Читать книгу "Олимп, штат Техас - Стейси Суон"

выстрел делался смертоноснее. Питер остановился перед ней, она подняла дробовик, направила ему в сердце. Представила, как нажмет на спуск: оглушительный грохот, дыра у него в груди — такая большая, что видно свет дня с другой стороны. Юна зажмурилась в надежде, что, испытав свои силы, представив всё в своем воображении, она утолила жажду.

Ей было двадцать два, ему — двадцать семь. Она открыла глаза, посмотрела на мужа, дождалась, когда и он откроет глаза, тоже зажмуренные. Она знала, что стрелять не будет, не может его убить, но может испытать. Если Питер потянется вперед, схватит дробовик, вырвет из ее непротестующих рук, она вернется в дом, сложит вещи, уйдет от мужа насовсем. Если он останется стоять, дождется, пока она сама опустит ружье, доверится ей в этом — она выслушает его доводы. Попытается вернуть лад в их семейную жизнь.

— Пожалуйста, — сказал он, медленно открывая глаза. — Я очень виноват.

Она подалась вперед — ствол дробовика лег мужу на плечо, с ее стороны это было почти прикосновение. Она заплакала. Сняла палец со спускового крючка, вытянула вдоль ствола. На мужа она налегла так крепко, что тому пришлось сдвинуть одну ногу назад, чтобы удерживать ее вес. В тот же день, уже ночью, они сидели на своей кровати — медные столбики все еще ярко блестели. Он пообещал, что это больше не повторится, поклялся, что после свадьбы не прикасался ни к одной женщине. Глупый последний всхлип. Мальчика признал муж той женщины, их пока еще не рожденная малышка будет его единственной дочерью.

Юна позволила себя убедить. И все же она изменилась и ощущала это во всех своих действиях — в том, как готовила комнату для новорожденной, собирала Питеру на стол, занималась любовью. Всем нам рано или поздно приходится узнать, как мало в нашей жизни нам подконтрольного, но Юне невыносимо было сознавать, что этот урок преподал ей Питер, а не судьба, не злой рок, не мстительное божество в том или ином обличье. Не должно было его преподать теплое тело, тот уют, в котором она сворачивалась по ночам.

Коул опускает ладонь ей на предплечье, она понимает, что, видимо, выглядит расстроенной. Он говорит:

— Даже не знаю, Юна. По-моему, если вы так никого и не застрелили, вы просто страшная рохля.

— Ну, если подумать, я могу вспомнить вещи и пострашнее. — Она выдавливает из себя улыбку.

— Их оставим до следующего разговора. Мне пора. Целое стадо коз дожидается.

Он убирает руку, но она продолжает чувствовать на коже ее тепло.

— Пообедаем сперва? — говорит она. — Там еще барбекю осталось. — Встает, левой рукой приподнимает волосы над шеей, чтобы правой вытереть пот.

— А, — говорит он. — На это я время выкрою.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Арло дома, Арти встает по утрам, чтобы встретить с ним рассвет, а потом начинает день, хотя он спит дальше. Но нынче она заспалась до десяти, а не проснулась, как это обычно бывает, от скрипа открывшейся задней двери. Сейчас она гоношится на кухне, собирает ингредиенты для любимого завтрака Арло — яиц бенедикт. Как будто, позавтракав выпендрежной яичницей, он спокойнее примет ее слова про Райана, про гастроли. Арти впервые в жизни допустила, что можно завести семью, родить детей, растить их потом. Вот только способность думать о Райане частично лишила ее способности думать об Арло. Арло, о котором она всю свою жизнь думала прежде других.

Кусок пеканового торта настроения не поправил. Вчера вечером она оставила его на кухонном столе, там он и лежит, все еще завернутый в пленку. Обычно перед тем, как лечь спать, Арло сметает все, что ему попадется. Может, вчера вечером произошло чудо, Лавра смягчила душу брата и позвала его к себе домой? Арти выглядывает в окно гостиной — вон он, его «бронко», припаркован под странным углом. Арти начинает мысленно составлять список всего, что могло пойти не так между ее братом и Лаврой, к которой она его послала. Она бросает взгляд в задний дворик, куда Арло пришел бы посмотреть рассвет, обнаруживает там стакан с водой и россыпь перепачканных кровью ватных шариков. Беспокойство нарастает. Шарики она собирает, с облегчением видит, что крови вытекло не много. Чувство вины гонит ее обратно на кухню, где она берется за приготовление яиц.

Выуживая их из воды, она слышит, что Арло возится в ванной. Через несколько минут он оттуда выходит, усаживается за кухонный стол. Волосы нечесаные — это понятно. Губа распухшая — это уже странно. Арти присвистывает.

— Ты там в порядке?

Арло вместо ответа протягивает к ней руки, демонстрируя внутреннюю сторону ладоней. Правая рука замотана бинтом, сквозь него проступает засохшая кровь. Ее рука тут же отзывается сочувственной болью, в середине ладони пульсирует жар. Выражения лица брата ей не расшифровать, что тоже редкость.

— Локтем в морду. Ладонь раскроил, — говорит Арло. — А еще меня вышвырнули из «Психушки» за идиотское поведение. Просто звездный вечер. — Арло складывает руки на груди, откидывается на спинку стула. — Спасибо за добрый совет.

Тут до Арти доходит, что на лице брата она видит гнев, а когда Арло в последний раз на нее гневался, она уже и не припомнит — не было этого, даже когда она сказала, что больше не повезет его на гастроли. Несколько дней он ненавязчиво пытался ее переубедить, потом бросил.

— Прости, — говорит она ему. — Это была дурацкая мысль.

— Дурацкие мысли тебе приходят нечасто. Откуда взялась эта? — спросил Арло таким тоном, что у Арти начинает покалывать загривок.

На столе звонит его мобильник. Арло смотрит, чей звонок, отвечает.

— Привет, козлина, — произносит он голосом по-прежнему гневным. Слушает, потом говорит: — Ты сам-то мне ох как не сразу ответил, поэтому я не сразу ответил тебе.

Арти соображает, что это, видимо, Марч, потому что какие-то слова на том конце провода все-таки выводят Арло из угрюмого ступора. Усмехнувшись, он говорит:

— Везучий, зараза. — Отодвигает телефон ото рта, смотрит на Арти. — Свободна сегодня?

Арти кивает.

— Приедем, — говорит Арло и разъединяется.

— Куда приедем?

— Марчу надо помочь забрать вещи со склада.

— Питер нашел ему жилье?

— Оказалось, что его старый дом свободен.

— Марч с тобой вчера не ходил? — Арти рассчитывала, что они будут вместе. — И что там с Лаврой?

— Отягченный вариант того же, что и всегда. Она послала меня на три буквы, даже не потрудившись заговорить. — Он дотрагивается пальцем до губы, дергает носом от боли. Встает, чтобы налить себе кофе, видит миски с желтками и сливочным маслом. — А ты мое любимое готовишь, — замечает он. Металла в