Читать книгу "Жена на четверых - Ксения Кожина"

Жаль, что братья идут комплектом! Одного из них я бы с удовольствием вычеркнула из списка мужей.

— Девочка, ты должна понять. Наша раса не любит делиться женщинами. Даже в нынешнем положении, когда приходится мириться с другими мужьями, на этом фоне происходят самые страшные дрязги и тихие войны. Никто из нас не готов позволять другим членам клана касаться тебя. Даже если это будет обычная прислуга.

Лучше бы извинился, демон чешуйчатый!

— То есть сейчас было меньшее из зол? — хмуро уточнила я. Довольную улыбку на лице нагаасура так и хотелось стереть. — Или ребёнок не считается?

— Дэйчи не ребёнок, — теперь пришла очередь Акайо хмуриться. — Просто на данный момент возбуждение было бы последним, что он мог испытать, одевая тебя. Все узнала? Можем приступать?

Одеяло скинула на одном упрямстве, нижнее белье и вовсе снимала, стискивая зубы. Кажется, румянец всё-таки проступил на моих щеках.

Традиционный свадебный наряд нагаасуров был не просто странным, он был порочно-прекрасным, насколько вообще могут слиться эти два понятия воедино. Мелкая россыпь разноцветных камней, соединённая тонкими цепями серебряного цвета между собой, притягивала взгляд и заставляла дрожать, когда Акайо цеплял её на моё тело. Каждую грудь словно стянули мельчайшей сеткой, соски Акайо специально чуть сжал и прокрутил между своих пальцев, как только они затвердели, то тут же попали в плен между плотно сомкнувшихся камней. Даже думать не хочу из чего сделана эта одёжка и сколько она стоит. Но видимо нагаасуры действительно очень серьёзно подходят к свадебным приготовлениям, тратя столько денег, лишь бы богиня обратила своё внимание на возбуждённую женщину и стала свидетелем обряда. Когда моей покровительнице приносят дары, то бижутерия считается чуть ли не оскорблением. Хочешь порадовать богиню — принеси настоящие минералы, если не хватает средств — самолично испеки хлеб. Что-то мне подсказывает, что здесь примерно те же порядки.

Дыхание сбилось, я чувствовала каждый камешек касающейся моей груди. Соски ныли, желая, чтобы их приласкали и освободили из плена. Да и мой внешний вид, похоже, вызывал у Акайо те же чувства и желания. Он всё так же молча одевал меня, осторожно касаясь кожи, словно случайно поглаживает пальцами. Только глаза опять почернели, и дыхание стало прерывистым. И я бы сказала, что чернота признак возбуждения хвостатых мужчин, если бы вчера был хоть один такой намёк во взгляде Кэйташи.

— Девочка, ноги поставь шире, — хрипло попросил Акайо.

По телу словно горячая волна прошлась с головы до ног, на секунду задержавшись внизу живота. Интересно, можно ли ласкать голосом так же, как руками? Если да, то у Акайо это отлично получается.

Просьбу выполнила, ещё не понимая, что меня ждёт. И ощутила острое желание их сомкнуть обратно, когда тонкая цепочка, украшенная круглыми камнями, будто бусы, от солнечного сплетения и до самого сокровенного опустилась вниз. И ладно бы просто опустилась! На её конце был одет примерно трёхсантиметровый камень, который Акайо легко просунул внутрь меня, так что «бусики» натянулись между губ, касаясь чувствительной горошины.

Я вспыхнула до самых кончиков волос, а Акайо очень тихо и хрипло предупредил:

— Его нельзя вынимать до конца первой половины обряда. Тебе придётся напрячь мышцы, чтобы рубин не выпал.

Громко сглотнула, осознавая своё положение.

Со спиной Акайо разобрался быстро. Даже очень. Я не успела прийти в себя, как на меня накинули багровое покрывало, пряча все драгоценности, и предложили руку.

— Идём, понтифик будет даже рад начать церемонию чуть раньше.

