Читать книгу "Машина времени - Елизавета Ляне"

изучить. Что всё духовное — следствие материального, а именно работы человеческого мозга. И поэтому мир нужно познавать при помощи разума.

— Рационализм с элементами материализма… Хорошо. В наше время редко встретишь людей с такой позицией. А как насчёт… морали?

— Мораль? Мне всё равно на неё. У меня своя этика. И я терпеть не могу, когда мне навязывают другую.

— Интересно, — Иван сделал ход, поставив под угрозу коня соперницы. — Не расскажешь про свою этику поподробнее?

— Что ж… Во-первых, человеческая жизнь — высшая ценность. Выше неё нельзя ставить никакие эфемерные понятия. Убивать никого нельзя. Даже если этот человек кажется тебе истинным злом. Простить убийство можно только в одном случае — при превышении самообороны. Во-вторых, я против романтизации чего-либо. Особенно не люблю романтизацию насилия, доброжелательного сексизма и исторических эпох, что в нашем обществе, к сожалению, до сих пор процветает.

— Вопросов стало ещё больше, — Иван перебил её и задумался. — Как ты относишься к… убийству из милосердия?

— Проще говоря, эвтаназии, — сказала Королёва. — В современном мире этот вопрос не стоит — любую болезнь можно победить, а обезболивающие уберут любые «неудобства» во время лечения.

— Ты же будешь военным историком, верно? — после того, как Лена уверено кивнула, он продолжил. — Ты будешь видеть множество смертей, множество ранений… И у тебя не будет возможности помочь тяжелораненым. Как ты поступишь, когда у тебя на глазах человек будет кричать от боли?

— Согласно правилам, — Лена сглотнула, — хронавты не имеют права никого убивать. Ни при каких обстоятельствах… При возможности, я постараюсь незаметно вколоть анальгетик… Это ведь не считается спасением…

— Хорошо, я понял, — Иван сделал очередной ход. — Может, ты придерживаешься какой-то этической теории? Ну, вдруг…

— Мне ближе всего утилитаризм.[21]

— Хм, ладно… Вот ты сказала про эфемерные понятия. Гоги как-то рассказал мне, о том, что…

— Дай угадаю, — перебила его Королёва, убирая свою фигуру из-под «удара». — Ему не дают покоя мои слова, которые я выкрикнула, направив на него бластер. Я, кажется, назвала честь и достоинство то ли эфемерными, то ли пустыми понятиями.

— Верно. Не пояснишь, что ты имела в виду?

Она усмехнулась.

— Видишь ли… Я в своё время много над этим думала. И пришла к интересным выводам. Учебники пишут, что честь — это набор индивидуальных моральных качеств, которые человек готов защищать, и за счёт которых он обретает самоуважение и уважение со стороны других. Проще говоря, социальный имидж. Репутация. Моё же самоуважение не зависит от количества во мне моральных качеств. Я люблю себя любой, как бы эгоистично это не звучало. Ну а на уважение со стороны других мне наплевать. Меня ещё в школе целый месяц бойкотировали, ничего, пережила как-то. И кроме того, за этим понятием испокон веков скрывалось раздутое мужское эго, и оно использовалось для оправдания бессмысленного насилия. Не говоря уже о попытке тотального контроля над жизнью женщин…

— Хорошо, я тебя понял, — Иван растерянно посмотрел на шахматную доску. Они так увлеклись разговором, что двигали фигуры, особо не задумываясь и не выстраивая стратегию, поэтому на доске была каша. — Я предлагаю ничью. Сыграем в другой раз посерьёзней, — он протянул руку Лене, и та её пожала. — Ах, да. Ты не хотела бы побывать в Древней Греции? Мне нужна помощь лаборанта. Документы и инструктаж для подписи пришлю тебе на почту.

* * *

Один из друзей Ивана, Дмитрий, принял необычное решение: он остался жить в Древней Греции. Мол, изучить какую-то эпоху можно только полноценно живя там. Коллеги его не бросили. Раз в четыре месяца кто-то из отдела Античной истории привозил ему вещи первой необходимости.

Хоть Лена и не хотела работать в подобных эпохах, побывать в стране, где зародилась наука, было интересно.

Древнегреческий язык она выучила ещё на втором курсе обычного исторического университета, но Иван решил, что ей нужно поработать над произношением. И поэтому при каждом удобном случае начинал говорить с ней на этом вымершем языке. Благо, с пониманием у неё проблем не возникло.

— У меня вопрос, — сказала Лена, когда они с Иваном подбирали одежду для путешествия. — По теме общества и мифологии Древней Греции.

— Спрашивай, если смогу — отвечу.

— Почему в пантеоне греческих богов столько женских образов, если в обществе женщин буквально не считали за людей?

Иван как-то странно улыбнулся.

— Удивительно, но Мария задала мне тот же вопрос, когда мы только познакомились, и я обмолвился, что специализируюсь по Древней Греции. И что тогда, что сейчас, этот вопрос ставит меня в тупик. Я не знаю ответа, уж прости.

* * *

Пройдя уже мимо сотого, как казалось Лене, глиняного дома, Иван наконец-то остановился возле следующего и простучал. Королёва с облегчением поставила на землю корзину со всем добром, что они привезли из будущего. Она начинала думать, что её позвали с собой в качестве бесплатного ишака.

Дверь открыл мужчина лет тридцати, ростом примерно с Ивана, загорелый, с тёмными волосами и такой же не длинной, но густой бородой. Он прищурился, внимательно рассматривая гостей, и вдруг искренне, широко улыбнулся:

— Иван! Сто лет не виделись!

— Здравствуй, Дима!

Они обнялись, после чего Иван Сергеевич представил Лену:

— Знакомься, Елена Геннадьевна, лаборантка из нашего института. Будущий военный историк.

— Дмитрий, очень приятно, — он пожал ей руку. — А вы заходите, чего на улице стоять, весь проход загородили! Сейчас, конечно, ранее утро, никого нет, но всё же…

Иван и Лена зашли внутрь дома, и сразу же прошли во двор, который располагался в центре.

Королёва затащила корзину внутрь и принялась разгружать её: медикаменты, средстве личной гигиены, сухие пайки, которые представляли из себя небольшой пакет, в котором был спрятан полноценный обед, который нужно было лишь размочить, фильтры для воды и прочие жизненно необходимые вещи.

Дмитрий спрятал медикаменты и пайки на дно сундука, остальное отнёс куда-то в дом.

— А вы проходите в столовую, — крикнул он, — я скоро приду и угощу вас завтраком. Сам готовил, по местным рецептам!

Дмитрий поставил на стол посуду с хлебом, варёной рыбой, козьим сыром, овощами и фруктами.

— Вина? — спросил он.

— Не пью, — сухо ответила Лена.

— Оно тут разбавленное, — сказал Иван.

— Всё равно откажусь, мне вообще алкоголь противопоказан.

Лена отломила кусок сыра и положила в рот. «Гоги как-то говорил про разбавленное вино. Правда, малость перепутал эпохи. Так, на пару тысяч лет промахнулся» — усмехнулась она про себя.

За первым бокалом последовал второй, за ним — третий, и Королёва, которая не выносила вида пьющих людей, решила выйти подышать свежим воздухом, сообщив, естественно, об этом Ивану.

Пройдясь