Читать книгу "Вообрази себе картину - Джозеф Хеллер"

Петера Минуита сместили, и когда в 1667 году, по завершении второй англо-голландской войны, остров перешел к англичанам, ни компания, ни голландское правительство так и не получили обратно бус и рыболовных крючков общей стоимостью в двадцать четыре доллара.

Голландцы действовали в этой второй англо-голландской войне, стоившей им всех их владений в Северной Америке, гораздо успешнее англичан. Они неустрашимо заплывали в ближайшие к Лондону реки, чтобы захватить или уничтожить суда, составлявшие гордость флота Его Величества, а также высаживали десанты по всему английскому побережью.

Однако Англия представляла собой монархию и, стало быть, могла создать империю. Голландия же была республикой и создавала только торговые представительства.

Таким образом, по заключенному в Бреде мирному договору 1667 года Голландия получила открытый рынок рабов в Суринаме, на неисследованном берегу Южной Америки, в обмен на Новые Нидерланды, в которые и без мирного договора уже поналезло английских колонистов. Шестидесятиоднолетнему Рембрандту оставалось прожить два года.

Мильтон напечатал «Потерянный рай».

За год до того, как женился и умер Титус, Голландия захватила Суматру.

Десятая часть награбленного добра, полученная от голландской Вест-Индской компании, позволила принцу Фридриху Генриху вторгнуться в южные Нидерланды, пока его эрудированный секретарь Константин Хейгенс писал на латыни замечательные мемуары, в которых предсказал, что двое молодых живописцев плебейского происхождения, найденных им в Лейдене, проявят таланты столь безмерные, что превзойдут всех своих предшественников. О Рембрандте он написал, что тот отличается отменной способностью проникать в самую суть изображаемого и охвачен стремлением перевести на язык красок то, что видит глазами разума.

Латынь Хейгенса трудна для понимания, а суждения его ошибочны. Картина «Иуда», которой он расточает неумеренные хвалы, настолько комична по современным меркам, что способна довести до колик практичного американца, если таковой пребывает в игривом расположении духа.

Хейгенс советовал Ливенсу продолжать писать портреты, а исторические полотна оставить Рембрандту.

Вследствие чего Ливенс принялся за исторические полотна. А Рембрандт создал множество портретов и статичных фигур, на которых главным образом и основывается убежденность наших современников в его гениальности.

Любая картина Рембрандта, на которой кто бы то ни было изображен в движении, либо нехороша, либо написана не Рембрандтом. Потрясающий «Польский всадник», находящийся в нью-йоркской «Коллекции Фрика», и нехорош, и написан не Рембрандтом. (Впрочем, офорт Рембрандта, на котором монах предается блуду посреди поля, это совсем другая история.)

Оба молодых живописца отвергли совет Хейгенса съездить в Италию, дабы изучить Рафаэля и Микеланджело и уяснить, как их превзойти.

Они самонадеянно заявили, что лучшие итальянские полотна давным-давно перекочевали на север и что все итальянские влияния, какие им только потребуются, они вполне могут впитать, разглядывая полотна голландских художников, которые в этой самой Италии уже побывали.

Ливенс, надеясь разбогатеть, перебрался в Англию, где и разорился. Тогда он перебрался в Антверпен, где разорился вторично.

А Рембрандт перебрался в Амстердам — через год после того, как нидерландские рыболовы выловили рекордные тринадцать миллионов галлонов сельди, восемьдесят процентов которых пошло на экспорт. Он поселился в доме своего художественного агента на Бреестраат в том самом году, когда голландцы основали поселение на реке Делавэр.

После «Доктора Тюлпа» (1632) Рембрандт стал зарабатывать больше денег, чем когда-либо мечтал, больше, чем ему, как он ошибочно полагал, удастся потратить. Среди пятидесяти полотен, датированных Рембрандтом к концу 1633 года, имеется и прочувствованный портрет его матери, ставший собственностью короля Карла I Английского и написанный вовсе не Рембрандтом.

В 1633 году он отпраздновал обручение с Саскией, сделав серебряным карандашом ее портрет, а когда в 1634 году был оккупирован остров Кюрасао, они поженились. Саския выглядит милой и простоватой, имеющей склонность к полноте, общую у голландок той поры, пивших и евших, как уверяют, с не меньшей охотой, чем мужчины. Они отпраздновали медовый месяц, наняв поверенного для сбора долгов, недополученных Саскией.

На следующий год голландцы вторглись в Бразилию, дабы учредить там прибыльное сахарное дело, а также высадились на Формозе, Виргинских островах и Мартинике. Они разделывали китов на Шпицбергене, пока англичане строили поселения в Коннектикуте, а у Рембрандтов родился и умер первый ребенок, и в том же году Рембрандт написал «Автопортрет с Саскией», который показывает его восторженно купающимся в успехе с вульгарным хвастовством, не делающим чести им обоим.

Саския сидит у него на коленях, словно кабацкая шлюха. Рембрандт с безразличием собственника обнимает ее рукой за талию, а в другой держит наотлет бокал, провозглашая тост в собственную честь, и, похоже, гордится, будто павлин, теми яствами, которыми уставлен стол.

В последние годы его жизни, пишет голландский биограф, никогда с ним не встречавшийся, Рембрандт радовался, если ему выпадало в течение дня съесть кусок хлеба с сыром или селедкой.

Это один из двух автопортретов Рембрандта, на которых он улыбается во весь рот; на другом, сделанном в шестьдесят лет, художник походит на человека, далеко перевалившего за восемьдесят, и выглядит со своей обращенной временем в руины улыбкой совершенно безумным. Вот этот автопортрет безупречен.

К той поре они с женой уже перебрались из дома Эйленбюрха в снятое ими жилище, и Рембрандт беспечно транжирил время в аукционных залах и художественных галереях, пока в городе Кембридже, штат Массачусетс, закладывались основы Гарвардского университета, имевшего целью подготовку пуританских священнослужителей и выросшего в процветающую школу финансов и бизнеса, что и составляет его теперешнюю славу.

В год основания Гарварда Рембрандт закончил первое из трех последних полотен, живописующих Страсти Господни и предназначавшихся для принца Фридриха Генриха, что не помешало голландцам укорениться на Цейлоне за год до того, как они вышибли португальцев с Золотого берега в Африке, между тем как у них на родине потерпела крах торговля тюльпанами, что привело к ужасающим общенациональным бедствиям. Луковицы этих легко вступающих в мутации евразийских растений семейства лилейных упали в цене до того, что стоили теперь не больше, чем их собственный вес в золоте. Куча людей, разорившись, покончила с собой.

Голландцы оккупировали в Индийском океане остров Маврикий и, обзаведясь дубинками, начали с увлечением забивать до смерти птицу додо.

В 1639-м они сменили португальцев в Японии, переставшей с тех пор допускать к себе любых других европейцев, хотя в конце июля супружеская чета породила дочь, получившую при крещении имя Корнелия и через две недели скончавшуюся, а Рембрандт с Саскией в том же году возбудили дело о клевете против тех ее родственников, которые громко клеветали на Саскию, что она будто бы погрязла в мотовстве.