Читать книгу "Му-му. Бездна Кавказа - Андрей Воронин"

— Еще бы не ужас! Сестра прямо извелась, места себе не находит, по ночам спать перестала. Сами понимаете, я этого так оставить не могу. Обращался в милицию, так разве они помогут? У них на все один ответ: когда вас изнасилуют или зарежут, тогда и приходите. Ну, есть у меня на примете один тип. Но, прежде чем бить ему физиономию, я должен убедиться — а вдруг он вовсе ни при чем?

— Действительно, — сказала Лена, которой показались весьма привлекательными как решительность, с которой симпатичный Костя встал на защиту сестры, так и его рассудительность. А то ведь есть такие, в горячей воде купаные, которым только дай повод пустить в ход кулаки. А об кого именно эти кулаки чесать, им, по большому счету, безразлично. Свяжись с таким — того и гляди, самой перепадет…

— Вот я и хожу по фотомастерским, — подвел черту Костя, — показываю эти фотографии: а вдруг кто-нибудь вспомнит клиента, который их заказывал?

— Ну-у, это вряд ли, — сочувственно протянула Лена, надув накрашенные губки. — Знаете, сколько их тут за день проворачивается?

— Ну, а вдруг? Может, все-таки глянете?

— Гляну, конечно. Мне не трудно.

Молодой человек расстегнул папку и, вынув оттуда, разложил на стеклянном прилавке несколько фотографий, на которых была изображена какая-то женщина с ребенком — симпатичной, смешливой девочкой лет десяти.

— Что-то ваша сестра на вас совсем не похожа, — с оттенком ревности подозрительно заметила Лена.

— Она у нас в отца, — ничуть не смутившись, ответил разбитной Костя. — А я в маму. Ну, как, не припоминаете?

— А знаете, кажется, припоминаю, — заставив его мигом принять охотничью стойку, нерешительно протянула девушка.

— Ну, ну?..

— Да, точно, помню. Мне еще показалось странным, что у такого мерзкого типа такие симпатичные жена и ребенок.

— Мерзкого?

— Да ну его! Черный, как головешка, небритый, разит, как от козла… И еще пристает.

— Черный? Негр, что ли?

— Да какой негр! Этот… лицо кавказской национальности! Я еще почему его запомнила. Сам кавказец, а заказ сделал на фамилию Иванов!

— Так, может, он и не кавказец вовсе?

— Ну да! Что я, кавказцев не видела?

Разбитной Костя покосился в сторону окна. Там, за окном, примерно в полукилометре, невидимый отсюда, шумел, бурлил и вонял, как поставленный на огонь гигантский чан с помоями, Черкизовский рынок. Лена не лгала: девушка, вынужденная ежедневно добираться в этот район общественным транспортом, наверняка насмотрелась на кавказцев и прочих гостей столицы досыта, и тот факт, что гости вели себя здесь, как законные хозяева, вряд ли ее радовал.

В этот момент звякнул дверной колокольчик, и в мастерскую, лишний раз подтверждая правдивость слов Лены Курасовой, вошел гражданин ярко выраженной восточной наружности, одетый дорого и кричаще, как одеваются жители Кавказа и Средней Азии, преуспевшие на ниве рыночной экономики. Подойдя к прилавку, он принялся разглядывать выставленный на продажу товар. Выражение лица у него было брезгливо-надменное; от него густо тянуло дорогой туалетной водой, натуральной кожей и хорошим табаком.

Костя задернул «молнию» папки, в которую только что спрятал фотографии, и сосредоточил свое внимание на новом посетителе.

— Случайно, не этот? — спросил он так, словно кавказец был неодушевленным предметом или глухонемым.

— Нет, — ответила слегка растерянная Лена.

Неторопливо повернув голову, кавказец смерил Костю с головы до ног холодным, слегка удивленным взглядом. Он смотрел так, словно в его присутствии вдруг заговорил стул, и не просто заговорил, а сказал какую-то в высшей степени неуместную глупость. Разбитной Костя выдержал этот взгляд, не моргнув глазом, и ответил на него широкой, во весь рот, откровенно оскорбительной улыбкой. Он не был скинхедом или неофашистом, однако, как всякий коренной москвич, слегка недолюбливал приезжих. Помимо дерматиновой папки и немолодой «Лады», Костя имел звание мастера спорта по боксу, первый разряд по пулевой стрельбе, диплом юриста и разрешение на ношение огнестрельного оружия, каковое в данный момент лежало в наплечной кобуре под его спортивной курткой. Все это давало Косте возможность иногда проявлять свою неприязнь к лицам кавказской национальности, за что он был неоднократно порицаем своим шефом, которого глубоко уважал — не настолько, впрочем, глубоко, чтобы, вняв его увещеваниям, отказать себе в удовольствии немного подразнить очередного «хача», возомнившего себя хозяином жизни.

Видимо, прочтя что-то в его взгляде, кавказец все так же молча отвернулся, купил две алкалиновые батарейки и гордо удалился.

— Так как насчет сегодняшнего вечера? — спросил Костя, засовывая папку под мышку.

— Я подумаю, — с улыбкой ответила Лена.

— А как я узнаю результат ваших размышлений? Может быть, дадите телефончик?

Записав на листке для заметок номер своего мобильника, Лена отдала его Косте, и тот, распрощавшись, покинул мастерскую. Сквозь стекло витрины Лена видела, как он, идя к машине, говорит с кем-то по телефону. Она подумала, что он говорит с сестрой, но это была ошибка: Костя звонил своему шефу, владельцу и директору частного сыскного агентства «Ольга», в котором уже третий год трудился в качестве оперативника.

Примерно в это же время темно-зеленая «Нива», немного поплутав по улицам Вязьмы, остановилась напротив трехэтажного жилого дома с высокой двускатной крышей и крошечными балкончиками, построенного немецкими военнопленными на рубеже сороковых и пятидесятых годов прошлого века. Сидевший рядом с водителем невысокий крепыш лет сорока сверился с бумажкой, на которой был записан адрес, и удовлетворенно кивнул. Сутулый мрачноватый водитель поворотом ключа заглушил двигатель, и в тесноватом прокуренном салоне наступила тишина, нарушаемая лишь доносившимися снаружи азартными воплями детворы, что строила в небольшом сквере снежную крепость.

Коренастый пассажир внимательно вгляделся в мельтешащие там детские фигурки и снова удовлетворенно кивнул.

— Вон она, — сказал он водителю, указав на девочку лет десяти в белой курточке с меховым воротником, что, морщась от натуги, катила в сторону возводимой крепости здоровенный, в половину ее роста, снежный ком.

Водитель заглянул в фотографии, которые веером, как игральные карты, держал в руке сосед, и перевел взгляд на детскую площадку.

— Она, — согласился он. — А вон и мамаша.

Коренастый посмотрел туда, куда указывал палец с желтым от никотина ногтем, и в третий раз кивнул, увидев молодую, со вкусом одетую женщину, что стояла поодаль, наблюдая за игрой детей. Помахав рукой, она подозвала дочь к себе и стала ей что-то объяснять, попутно поправляя шарф. Девочка слушала, приплясывая на месте от нетерпения, а потом вывернулась из ее рук, бегом вернулась к своему снежному кому и уперлась в него обеими руками, немного напоминая жука-скарабея, катящего в норку навозный шарик. Мать с улыбкой посмотрела ей вслед и, поплотнее запахнув шубку, двинулась в сторону дома.