Читать книгу "Станция Лихо - Надя Сова"

в соцсетях.

А бабушка… Бабушка знает куда больше, чем говорит. И Фрида наверху тоже знает, кто плачет на лестничной клетке.

Последняя попытка, и я пойду докучать Фриде.

– Баб, поговори со мной!

– О чем угодно, только не об этом, – был ответ.

– Почему? Если ты хочешь меня оградить, то уже поздно, я сама в это попала.

– Потому что еще рано, потому что я не хочу передавать вам все это знание. Мать твою уберегла и тебя тоже уберегу.

– Баб, уже не убережешь… Я видела Лихо, я с ним боролась.

Бабушкино лицо посерело, она прижала руку к груди и медленно опустилась на табуретку, так вовремя подпихнутую домовым.

– Ба-аб, где твое успокоительное? – Я бросилась к всевозможным пузырькам. – Сколько капель?

– Десять.

Вся кухня пропахла валокордином, пока я трясущимися руками отсчитывала несчастные десять капель.

– Домовому дай понюхать.

Мы долго сидели в тишине. Домовой не двигался под столом, только периодически тяжело вздыхал. Бабушка катала по дну стакана оставшиеся капли успокоительного.

– Есть правила. – Бабушка говорила медленно, взвешивая каждое слово. – И главное правило: чем меньше про них говоришь, тем спокойнее и им и нам. А особенно это касается Лихо. Его лучше вообще не обсуждать. Не стоит кликать беду. Я тебе рассказывать ничего не буду. И не одобряю твое желание узнать все самой.

Бабушка сделала паузу и посмотрела на меня. В ее глазах было столько боли, что желания продолжать мучить ее вопросами не осталось никакого.

– Но я понимаю, – опять заговорила она, – что будет хуже, если ты ничего не узнаешь. Тебе там явно что-то еще подарили, помимо этого куска камня. Извини, но ты будешь сама все узнавать.

Я кивнула, встала, поцеловала бабушку в лоб и ушла к себе в комнату.

Бабушка знала и боялась этого знания. Хотелось узнать, откуда у нее это знание, но сейчас было не лучшее время для подобного разговора.

С этими мыслями я включила музыку на телефоне и погрузилась в себя.

Гл. 9

Домовой стучал по батарее. Сначала аккуратно, будто пробуя, выдержит труба или нет, потом постепенно наращивал амплитуду, а под конец уже долбил изо всех сил. Резко переставал и начинал снова.

– Зачем ты это делаешь?

Я уже не могла выносить бесполезный стук. Не получалось сосредоточиться на новой картине, мысли вообще не хотели работать в сторону диплома. Гораздо больше хотелось разобраться в том, что происходит и где я была.

Домовой ничего не ответил, просто продолжил долбить.

– Слышь, домушник, может, прекратишь? – озверела я.

В ответ получила оглушительный вопль, тут же черное пятно пролетело через всю комнату, опрокинуло мой стол с красками, испортило дорогую бумагу, а потом схватило кисточки и стало носиться с ними кругами по комнате.

– Извини, я не хотела тебя обижать.

Пятно заворчало, бросило добычу и устремилось на кухню.

– И как с тобой жить…

Без подарка Зната я не могла его нормально разглядеть, приходилось напрягаться, смотреть искоса или вообще пытаться уловить хоть что-то самым краем глаза. Бабушка уехала за рассадой на другой конец города, поэтому в квартире с домовым я осталась одна. Дружить он со мной не хотел, общаться тоже не горел желанием. На все мои вопросы про плач отвечал молчанием. Но стоило мне сжать в руках ключ, как он сразу начинал ворчать и беспокойно носиться по квартире.

– Плохая вещь, темная. И дал тебе ее темный человек, – постоянно повторял он.

– Знат спасал, – парировала я.

– По чужой указке спасал.

Я нахмурилась. Подобные мысли меня тоже посещали. Мне сложно было принять, что то, что сделал Знат, на самом деле несло в себе благую цель. Даже если это произошло в выдуманном мире, с жизнями, которые не существовали.

– Он не мог спасти себя. – Это было моим аргументом в защиту Зната. Он пожертвовал собой, чтобы вытащить меня.

– Не обманывайся, дочка. – Для домового это все вообще не играло никакой роли. – Все он мог.

– И при этом остался и спасал! – От одного воспоминания, как это существо выглядело, меня пробирал озноб.

– Какой ценой?

– Тот мир все равно ненастоящий, а Лихо есть, в метро живет.

– Ой ли? – Домовой хохотнул так громко, что я подпрыгнула. – То, что он с другой стороны, еще не означает, что его нет. То, что ты попала туда через сон, не означает, что других путей нет. А этот человек просто хотел потешить свое эго.

– Я чувствую другое, – упрямо твердила я.

– Самовнушение – сильная штука. – Домовой полез в обувную полку перекладывать пакеты. – Со временем у вас, людей, память искривляется, вы помните эмоции, потом отголоски эмоций, потом отголоски отголосков. Что-то придумываете, чтобы закрыть пробелы в памяти. Нарушаете логику событий.

– Я чувствую в его силе…

– Скопленной из других знатков, убитых, искалеченных судеб. – Тут мне было сложно поспорить, а домового будто прорвало: – Я чувствую, как живет сейчас тот мир, как погибают одна за другой души и сущи, попавшие в лапы чудовища. Я пытался поддерживать своего брата с той стороны, но там слишком много темного теперь. Тебе никто ничего не расскажет, даже не пытайся поднимать тему метро. И таких, как ты, не ищи. Вырвалась, молодец, живи спокойно, дом Лихо только избегай, и будет тебе счастье. А эту хрень выкинь. Она притягивает темное. Захочешь поспорить, приходи. Но что делать, не спрашивай, не будет ответа. Врал мальчик тебе, себе, всем врал. Только Лихо не смог обмануть.

– Вы ошибаетесь.

– Переубеди меня.

Больше он ничего мне не сказал.

Было бесполезно задавать вопросы, водить рядом ключом или мешать раскладывать пакеты. Домовой молчал; съежился, стал сам похож на старый черный пакет.

Я напомнила себе, что домовой не человек и логика у него другая. Голоса в голове подтвердили – другая, и это нормально. Бабушка говорила, что домовой не разговаривает, и я была уверена, что он длиннее односложных предложений ничего не может выдать. А сейчас я услышала от него целую лекцию. Так значит, все он может, просто не хочет. Или все дело в ключе? Ключ дает мне возможность общаться с ним намного… продуктивнее.

Стоило попытать счастья у Фриды, может, сегодня она больше настроена на разговор, чем вчера. Я поднялась, собрала разбросанные кисточки, вытерла лужу краски и вышла из квартиры. В подъезде было тихо, лифт укатил куда-то наверх, хлопнула дверь – и снова тишина. Я двинулась в сторону лестницы: пройти один лестничный пролет было быстрее, чем ждать тесную кабину.

Задержалась возле