Читать книгу "Ведьмина звезда. Последний из Лейрингов - Елизавета Дворецкая"

А потом, когда все будет улажено, она сама подойдет к Хагиру и скажет: «У меня есть добрые вести насчет вашего дела. Все может сложиться так, что твой вожак будет освобожден безо всякого выкупа». И он недоверчиво посмотрит на нее, не понимая, что это значит. А она скажет… Ах, скорее! Вдруг он тоже проснется рано? Хлейне было жаль упустить хоть мгновение, которое она могла бы провести с Хагиром, и она ускоряла шаг. При этом она совсем не беспокоилась, а понравится ли фру Гейрхильде ее дружба с квиттинским гостем. Внешне Хлейна оставалась послушной дочерью, но внутреннюю власть над ней фру Гейрхильда утратила давно – она удивилась бы, если бы узнала, как давно! Уговор с загадочным отцом тоже не тревожил Хлейну – может быть, его уже нет в живых и вторая застежка никогда не вернется к первой. Хлейна не хотела признавать, что на нее имеют права какие-то таинственные люди, которые за двадцать лет ни разу не напомнили о себе. Однажды всякий переступает черту, за которой хозяин своей судьбы – только он сам.

На середине склона Хлейна вдруг споткнулась. Взмахнув руками и с трудом удержав равновесие, она стремглав кинулась вперед: какая-то сила толкнула ее прочь с этого места. Пробежав несколько шагов, Хлейна обернулась, зябко прижав руки к груди и ощущая тревожную дрожь. Ничего особенного, простой кусок тропы, крупный песок и пестрая галька, две тонкие березки у самой обочины… Земля усыпана желтыми листьями, похожими на круглые позолоченные застежки… Сколько людей здесь ходит… но именно здесь она спотыкалась и раньше. Как будто тут протянута невидимая веревка. Но почему так холодно? Дурное место! Хлейна плотнее запахнула плащ и пошла быстрее. Она еле бредет, замечтавшись, а Фримод тем временем уйдет от жертвенника и хороший случай для беседы будет упущен.

На опушке, обращенной к усадьбе, высился украшенный резьбой идол Бальдра, перед которым жители округи приносили жертвы. Жертвенник перед идолом Фрейи, сложенный из белых полупрозрачных камней, был сооружен по воле Фримода ярла. Именно богиню Фрейю, Всадницу Кошек, дарящую плодородие, процветание и любовь, Фримод ярл наиболее почитал и ее отраженный образ видел в глазах каждой молодой женщины, даже не очень красивой лицом. Зимой он приказывал расчищать его от снега и зажигал огонь, чтобы осветить путь богини, с осени до весны в слезах ищущей своего мужа. И часто в любое время года Фримод ярл начинал свой день, встречая рассвет возле ее белого жертвенника.

Сейчас он сидел на земле перед жертвенником, глядя, как пучок колосьев медленно тлеет, пуская в небо тонкий столбик дыма. Вокруг становилось все светлее, солнце вставало. Следя за столбиком дыма, Фримод ярл поднял голову…

Меж стволов священной рощи возникла женская фигура. Девушка в белой рубахе, красном платье и с золотыми цепями на груди казалась видением, небесной девой, сотканной из красок рассвета и белизны облаков, ожившей мечтой, вышедшей прямо из мыслей самого Фримода ярла, и он потряс головой, поморгал, стараясь отогнать наваждение. Прекрасное виденье засмеялось, и Фримод вскочил на ноги.

– Хлейна! – изумленно воскликнул он. – Это ты?

– Это не я! – гордо и притом лукаво заявила девушка. – Это норна, вестница твоей судьбы, о доблестный и славный герой! Ты столь усердно возжигал огонь в честь прекрасной Фрейи, что она обратила на тебя свою милость и послала меня возвестить тебе о твоих будущих подвигах!

– Да? – Фримод ярл подошел поближе, радостно улыбаясь. Слова о милости Фрейи, тронутой его поклонением, он понял в определенном смысле, который был ясно написан на его лице. – И о чем же ты хочешь мне поведать в сей рассветный час, о норна?

