Читать книгу "Экстаз - Бертрис Смолл"

— Нет. Не знала. И была удивлена не меньше остальных.

— Придет день, Зинейда, когда я возьму своих сыновей и покину Каву, — тихо признался Дагон. — Не могу позволить, чтобы плоды чресл моих были проданы и погибли на поле брани, сражаясь за очередного безымянного короля. Я законный наследник трона Арамаса, и брат не смеет занимать ни моего места, ни места моих детей.

— Ты не можешь вернуться, — покачала головой Зинейда.

— Я должен вернуть свое наследие, — настаивал Дагон.

— Не можешь, — повторила Зинейда. — Выслушай меня, Дагон, и внимательно. Год в Каве равен двадцати пяти в том, другом мире. Это одна из причин, по которым мы сумели защитить наше королевство от захватчиков и мародеров. Мы продаем воинов, предварительно напоив их специальным зельем, чтобы они могли существовать за пределами Кавы, торгуем шелком, сукном, драгоценными камнями и считаемся чем-то вроде легенды для тех, кто живет за горами. Мы познали тайну и можем управлять временем. Оказываясь в их мире, мы живем в том времени, но когда возвращаемся в Каву, оказывается, что прошло всего несколько дней. Ты не рожден в Каве и, когда покинешь город, мгновенно состаришься. Здесь для тебя время остановилось. Сколько прошло с тех пор, как тебя купили? Год? Значит, в лучшем случае минует еще один, прежде чем ты доберешься до Арамаса. За те несколько недель, что ты тут пробыл, там пролетело шесть лет. Шесть лет, Дагон! Можешь ты вообразить, сколько всего случилось за этот срок? Ты сам сказал, что здоровье отца подточено и именно поэтому брат поспешил от тебя избавиться. Он, вне всякого сомнения, успел взойти на трон, и Аурея родила ему детей. Вернувшись, ты принесешь в Арамас гражданскую войну.

Останься здесь, рядом с Халидой, ибо ты любишь ее. Смотри, что случилось сегодня. Королеве, которая должна была отречься, объявлено, что она будет править до самой смерти, а потом корона перейдет к ее наследницам. Это огромные перемены для Кавы. Кто знает, может, будут и другие? И сыновьям королевы найдутся дела получше, чем сражаться за чужих государей?

— Думаешь, подобное действительно возможно? — вздохнул Дагон.

— Все возможно. Все, хотя нужно терпеть и надеяться. Я не единственная мать, которая по ночам рыдает от тоски по утерянным сыновьям. Верно, мужчины стоят ниже женщин, поскольку склонны к насилию, жестокости и алчности, но почему и они не могут измениться? И если ты покинешь Каву, кто поможет им в этом? Я верю, что богиня привела тебя сюда не только ради Халиды. Она знает, что настанет срок, когда женщины Кавы научатся жить с мужчинами, не угнетая их. Ты — ключ к этим переменам.

— В твоих словах много мудрости, — задумчиво согласился Дагон.

— Останься с нами, — негромко попросила она.

— Это трудное решение, — покачал головой Дагон.

— Знаю, однако я избрала тебя не только из-за исполинского мужского достоинства, но потому, что верила в твой ум и волю.

Дагон громко рассмеялся и поцеловал руку Зинейды.

— Должно быть, в молодости ты была очень коварна и хитра, — заметил он.

— Я и сейчас такова! — хмыкнула сводня.

— Господин мой Дагон, консорт Кавы! — позвала Халида.

Обернувшись, он увидел жену, стоявшую в центре безлюдной арены. Пока он беседовал с Зинейдой, амфитеатр опустел.

— Господин, очнись и проводи меня домой, — попросила королева. — Мы должны спокойно поговорить о том, что случилось сегодня, а кроме того, на тебе лежат определенные супружеские обязанности, которые необходимо выполнять, если мы в один прекрасный день собираемся подарить Каве новую правительницу.

— Ты ненасытна, моя королева, но ничего не поделаешь. Слушаюсь и повинуюсь, — откликнулся Дагон, поднимаясь.

— Значит, ты останешься, — тихо заметила главная сводня.

Взгляд синих глаз Дагона был прикован к Халиде. Халида, его прелестная супруга, его королева. Его возлюбленная. На свете нет другой такой. Сильная. Умная. Отважная. И такая уязвимая! Она нуждается в нем и нужна ему!

— Останусь, — кивнул он и, сбежав по ступенькам королевской ложи, страстно обнял жену. Улыбающаяся королева и ее счастливый супруг-консорт покинули арену рука об руку.

— Ну и ну, дорогая, — прошептал Вернус невестке, — что за день! Интересно, что же будет дальше?

Зинейда, взяв его под руку, объяснила:

— Мы стали свидетелями начала новой эры, Вернус. Одна Сунева знает, что произойдет.

— Вероятно, — сухо буркнул Вернус. — Кстати, дорогая, надеюсь, ты пригласишь меня к ужину? В этом случае я расскажу тебе и Дурантису, что вытворяли наши влюбленные последние несколько дней. Устроили настоящую оргию и пригласили того белокурого красавца, садовника Адона. Он-то и поведал мне…

Вернус понизил голос и повел Зинейду к выходу.

— Не может быть! — воскликнула та, выслушав особенно непристойные подробности, но в голосе звучало скорее нечто вроде зависти, чем негодование. — Ты уверен?

— Адон, дорогой мой мальчик, во всем доверяет мне, — самодовольно заметил Вернус. — Но нам пора, сестрица. Брат мой Дурантис, несомненно, захочет обо всем узнать.

Они медленно направились к главной площади Кавы, где уже начинался праздник в честь изъявления воли богини, воли, которая навсегда изменит жизни и судьбы всех обитателей Кавы.