Читать книгу "Волк: лихие 90-е - Никита Киров"

вечером, существуют на деньги пивзавода, так что с этим Крюков прикрылся.

На широком белом крыльце у входа в здание дежурило два охранника, крепкие парни в сером камуфляже и с автоматами. Один держал овчарку на поводке. Очередная линия обороны. Охранники меня обыскали, собака обнюхала, наконец, пропустили внутрь.

Там прихожая с ещё одним постом охраны, который находился в отдельном помещении. Окно закрыто пуленепробиваемым стеклом, под ним отверстие, куда можно просунуть ствол автомата. Ну точно крепость.

Меня осмотрели и там, после чего пропустили. За постом охраны начиналась роскошная обстановка — покрытые деревянными панелями стены, под ногами лежал толстый красный ковёр, у стен стояли массивные стулья с мягкой подушкой.

По лестнице поднялся на второй этаж, охранник там показал на кабинет с открытой дверью. Это только предбанник. У секретарши на столе вместо печатной машинки стоял компьютер с этикеткой «Pentium 133» на сером системном блоке и с пузатым монитором, рядом с которым поставили кактус. На соседнем столе громко скрипел матричный принтер, а сама секретарша, со светлыми волосами, собранными в пучок, быстро набивала текст на клавиатуре.

Кроме неё в предбаннике был мужчина в больших очках, усатый и с внушительной лысиной на макушке, очень смуглый. Он просто сидел на диванчике и читал газетку. Не в кожанке и не в спортивной мастерке, как ходили братки, а в помятой полосатой рубашке и потёртых штанах.

Узнал его, мне про него рассказывали много раз. С виду обычный работяга, но многие его недооценили из-за этого. Эту Душман, ещё один бригадир, работавший на Крюкова.

Говорят, что это один из самых опасных людей в городе. Ещё говорят, что он воевал в Афгане и Чечне. Но он не из Новозаводска, и кто он такой в действительности знает только сам Крюков.

Душман посмотрел на меня поверх очков и перелистнул газету. На главной странице что-то про Гонконг и его передачу Китаю.

— Это вы Максим Михайлович? — спросила секретарша и улыбнулась. — Вас ожидают. Прошу, сюда!

Я открыл деревянную дверь, вошёл в просторный кабинет и огляделся. Крюков сидел во главе стола и подписывал бумаги. Рядом с ним стояла его сестра Маша, которая приветливо мне улыбнулась. На девушке длинное красное платье.

На столе рядом с Крюковым стояло целых три стационарных телефона и лежала здоровенная трубка спутникового телефона с большой антенной. Пока не сделали в наших краях мобильную связь, богатые пользуются таким.

На отделанной деревом стене висела огромная карта страны. Рядом с ней календарь, на котором изображён сам Крюков в пиджаке, над ним надпись «Игорь Крюков — наш кандидат». Готовится к будущим выборам заранее. Чуть дальше висел дартс. На маленьком столике под ними стоял коньяк, виски и бутылка водки, тоже с портретом Крюкова. Вместо вентилятора здесь был работающий кондиционер.

Стол длинный, занимал большую часть кабинета. Наверное, здесь собирались бригадиры пивзавода и обсуждали текущие дела, ну и точно сюда приезжали мэр и прочие чиновники. А несколько раз здесь принимали губернатора.

Перед самим Крюковым стоял набор письменных принадлежностей из дорогого коричневого дерева и золота, включая перья, ручки, нож для вскрытия писем, подставки для бумаг. Ещё к этому же набору шёл глобус и статуя льва из гладкого синего камня.

Всё дорого и богато, как и полагается главе одной из самых сильных банд в городе и области.

Игорь Крюков продолжал подписывать бумаги в кожаной папке.

— Макся, привет! — Маша Крюкова шагнула ко мне. — Ты бы хоть почаще заходил. А правда, говорят, что ты маньяка чуть не поймал? Тут с подружкой общалась, а она с Дашей Ерёминой виделась, и…

— Маша, — Крюков поднял голову. — О маньяках потом, у нас деловой разговор. Сходи, пожалуйста, на кухню, скажи, что я скоро спущусь на обед.

— Да, конечно.

Она ушла и закрыла за собой дверь. Крюков глазами показал на стул и продолжил подписывать дорогой паркеровской ручкой.

Ну чистый чиновник, только крепкий и поджарый. В той моей жизни он дожил до начала двухтысячных, несколько раз баллотировался в мэры, губернаторы и даже депутаты. Но в какой-то момент старые методы продвижения в политике работать перестали, а сам Крюков перестроится под новое время не смог. Потом он попал в тюрьму, где и сидел на момент моей гибели в депо. Ну или умер, не помню.