– Я хочу указать тебе путь к новым победам и к славе! – торжественно провозгласила Хлейна и даже подняла руку, подражая валькирии с рисунка на одном из поминальных камней у ворот усадьбы.

Теперь она не улыбалась, ее глаза казались огромными, и под их загадочным, значительным взглядом несколько игривое настроение Фримода ярла вдруг сменилось трепетом и благоговением. Мелькнула даже мысль, уж не сама ли это Фрейя явилась к нему под видом Хлейны… Да нет, она всегда была с причудами. Хлейна выросла у него на глазах, Фримод ярл привык к ней и даже к мысли, что мать вырастила для него невесту, он знал все ее платья, украшения, которые сам же дарил после удачных походов, знал все ее привычки, вкусы и привязанности, но притом смутно чувствовал, что под этим, внешним, в ней есть еще какое-то скрытое внутреннее содержание, которого он, неплохо на свой лад знавший женщин, в Хлейне никак не мог понять. Иной раз он ласково смеялся над ее чудачествами, но иной раз, вот как сейчас, попадал в плен обаятельной загадки, всерьез играл с ней в ее странные игры и против воли верил, что перед ним стоит норна, надевшая облик Хлейны, как платье. Это было то самое внутреннее, которого он никак не мог разглядеть, и перед ним он терялся, как перед чем-то непостижимым для его прямого и трезвого образа мыслей.

– Гостям в твоем доме нужна твоя смелость, крепость духа и острота меча, – продолжала Хлейна. – Помоги им вернуть из плена их вожака. Сделай это, и подвиг прославит твое имя на весь Морской Путь.

– Ты желаешь этого? – уточнил Фримод.

– Да, я желаю. – Богиня с гордым достоинством кивнула, а в глазах ее промелькнула улыбка. – Я желаю, чтобы Стормунд Ершистый получил свободу без выкупа. Позор – платить выкуп такому негодяю, как Вебранд Серый Зуб, и позор позволить сделать это людям, нашедшим дружбу и гостеприимство в твоем доме. Пора положить конец его бесчинствам, и тот, кто сделает это, прославит себя и свой род навеки. Торопись, Фримод ярл! – лукаво предостерегла норна, и в ее улыбке уже виделась вернувшаяся Хлейна. – Как бы какой-нибудь иной герой не опередил тебя и не отнял славный подвиг!

– Никогда! – пылко заверил Фримод ярл, как будто стоял перед самой богиней. – Я привезу тебе его голову!

– Ой, нет! – Хлейна отскочила и в ужасе замахала руками. – Какая гадость!

Теперь норна окончательно стала прежней Хлейной, и Фримод рассмеялся, глядя на нее с умилением и восторгом. Каждый раз, после того как она удивит его какой-нибудь выдумкой, он чувствовал к ней еще более горячую любовь.

– А что я получу в награду за подвиг? – с намеком спросил он и придвинулся к ней ближе.

Хлейна отодвинулась и прижалась спиной к толстой березе.

– А разве доблесть требует еще награды в придачу? – лукаво ответила она, но в голосе ее слышался намек, что какая-то награда все же будет. – Разве она не награда сама по себе? Мужчина ведь совершает подвиги ради подвигов, верно?

– Верно. – Принимая в расчет этот скрытый намек, Фримод снова придвинулся и хотел взять ее за руку, но Хлейна отстранилась и передвинулась дальше за березу. Так ускользает собственная тень, сколько не стремись и не пытайся с ней сравняться. Фримод тянулся за девушкой, как привязанный, но поневоле должен был соблюдать сдержанность: в священной роще даже ничтожное принуждение будет оскорбление самим богам. – Мужчины совершают подвиги ради подвигов. Но мне сдается, я совершил уже достаточно всяких подвигов, чтобы даже самая разборчивая девушка посчитала меня достойным женихом. Я верно говорю?