Читать книгу "Месть по наследству - Олег Владимирович Кондратьев"

комплимент: такого специалиста по «практическим мероприятиям» свет давно не видел. Так что ты — вне конкуренции!

— Твоими бы устами да…

— Уже.

— Что уже?

— Мои уста уже выпили и мед, и пиво, водку, коньяк, виски, джин, текилу, ром. И все это, чтобы приказ о твоем назначении в академию появился раньше, чем о перебазировании плавмастерской, сам знаешь куда. А выписку можешь получить уже завтра в секретной части штаба базы.

— Ты был настолько уверен заранее в моем согласии?

— В сложившихся обстоятельствах ты бы скорее застрелился и спился, чем смирился с такой полной изоляцией.

Дэн хмыкнул, отметив схожее течение их мыслей.

— А если застрелюсь?

Лысенко очень похоже скривился в полуулыбке:

— Нет человека — нет проблемы.

— Циник!

— Не я такой, жизнь такая.

— Смотри, Василий, если узнаю, что эти «обстоятельства» ты сам и «сложил»…

— Да честное слово, никогда… не узнаешь!

— Алло, Дэн! — Голос Соловьева в трубке был громким и отчетливым. — Ну, как там дела идут в академическом Петербурге?

— Дела, работа, ответственность — это у тебя, Гена. Мы люди маленькие, представители «разговорного жанра». Служим-с.

— Боюсь, что всерьез испорчу твое игривое настроение. Но лучше сразу… Я знаю, что ты давно был знаком с Ириной Разумовской, вдовой бывшего начальника УГРО Северодвинска.

У Вилкова мгновенно перехватило горло.

— З-знаком. Д-давно.

— Видишь ли, произошло несчастье. Даже трагедия. Она известна в городе как заслуженный учитель, поэтому… э… неприятное известие быстро дошло до городских депутатов. В общем, Разумовская умерла. Тьфу, опять я вокруг да около! Дэн, она покончила жизнь самоубийством.

— Нет! Быть этого не может. Ирина… Сергеевна — сильный человек. Нет-нет, она не могла!!!

— Это факт, Денис. Мы даже по горячим следам создали депутатскую комиссию, чтобы держать на контроле ход расследования.

— И что?!

— Из УВД в течение суток предоставили абсолютно неопровержимые доказательства ее самоубийства, поверь. Вопрос был лишь к психологам о мотивах, но ничего конкретного они не подсказали. Разве что все ссылаются на тяжелую душевную травму в связи с убийством мужа.

— А не странно, столько-то времени спустя?

Вилков услышал в трубке тихий вздох и даже представил, как Соловьев безнадежно развел руками.

— Кто дело ведет?

— Твой знакомый Илья. Он теперь майор.

— Когда похороны?

— А стоит ли тебе срываться? Ну, ладно-ладно, завтра в 14 часов.

— Я буду.

Проститься с Ириной Разумовской на городском кладбище Северодвинска собрались не менее полусотни человек. Родственников семьи было совсем немного. Зато своих представителей посчитали необходимым прислать не только городской отдел народного образования, но и администрация, и собрание депутатов, и даже управление внутренних дел, памятуя о том, что Ирина Сергеевна была вдовой бывшего начальника уголовного розыска. Пришли проститься с коллегой и сотрудники школы, где она последние годы работала завучем. Даже корреспонденты местного ТВ и радио присутствовали.

Зачитали письменное соболезнование от заместителя министра образования. Звучали правильные, добрые речи, в которых ни разу не упоминался суицид. В общем, все было очень пристойно. И ни в малейшей степени не интересовало Вилкова!

Чтобы не опоздать на похороны, Денису пришлось вылететь из Питера уже в семь часов утра. «Добрать недосып» не получилось ни в самолете, ни в автобусе Архангельск — Северодвинск. Оказавшись в центре города, он позвонил Генке, и тот привез его к воротам кладбища как раз к началу траурной церемонии.

Отыскав глазами в толпе присутствующих нужного человека, Вилков неторопливо приблизился к нему.

— Здравствуй, майор.

Начальник УГРО обернулся и крепко пожал протянутую руку:

— Не сомневался, что ты появишься, моряк. Давай встретимся на выходе. Там слева на служебной стоянке моя машина. Или ты на поминки собрался? Наши отцы города расщедрились на целый банкет в ДК Комсомола.

— Мне с тобой надо поговорить, — Илья согласно кивнул, — так что на выходе. А сейчас покажи мне незаметно Ириных сыновей. Они оба здесь? Хотя, стоп: я сам узнал Алексея. Видел его раньше.

— Ну а справа от него видишь курсанта в форме? Это Артем, младший сын. Жду тебя у машины.

— Я вместе с депутатом приду. Не возражаешь?

Полицейский снова кивнул и стал медленно, чуть прихрамывая, перемещаться в сторону свежей могилы, чтобы положить цветы.

В квартире Соловьева трое мужчин разместились на кухне. Впрочем, здесь было так же стерильно чисто, как в гостиной и спальне. Сразу становилось понятно, что хозяин не просто живет один, но еще и чрезвычайно редко бывает дома, а питаться предпочитает в кафе и ресторанах. Несмотря на это, холодильник оказался полным. Если многочисленные нарезки сыров, колбас и мясных деликатесов, консервированные огурцы и помидоры, шпроты, печень трески, замороженные пельмени смотрелись вполне естественно, то наличие свежей зелени, фруктов, сезонных ягод и скоропортящихся молочных продуктов удивляло. А небольшой йогуртовый торт на верхней полке просто восхищал.

— Ко мне дважды в неделю уборщица приходит, — пояснил хозяин, — и холодильник заполняет.

— Знаете, Геннадий, — задумчиво проговорил Вилков, плотоядно разглядывая торт, — мне кажется, что она вас любит.

— Не пори чушь! Только продукты портятся. Сколько раз ей говорил: «Забирай домой всю „свежатину“». Так и не знаю сейчас, то ли забирает, то ли выбрасывает.

— И давно вы на «ты»?

— Тьфу! Удивляюсь я, как при такой ориентированности мыслей ты сам до сих пор остаешься холостым.

— «Мои мысли — мои скакуны», — пропел Дэн. — Водка у тебя есть?

Соловьев ушел в комнату и вернулся с бутылкой коньяка.

— Ну, вот — что бизнесмен, что депутат-законодатель — одни замашки. От такого симбиоза и рождаются олигархи. Ого, «Hennessy Х.О.»! А водка-то есть?

Генка достал из холодильника запотевшую бутылку.

— Помянем этим. — Вилков завладел бутылкой. — А «французский гость» никуда от нас не денется. И замени ты эти рюмашки на стаканы! Вот так.

— Послушай, Ильюха! Ты уже полчаса доказываешь нам, что случившееся — чистое самоубийство. Депутат это знает. Я практически на второй минуте согласился со всеми твоими доводами. В квартире чистота и порядок, ничего не пропало,