Это я сейчас вспоминал, ведь всем этим я не интересовался тогда. Раньше для меня и моих знакомых Крюков был кем-то вроде городской страшилки, что разозлишь братву, придёт страшный пивзавод и всех поубивает. А вот сейчас это реальность.

Пачка для подписей почти уменьшилась. В углу кабинета стоял телевизор-двойка, выключенный. Рядом с ним на стойке лежало несколько кассет. Конечно же, среди них был фильм Крёстный отец, многие бандиты его обожали, как и строить из себя мафиози тех времён.

Дверь открылась, медленно вошёл Душман, хрустя газеткой в руках, и сел на стол напротив меня. За ухо он заткнул карандаш, будто собирался разгадывать кроссворды. Глянул на меня и положил на стол конверт.

— Это за Студента и помощь ему с теми залётными, — сказал Крюков. — И что увёз его. Мы такое не забываем.

Конверт открытый, видно краешек купюры вечнозелёных американских рублей. Не особо толстая пачка, зато лишней не будет.

Но я пришёл не для этого.

— Но ты явно пришёл не для этого, — Крюков будто читал мои мысли.

Он закрыл колпачок ручки и убрал её в нагрудный карман пиджака. После дотронулся до кнопки селектора на аппарате, стоящем на столе.

— Забери, я закончил, — сказал он.

Секретарша, виляя задом, забрала пачку бумаг и удалилась. Мы остались втроём.

— Не для этого, верно, — ответил я. — Хочу поговорить насчёт зала.

— Я пробивал эту тему недавно, — Крюков поднялся и подошёл к окну. — Но не лез. Родионов сам пытался чего-то там изобразить, но лажал. А вот потом объяснил, что у него там продумано. Всё рассчитано, и место удачное, лучше старого. Более просторное, да и подтянутся другие люди, более обеспеченные. Больше места, больше прибыли.

— Значит, хочешь так просто забрать зал? — спросил я.

— А что такого? — Крюков пожал плечами. — Это место всё равно кто-нибудь займёт. Не я, так кто-то другой, не сегодня, так завтра. Тем более, Родионов рассчитал компенсацию.

— Не компенсация, а смех.

— Это всё детали. Я тут, знаешь ли, не меценат, я бизнесмен, — Крюков вернулся за стол. — А это выгодная для меня сделка.

— Ты же сам учился в этом зале, — сказал я. — И те, кто с тобой был в самом начале, тоже.

— Во-первых, ты слишком дерзкий, — Крюков поморщился. — Не забывайся, Волков. То, что мы когда-то ходили в один зал, не делает тебя моим другом. Я говорю с тобой только из-за сегодняшнего случая с теми киллерами, иначе бы не пустил на порог. Во-вторых, всё равно уже все из той группы погибли, кто вместе был со мной. А времена меняются. Кто этого не понимает — тот кормит червей в земле.

Он говорил вежливо, не повышая голос. Но уже чувствовалось раздражение. Ещё немного, и он меня прогонит, тогда зал будет потерян.

Думаю, поэтому Семёныч и не хотел к нему идти, знал, что не поможет. Что после раздумий Крюков вполне мог отобрать зал себе для этой же цели. Он же не крёстный отец из фильма со своей честью, а влиятельный бандит, который решил потратить на меня несколько минут своего времени.

— И что, нет никаких альтернатив? — спросил я. — Кроме как забрать зал у Семёныча?

— Предложи другое место где-нибудь рядом, такое же удобное, — он посмотрел на часы. — А теперь, если ты не возражаешь…

— Ещё несколько минут, — я посмотрел ему в глаза. — Времена меняются, ты прав, Игорь. А скоро изменятся ещё сильнее. Всё будет иначе. Без всех этих разборок.

— Мне это говорил один мой знакомый в Москве, из афганцев, — Крюков усмехнулся. — Я прошлой осенью туда ездил. Он тоже сказал, что разборок уже не будет, а потом поехал на Котляковское кладбище… слышал же, что тогда случилось?

— Слышал. Я не про это. Всё это не будет продолжаться вечно, — я сел поудобнее. — Банды появляются и исчезают, кто-то легализуется, кто-то умирает, кто-то идёт во власть. Сами власти, наконец, возьмутся за всё, что упустили. Сначала запретят торговать нелегальной водкой, потом сигаретами. А потом вообще закроют игровые автоматы и казино.

— А это ты же тогда ставил на Тайсона? — Душман впервые что-то произнёс. — Вернее, против него.