И я действительно пошла, опираясь на предложенную руку. Стоны сдерживала чудом. Я не только напрягла все мышцы, но и узнала множество чувствительных точек своего тела. И я, быть может, смирилась бы и попыталась отрешиться, только вот при каждом движении цепь «бусин» между ног натягивалась, тёрлась о клитор и посылала острые разряды удовольствия. Когда мы дошли до алтаря, у меня появилось стойкое ощущение, что были бы на мне трусики и их бы пришлось выжимать.

Понтифик действительно был не против. Более того, весь вид несчастного мужчины выражал искреннюю надежду на скорейшее избавление. От нас. И никакого смирения по отношению к ближнему своему не было. И даже то, что мои женихи терпеливо и с уважением в глазах ждали, когда уже седеющий мужчина закончит подготовку к обряду, никак понтифика не успокаивало. Кончик тёмно-синего хвоста так и постукивал по полу, а движения были резкими и неловкими. И это в его-то годы! Уверена, что срок служения богини у него немаленький.

Откуда-то из-за алтаря он достал несколько холщовых мешочков, высокий на тонкой ножке кубок и бронзовую практически плоскую чашу, украшенную витиеватой росписью. Ещё несколько минут понтифик смешивал содержимое мешочков между собой, тщательно отмеривая количество порошка, прежде чем наполнить им кубок. Чаша так и осталась пустой. А после легко и как-то ловко перехватив нож в руке, повернулся к нам.

— Готовы? — Его размеренный голос эхом отразился от стен и вернулся к нам в несколько раз усиленным.

Братья кивнули, а я смогла лишь отстранённо отметить, что приготовления понтифика успокоили. Это давало надежду, что обряд пройдёт, как положено. Второй раз чудовищный брачный наряд я не надену. Все мои силы уходили на то, чтобы оставаться в сознании, а не сползти на пол, позорно застонав. Кэйташи молча передвинулся, встав рядом со мной и отодвинув Акайо. Теперь уже не я держалась за старшего из братьев, а Кэйташи придерживал меня, обхватив рукой за талию и расположив кольца хвоста вокруг моих ног.

Если бы я могла, то благодарно ему улыбнулась. Камень внутри меня чуть сдвинулся вниз, намереваясь выскользнуть, и я сильнее сжалась. Внизу живота медленно нарастала пульсация, по ногам, казалось, уже текла собственная влага, и дыхание контролировать получалось все хуже. Мой первый стон, сорвавшийся с губ, совпал с началом молитвы понтифика.

Его голос звучал сладкой тихой песней. Слова были в основном необычные, но некоторые я угадывала. Они были похожи на те, что зачитывал жрец в моем храме, призывая богиню, только диалект был другим — более древним что ли. Молитва становилась все громче, постепенно появилось эхо и стало казаться, что читает молитву не один нагаасур, а целый маленький хор.

Минуты казались вечностью. Не знаю, как чувствовали себя мои мужчины, но меня накрывало жгучее нестерпимое желание получить вместо рубина кое-что более существенное. Перед глазами так и стояла вчерашняя сцена в мыльне и движения Кэйташи сначала медленные, завораживающие, потом более быстрые, жадные, поцелуи от которых не хватает дыхания и разрядка настолько мощная, что тело после неё не слушается. Картина перед глазами была до такой степени яркой, что казалось я сейчас кончу, стоит чуть переступить с ноги на ногу, позволив маленьким «бусинкам» ещё раз потереться о чувствительную горошину.

Немного отрезвила острая боль в ладони. По всей видимости, понтифик уже сцедил кровь братьев в кубок и сейчас пришла моя очередь. Я следила за каждой каплей, боясь поднять глаза. Особенно стыдно было перед Кэйташи, который, безусловно, прочитал все мои мысли. Его дыхание было тяжёлым, прерывистым, как и у меня, словно мы вдвоём преодолели безумную гонку. Но тяготило не это. То чувство мнимой свободы тела и духа, что должно было охватить меня с головой так и не пришло. Желание набирало все новые оборы, разрывая на части. Ещё немного и я буду молить братьев о сексе. Да всё что угодно, лишь бы почувствовать твёрдый член, скользящий внутри меня.