Читать книгу "Только на одну ночь - Джина Шэй"

— Иди на фиг, у меня больничный есть, — запоздало вспомнила я. Пусть я его делала с другим мотивом, но почему бы им сейчас не воспользоваться?

— Похмелье плохо тянет на повод для больничного, — усмехнулся Антон. — Давай оживай. Карицына приедет к трем. Желательно, чтобы ты походила на человека к этому времени. И кстати, позвони Энджи, скажи, что мы с тобой помирились. Мне половина редакции из-за тебя устроила бойкот. Даже Маша.

— Ну, хоть одна хорошая новость, — мрачно заметила я и, обняв ладонями стаканчик с кофе, ушла на кухню. Кофе был не виноват, что его принес мудак. Ну ладно, не мудак, но придурок. Редкостный. И бесконечно меня раздражающий.

Сняла со стаканчика крышку, сделала глоток. Надо же… Угадал. По утрам я всегда пила кофе с молоком, сиропом и стольким количеством сахара, чтобы у счетчика калорий случалась ежедневная истерика. Потом — в течении рабочего дня только черный кофе и зеленый чай. Это он разведку провел или просто везучий ублюдок? Нет, вряд ли разведку, если Маша и Энджи его бойкотировали.

Села на кухонный подоконник, вытянула ноги, скрещивая их, уткнулась носом в стакан. Нарочно не поворачивалась к Антону спиной — догадывалась, какой маневр он наверняка провернет. Тот самый, который он и его дружок уже засветили. “Подставлять тылы” и давать ему повод подойти я не собиралась. Впрочем, от того, что он, пройдя вслед за мной, уселся за мой стол, выложил перед собой мои ключи от машины, а потом опустил подбородок на переплетенные в пальцах ладони и уставился на меня — мне почти не полегчало. Вот как его послать, чтобы до него дошло? Какой-то совершенно упертый баран мне попался.

— Хреново выглядишь, — неожиданно честно заметил Антон.

— Божественный комплимент, — я чуть фыркнула, жмурясь и пытаясь распознать сироп. Мятный? Ну точно мятный! Кофе с мятным сиропом… Ну, ладно, Антон будем считать, что ты не редкостный придурок, а простой. Эволюционируешь на глазах.

— Какие комплименты, дорогая? — Антон с иронией задрал бровь. — Я тебя оттрахать и сейчас и могу, и хочу. Без комплиментов. Да и они тебе нужны разве?

— Хрен меня знает, — я пожала плечами. Нет, не нужны они мне были. Но мне не нравилось, что Антон выбивается из клише среднестатического придурка, который пытался подбивать ко мне клинья. С кофе вон угадал. Правду-матку резал, вместо комплиментов. Что дальше?

— Ну что, пошли “сделаем зарядку”? — нахально улыбнулся Антон, и мне пришлось пошарить по подоконнику, чтобы найти что-то тяжелое.

Увы. Цветов я не выращивала. Нет, были какие-то сансевьеры в горшках в гостинной, чисто для дизайна — за ними ухаживала домработница, но до них было далековато. Повезло ему, что он шутил…

— Таксиста в субботу изнасиловала? — Антон все никак не унимался. Хоть реально за горшком иди. А в тоне-то ревнивые нотки. Блин, вот нахрена я вообще с ним связалась? Один раз переспали. Без обязательств. А у него на меня виды, как у гребанного мужа. А с хера ли?

— Двух, — буркнула я. — А потом пришел сантехник, и мы устроили оргию.

Жаль, что звучало это не очень убедительно. Жаль, что Антон лишь насмешливо ухмыльнулся, будто демонстрируя, что вышел не подкол, а лажа. Дожили. Какой-то мелкий хрен меня стебет, а я даже ответить толком не могу. Докатилась, Светочка, молодец.

— Нет, ну ты либо вали приводить себя в порядок, либо пошли уже трахаться, должен же я хоть как-то удовлетвориться сегодня, — фыркнул Антон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как же он меня бесил, слов не хватало. Вот всей этой своей вальяжной медвежьей тушей, развалившейся на моем стуле, с заброшенными за голову руками. И ухмылочкой этой наглой. И дебильными намеками и шутеечками.

— Жди, раз приперся.

Кофе я допивала как можно неторопливей. Впрочем, Антон, кажется, не так уж сильно и страдал — он зависал на мои ноги, переключаясь с них на грудь. Только поэтому кофе я все-таки допила.

А вот умывалась, подкрашивалась, одевалась я ме-е-едленно. В конце концов, больничный у меня был. Ну и пусть левый и полученный “по-знакомству”. Все-равно он у меня был, и, выходя на работу, я делала этому придурку одолжение. И чем больше он раскрывал свой наглый рот, чем больше на меня пялился, тем большее это было одолжение.

Когда я уже вышла к Антону одетая — я жутко пожалела, что встреча мне предстояла с дизайнером, и я не могла надеть паранджу, пришлось обойтись брючным костюмом цвета васаби (в последней коллекции Мила Карицына играла именно с этим цветом, пришлось подыгрывать).

— Неберт, завязывай, — глухо посоветовала я. Потому что было ощущение, что на меня смотрел голодный зверь, и в уме он уже три раза меня разделал. Да еще засос этот на шее, на видном месте, который толком и не закроешь… То, что Антон на него встрял взглядом, как будто в нем что-то перещелкнуло, было слишком заметно. И я же реально могла уже скоро перейти к рукоприкладству…

— Я вообще молчу, — сипло произнес Неберт, промаргиваясь. — Ты сама, блин, виновата.

— Чем? Тем, что мама тебя не научила слышать слово “нет”? — со всем максимально возможным ядом буркнула я.

— Да какая тебе разница, как я на тебя смотрю? — раздраженно буркнул Антон. — Можешь себе представить, я тоже этим недоволен.

— Это еще почему? — вот это было неожиданно. Я даже почувствовала себя слегка уязвленной, хотя с чего бы.

— Была охота залипать на стерву, — емко отрезал Антон. Ишь ты. То есть я его все-таки тоже бесила, а не только его “шлагбаум” поднимала? Ну что, жизнь прожита не зря.

Диалог на этом подзавял. Ненадолго, правда. Когда я устроилась на заднем сиденье небертовской тачки, вытянула ноги, уложив их на соседние кресла, Антон все-таки открыл рот.

— Это вообще-то итальянская кожа, — мрачно сообщил он.

— А я вообще-то могу на такси поехать, — усмехнулась я. — Вызывать?

Антон раздраженно зыркнул на меня, но повернул себе ключ в замке зажигания.

И правда, почему я не поехала на такси? Это было бы корректней, я и там могла бы разложить на коленях ноутбук, чтобы поколдовать над недописанным еще в пятницу материалом. Наверное, потому, что доставать таксиста было не так интересно, а мне смертельно нравилось дергать Антона за усы, даже сейчас, когда я была категорически не в форме.