Читать книгу "Банда возвращается - Андрей Воронин"

Старик приглушил радио и взял из рук Ольги Борисовны новую чашку горячего чаю.

– Подлей-ка мне еще бальзама, – сказал он.

Ольга Борисовна посмотрела на него с укоризной, но от замечаний удержалась. Чувствовалась школа.

– Поверните мне кресло к столу, – скомандовал Прокофий Климентьевич.

«Поднимите мне веки», – Бондаровичу послышались гоголевские интонации.

Александр не сделал попытки помочь женщинам двигать кресло, понимая, что они привыкли справляться сами и не следует постороннему человеку вмешиваться в уклад дома.

Виктория что-то заботливо поправила в «обмундировании» старика.

– Подстрелила кавалера, ворошиловский стрелок? – грубовато-ласково сказал он ей. – Шучу, шучу, – старик легонько потрепал Викторию по плечу. – Сейчас расскажете мне все, что можно… Я так понимаю, что молодой человек имеет прямое отношение к делу?

Виктория смотрела на старика с любовью:

– Да, дедушка. Это оперативник из ФСБ, майор Бондарович, он входит в следственную группу.

– Не помню такого студента, – заметил старик с удивлением. – Бондарович, говоришь?..

– Дедушка много лет преподавал следственную работу в высшей школе КГБ, – пояснила его удивление Виктория. – Он хорошо знает практически весь кадровый состав. Представляете, какая память!..

– Я начинал в системе МВД, – сказал Бондарович – и не сильно слукавил.

– Ну, тогда Кожинов и подавно не подпустит вас к делу, – с понимаем заметил старик и кивнул в сторону коллекции. – Интересуетесь оружием, молодой человек?

– Очень впечатляет.

– Понимаю… Вон там, пониже, рапиры, настоящая «епископская голова» – марка Петра Мюниха из Золингена, шестнадцатый век.

– Петра Мюниха, вы говорите?..

Банда скромно пожал плечами; он давно уже не бывал в такой ситуации: уютный быт, всезнающий уважаемый дедушка…

Признался старику:

– К сожалению, мне почти ничего не известно о холодном оружии. Но даже просто несведущему человеку нетрудно догадаться, что коллекция здесь собрана уникальная.

– Уникумов здесь немного, – с улыбкой поправил Прокофий Климентьевич, – но есть довольно редкие клинки, – он внезапно перешел на другую тему. – В какой вы структуре, Александр Владимирович?

– Это недавно созданная служба – борьба с вооруженными формированиями и бандитизмом.

– A-а, – протянул старик, – борьба «двух концепций», контроль «авторитетов»… Передавайте привет Щербакову, – Виктор Семенович его, кажется, зовут. Весьма способный человек, весьма. Правильно сделали, что к нему перешли. Умеет своих людей и использовать, и уважать, и беречь… Какого-то Глушко действительно взяли?

Речь старика время от времени перебивалась кашлем, он прижимал к губам платок, вытирал губы, и если бросал старый платок на пол, то ему немедленно подавали новый.

Бондарович неторопливо попивал чай, присматриваясь к новым знакомым, размышляя о том, зачем все-таки лейтенант Макарова привела его в этот странный дом. Пока что он уяснил для себя только то, что у этой чемпионки богатая родословная и что девица весьма непроста. Как непрост и этот упорно цепляющийся за жизнь старик, который вперебивку, как на классическом допросе, ведет домашний разговор. «Что ж, разберемся и с этими загадками».

Старику ответила Виктория:

– Да, дедушка, Кожинов сейчас допрашивает его. Похоже, что здесь замешаны финансовые проблемы на телевидении.

Дед понимающе кивал:

– Финансовые проблемы… Это для многих камень преткновения.

– Глушко и Смоленцев не поделили какие-то деньги, и Смоленцев выгнал его из телестудии. Тот организовал свое производство клипов и живет неплохо, – хотя и нельзя сказать, что процветает. Но сейчас перед выборами выделяются большие средства на поддержку новых каналов. Причем выделяются они не только президентской командой.

– Да, – подтвердил дед, – деньги сейчас есть и у Зюганова, и у Вольфовича, и Брынцалов скупиться не будет, и Лебедь имеет поддержку. Так что есть из-за чего подраться. Мне не понятно только одно, почему эти отношения они решили выяснять в Доме? Более подходящего места не нашли?

Виктория задумчиво склонила голову:

– Глушко психически неустойчив, к тому же, по-видимому, наркоман…

– Да, надо знать, кого в дом приглашаешь… – значительно заметил старик.

– Утром будет известно больше, – Виктория незаметно взглянула на Александра, – будем надеяться, дедушка, что версия Кожинова подтвердится. Но даже и в этом случае, думаю, многие попытаются использовать скандал, чтобы очернить Президента и его команду. Из этой истории не выйти без потерь. И еще та предстоит заваруха…

– Конечно, это очень удобный повод, чтобы поворошить и грязное, и чистое белье, – согласился Прокофий Климентьевич. – А вы что думаете по этому поводу, молодой человек? Обстановка, я понимаю, для вас не очень знакомая; вам привычней, когда вокруг «по фене ботают»… – старик снова закашлялся – надрывно, с болезненной гримасой на лице.

Александр заговорил со всей серьезностью:

– Думаю, что у каждой партии будет своя версия, отличная от кожиновской, зато согласная с собственной политической линией. Мнение майора-следователя – мое то есть мнение – в этой чехарде никого интересовать не будет.

– Ну, почему же, молодой человек? – не согласился старик. – Как раз к независимому и неопытному в политической «чехарде» человеку есть резон обратиться. От кого еще ждать в руки козырь?

Бондарович усмехнулся:

– Если у меня будет в руках столько «козырей», сколько сегодня, Прокофий Климентьевич, то играть окажется нечем. Заметьте, что сейчас мне бы следовало находиться в камере допросов и разговаривать с задержанным, а не пить ваш бесспорно замечательный чай, – Банда кивнул на свою опустевшую чашку. – Где, кстати, можно достать в Москве рижский бальзам? Много лет его не видел.

– Рижский бальзам вам, мил человек, по сегодняшнему времени может прислать только старый товарищ из славного города Риги, а насчет использования отрицательной информации вы не правы. Этой ночью многие дорого заплатили бы за то, что услышали бы от вас, будто майора ФСБ изолируют от хода следствия. Такое у вас, я полагаю, складывается впечатление?

Бондарович смолчал, отметив про себя точность попадания, и старик понял его молчание.

– Вот видите. Представьте себе, какой крик подняла бы, к примеру, «Правда» или «Сокол Жириновского» вокруг такого заявления. Вот это был бы им козырь; вот это была бы сенсация – почище задержания Глушко…

– Вы же понимаете, Прокофий Климентьевич, – на этот раз имя старика далось Бондаровичу почти без труда, – о разглашении тайны следствия не может быть и речи. Я – профессионал, и мне не раз – когда не могли обойти – предлагали беспечную жизнь и виллу где-нибудь на Багамах. Правда, не политики предлагали, а урки…