Читать книгу "Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна - Сэмюэл Дилэни"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так и есть. «ТВ-пятьдесят пять» кто-то взломал. Нет, не знаю как. Свяжитесь лучше с генералом Форестером в…
– Капитан, диспетчеры говорят, что вы подаете сигнал на взлет! Это вне моей компетенции, но вам следовало бы…
– Капрал, мы что, взлетаем?!
– Конечно. Ты же сама отдала приказ, экстренный выход в гиперстазис.
– Коготь еще даже не подключился, идиот!
– Но ты ведь дала добро тридцать секунд назад. Да подключился он. Я только что говорил…
Коготь, громыхая, подошел к Ридре и рявкнул в микрофон:
– Я стою рядом с ней, ту’ица! Хочешь врезаться в Беллатрикс? Или вынырнуть в центре новой? Без у’равления сносит в сторону самой большой массы!
– Но вы только что…
Позади них что-то заскрежетало. Резкий рывок.
В динамиках голос Альберта Вер Дорко:
– Капитан Вон!
Крик Ридры:
– Идиот, вырубай генераторы стас…
Но свистящие звуки генераторов уже перекрывали фоновый рев.
Еще рывок. Она еле удержалась за край стола, увидела, как взмахнул когтем пилот.
И…
…С тобой вступила в нерушимый пакт молчания…
Абстрактные мысли в голубой комнате. Номинатив, генитив, элатив, аккузатив-один, аккузатив-два, аблатив, партитив, иллатив, инструктив, абессив, адессив, инессив, эссив, аллатив, транслатив, комитатив. Шестнадцать падежей финского существительного. Странно: а есть языки, где только единственное и множественное. Американские индейцы обходились даже без числа. Кроме сиу, но там множественное было только у одушевленных. Голубая комната круглая, теплая, гладкая. А по-французски и не скажешь просто – теплая: либо жаркая, либо еле теплая. Если нет слова, как об этом подумать? Да даже если и есть слово, но нет нужной формы – то как? Надо же, в испанском пол есть у всего: у собаки, у стола, у дерева, у консервного ножа. А в венгерском все бесполые: он, она, оно – одно и то же слово. Ты мой друг, но вы мой король – так говорили на английском времен Елизаветы I. Но в некоторых восточных языках, где почти нет ни родов, ни чисел, вы мой друг, вы мой родитель, а ВЫ мой священник, а ВЫ мой король, а Вы мой слуга, а Вы – мой слуга, которого я завтра же рассчитаю, если Вы не возьметесь за ум, а ВЫ – мой король, с чьей политикой я совершенно не согласен, и в голове у ВАС не мозги, а опилки, а ВЫ, может, мне и друг, но если ВЫ еще раз мне такое скажете, я ВАМ такую затрещину влеплю…
И кто вы вообще такой?
Как тебя зовут? – думала она в круглой теплой голубой комнате.
Мысли без имени в голубой комнате: Урсула, Прискилла, Варвара, Мария, Мона, Натика: соответственно Медведица, Старая Дама, Болтушка, Горькая, Обезьяна и Ягодица. Имя. Имена? Что в имени?[8] В каком я имени? В земле моего отца его фамилия шла бы на первом месте: Вон Ридра. В родных краях Молльи я бы вообще носила не его фамилию, а фамилию матери. Слова – имена вещей. Во времена Платона вещи были именами идей – как еще лучше описать платоновский идеал? Но действительно ли слова – это имена вещей, или произошла смысловая путаница? Слова символизируют категории вещей, имя же выделяет одиночный объект. Имя у чего-то, для чего нужен символ, выглядит нелепо, смешно. Символическое обозначение чего-то, что требует имени, тоже нелепо. Воспоминание: порванная занавеска, его пьяное дыхание, ее негодование, скомканная одежда под обшарпанной дешевой тумбочкой. «Иди сюда, женщина!» И она шепчет, до боли в руках сжимая латунный карниз: «Мое имя – Ридра!» Индивидуум, вещь, выделенная из своего окружения и отделенная от остальных вещей в этом окружении. Для индивидуумов символы не годились, так были изобретены имена. Меня изобрели. Я не круглая теплая голубая комната. Я – кто-то в этой комнате. Я…
Все это время глаза ее были полуприкрыты. Теперь она подняла веки, решила встать – и наткнулась на сеть. От неожиданности она задохнулась, упала назад; повернулась набок, чтобы посмотреть на комнату.
Нет.
Она не «посмотрела на комнату».
Она «что-то на что-то».
Первое «что-то» было крошечной вокабулой, которая означала непосредственное пассивное восприятие: не только визуальное, но и слуховое или обонятельное. Второе «что-то» – три такие же микроскопические фонемки разных тонов: одна сообщала, что помещение кубическое, примерно двадцати пяти футов в длину, вторая указывала на цвет и вероятный материал стен (некий голубой металл), третья служила одновременно и заполнителем, обозначающим место для отсутствующих индикаторов функции (которая пока Ридре неизвестна), и грамматической меткой, позволяющей, если нужно, дать отсылку ко всей этой ситуации при помощи одного символа. Причем четыре звука пронеслись у нее в мозгу и оформились во рту быстрее, чем громоздкие три слога только одной «комнаты». Вавилон-17. Она и раньше ощущала подобное с другими языками: что-то распахивается, расширяется, принуждает сознание расти. Но сейчас, сейчас чувство было такое, будто линзу, расфокусированную с незапамятных времен, вдруг навели на резкость.
Она снова попыталась сесть. Функция?
Для чего это помещение? Медленно приподнимаясь, грудью она уперлась в сетку. Что-то вроде больничной палаты. Она посмотрела вниз на… нет, не на сеть, а на созвучие из трех гласных, каждая из которых обозначала соединение в трехточечном переплетении, причем самый низкий тон созвучия соответствовал самым слабым точкам сети. Стало очевидно, что, если разорвать нити в этих точках, вся паутина распадется. Но если просто биться и дергаться, не выберешься. Все решило название на этом новом языке. Переход от «запоминания» к «знанию» произошел, пока она была…
А где она была?
Предвкушение, восторг, страх! Она заставила себя вновь свернуть на английский. Думать на Вавилоне-17 было все равно что вдруг глубоко-глубоко увидеть воду на дне колодца, который только секунду назад казался мелкой ямкой. У нее закружилась голова.
Через мгновение она увидела остальных. Коготь лежал в огромном гамаке у дальней стены; она заметила свешивающуюся через край лапу. Два силуэта поменьше с другой стороны – это, наверное, ребята из взвода. Во сне один повернулся, и показались блестящие черные волосы – Карлос. Третьего она разглядеть не могла. Любопытство маленьким противным кулачком сдавило какой-то важный орган у нее в животе.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна - Сэмюэл Дилэни», после закрытия браузера.
