки - Вероника Вячеславовна Горбачева"

батьку, мои только хлопоты, — скупо улыбнулась она. Но было видно, что похвала ей приятна. Неожиданно коснулась моего плеча и заглянула в глаза:

— Спасибо. За Неждану спасибо. За то, что дар Васютин, сгоряча предложенный, не приняла. Он его потом сам Неждане и передал. Муж твой, я слышала, и знатен, и богат; авось твоим сыновьям, как вырастут, власти и злата достанет и без этой серьги; зачем им ещё и княжество в чужой стороне? А вот дочь моя теперь наследница, даже если брат у неё родится. Благодарствую, обережница.

И крепко меня обняла.

Как сестру.

На бесконечно долгое мгновение у меня всё смешалось в голове. Честное слово, я вдруг увидела себя глазами Любавы, будто мы поменялись телами; или даже стала ею… Потому что помнила всё, что пережила она сама: детство в богатом тереме под присмотром мамок и нянек, беззаботное девичество, первую любовь, едва не закончившуюся похищением и насилием — как же, княжна, лакомый кусочек, опозоренную девку потом только и остаётся, что замуж выпихнуть за охальника, чтобы срам прикрыть… Васюту-спасителя, которого сперва всё больше за доброго дядьку принимала, а потом разглядела, наконец, влюблённого мужчину, боящегося напугать её, пуганую, лишним словом али прикосновением… Батюшкин гнев и неприятие: не ровня простой воин княжне! Тайный побег и замужество. Пропажу целой воинской слободы со всеми живущими. Горечь потери. Тоску. Нежданную радость, безумное счастье, когда поняла, что в тягости, что осталась ей от любимого хоть кровиночка… Взросление — когда, наконец, прямо возразила батюшке, отвергла всех женихов: «Дождусь своего! Жив он, жив!» Пустые тоскливые ночи. Болезнь отца и примирение, княжение и слёзы в подушку от первых неудач во власти… Споры с подросшей дочерью: негоже ведь девице воинским делом заниматься! — но затем шальная мысль: а если гоже? Вернётся Васюта — будет гордиться дочерью-богатыркой, что всех отроков побивает. Призыв ко двору двух прославленных девиц-поляниц, Неждане в наставницы. И, наконец, суматошный, на всю красную площадь, крик гонца с окраины Ново-Китежа: «Верну-улись! Богатыри вернулись!..» Скрип половиц под знакомой тяжёлой поступью. «Вот он я, лапушка… Примешь ли?»

Не знаю, что там из моих воспоминаний открылось самой Любаве. Должна же была она хоть что-то увидеть взамен? Но только разомкнули мы объятья совсем иными женщинами. И увидели друг друга совсем не такими, как при первой встрече.

— Будешь в Тардисбурге — заходи в гости. И Неждану с собой бери: сведём её с настоящими амазонками.

Она кивнула.

— Если твой обижать начнёт, — отозвалась строго, — а он у тебя, говорят, чудной, с норовом… ты приходи. Так и быть, младшей женой разрешу тебя взять. Разберёмся.

Всё-таки оставила за собой последнее слово.

…Мраморные ступени белеют в десяти шагах от воды, приглашая вернуться на набережную, где неспешно, параллельно нашему с Элизабет ходу, следует карета. Но уходить пока не хочется. Мы бредём по береговой полосе под едва слышные всплески волн и запускаем камушки. И молчим, будто сами боимся расплескать накопившиеся за день впечатления.

Отряхиваем ладони и долго смотрим на бескрайнюю синюю гладь, на покачивающиеся невдалеке яхточки с провисшими парусами… Бухта и пляж в Эль Торресе тоже хороши, но там не увидишь заходящие в порт величественные парусники, соревнующихся гребцов, дельфиньих стай, подплывающих прямо к берегу. Тихо, спокойно, пустынно. Впрочем, везде хорошо по-своему.

И, кажется, нам пора возвращаться.

Не сговариваясь, поднимаемся к набережной по ближайшей широкой лестнице. Но едва я ставлю ногу на последнюю ступень, что-то меня ослепляет: будто солнечный зайчик угодил в глаза. Невольно отшатнувшись, почти теряю равновесие… Ах!

Тут бы мне и грохнуться, и пересчитать головой все пятнадцать ступеней! Но упругая воздушная волна толкает в спину, не давая упасть, а затем выпихивает меня на мостовую. Я даже не успеваю испугаться. Страх приходит позже: когда немеет от холода палец с обручальным кольцом, когда Бастиан крепко подхватывает меня под локоть и разворачивает над нами с Элли двойную спираль зашиты…

Верчу головой в попытках оглядеться и машинально потираю кольцо. Что это было? Оно сработало? В своё время Мага вложил в этот изумруд немыслимое количество защитных заклинаний на все случаи жизни и обязал не снимать его ни при каких обстоятельствах. Ему, помешанному на безопасности семьи, всё время кажется, будто беременную женщину везде подстерегает опасность; а на мою единственную попытку возразить он напомнил, что именно защита подобного кольца спасла мне жизнь во время горного обвала. И возразить было нечего.

Сейчас кольцо заметно разогрелось и вибрирует на пальце.

— Позвольте, донна…

Тёмный рыцарь перехватывает мою руку. Всматривается в камень.

— Всё в порядке, — говорит сдержанно. — Оно просто вас поддержало, не позволив упасть. Однако вы слишком долго гуляли на солнцепёке, донны; мне надо было раньше обратить ваше внимание. Прошу вас…

Усаживаясь в зашторенную карету, сохраняющую полумрак и прохладу, я спрашиваю встревожено:

— Я действительно перегрелась? Это что, тепловой удар?

Побледневшая Элли качает головой:

— Ну что ты, солнце здесь не причём. Хорошо, что всё благополучно закончилось! Не слушай Бастиана: эти мужчины просто помешаны на том, чтобы ничем нас не волновать, вот и придумывают невесть что, лишь бы мы не испугались. Нет, Ива; кажется, кто-то очень нехорошо на тебя посмотрел.

Глава 9

То ли я такая тормозная, то ли гормональные бури, донимавшие меня полдня, улеглись, наконец, но только особого волнения после случившегося не чувствую и в истерику не срываюсь. Нет, а что толку рыдать-то? Никто не пострадал. Бастиан и кольцо проверку на профпригодность прошли: сработали-то они практически разом! Одно плохо: теперь или усилят охрану, или вообще попросят нас не высовываться из резиденции, пока не отыщут злоумышленника. Наконец-то хроническая паранойя некромантов оправдалась!

Ну, ничего. Осталось продержаться неделю, до бабушкиных именин; ах, да, ещё и до именин Мирабель. Таки вежливость обязывает… Займёмся хлопотами по подготовке праздников. Насколько я знаю, разноглазая Белль с превеликим удовольствием берёт на себя сугубо декоративную часть: всяческую мишуру вроде оформления залов, столовых и сада. Прозой же вроде продумывания меню, закупки продуктов и временного