Читать книгу "Дочь моего друга - Алайна Салах"

В те редкие моменты, когда Илюха появлялся где-то с женой, я испытывал чувство, отдаленно напоминающее брезгливость. Когда Дарья начинала взахлеб симулировать семейное счастье, рассказывая, какую машину ей подарил Илья и в какую страну они в скором будущем поедут, я разворачивался и уходил. Потому что не мог не задаваться вопросом: а ты, Даша, продолжала бы эту комедию ломать, не дари тебе Илья шмотки с пятизначным ценником и цацки от Картье? Он несколько лет у меня в клубе, не скрываясь, со шлюхами малолетними зависает — даже набитая дура два плюс два сложила бы. Но она, не моргнув глазом, продолжает своим счастливым браком козырять и трепаться о неувядающих чувствах между ними. А смогла бы она вот так его любить годами — без подарков, без надежды? Отойти в сторону и просто любить не за то, что крутой ресторатор и бабок навалом, а потому что Илюха - это просто Илюха. 

Если девки рядом с ним мне раньше просто не нравились, то сейчас стали вызывать отвращение. Потому что Малышев для них один из многих, перед кем они готовы раздвинуть ноги, и потому что девок таких, как они, тысячи. И на фоне этих тысяч Яна как золотой слиток в горе намытого песка — я больше таких не знаю. А потому и пятак простреленный никак не рубцуется и по-прежнему ноет. Уникальность не оставляет равнодушным.

Яна заливисто смеется, а потом неожиданно оборачивается ко мне. Слишком пристально смотрел. Улыбка на ее губах меркнет, но через секунду воскресает, и в ответ я тоже ей улыбаюсь. Странное чувство испытываю — в груди по-прежнему ноет, но на душе светло. Потому что она здесь, в Лондоне, идеально вписалась в здешнюю атмосферу, и потому что среди всех присутствующих она самая красивая. Парень рядом с ней тоже на меня смотрит. Он мне совсем не нравится — слишком зализанный и слишком фальшивый у него оскал, но в данный момент мне нет дела, кто он и какое отношение имеет к Яне. Сейчас я просто счастлив ее видеть.

18

Андрей

— Здравствуй, Андрей, — улыбается Яна, когда мы останавливаемся друг напротив друга. Путь мы проделали поровну: она отделилась от своей компании, а я пошел навстречу. — Вроде видела твое имя в листе спикеров и все равно удивилась.

— Тогда можешь представить, каково мне. Я-то твоего имени нигде не видел.

— Ну, вообще, меня здесь и не должно было быть, — Яна пожимает тонкими плечами и задорно щурится. — Решилось буквально дня два назад, когда маркетолог не смог полететь. Дима, — она делает легкий кивок головой назад, намекая на своего зализанного спутника, — предложил мне его сопровождать, и я, разумеется, согласилась. Ну а кто бы отказался? Это же Лондон, в конце концов. Третий мой любимый город после Москвы, разумеется.

Я слушаю ее и невольно впитываю изменения в ее внешности и поведении: выглядит немного повзрослевшей, возможно, из-за макияжа, уверенной и довольной жизнью. И я вновь испытываю странное чувство: гордость за ее утонченную красоту и самодостаточность, которые есть в ней, невзирая на молодость, восхищение ее зрелостью — ни обид, ни упрека нет в ее глазах. Разговаривает непринужденно и спокойно, шутит, излучает такую доброжелательность, что я готов подолгу с ней стоять. Говорить самому желания не возникает — есть желание слушать ее. О Яне я долгое время намеренно ничего не узнавал, но сейчас, когда мы встретились, хочется, и побольше.

— А как у тебя дела, Андрей?

— Все хорошо. Клуб работает, «Метелица» тоже, а про открытие «Хлеб&Соль» ты и сама знаешь от отца. 

— Не только знаю, но и хожу, — тон Яны становится шутливо-кокетливым. — Это недалеко от моей работы, и я иногда выбираюсь на обед.

— В «ГазИнвесте» плохо кормят?

— Ну знаешь, надоели эти магаданские креветки и камчатские крабы, — выражение ее лица становится заносчивым, но через секунду она сдается и начинает смеяться. Я тоже позволяю себе засмеяться, но не над шуткой, а потому что ее смех заразителен. 

— Жениться не собираешься, кстати? 

— Нет, не собираюсь. Много лет не женился, почему что-то должно измениться сейчас?

— Может быть, тебе, наконец, встретилась правильная женщина. 

Повисает пауза. Яна смотрит на меня, я смотрю на нее, пока думаю о том, каковы шансы, что она меня отпустила. И понимаю, что эгоистично не хочу, чтобы она отпускала, но, если и так, я за нее рад. Не за себя, а именно за нее, потому что девочка Яна достойна быть счастливой. Вот настолько она меня сразила — я желаю ей счастья, каким бы оно ни было в ее представлении.

— Ян, хочу тебя кое с кем познакомить, — прилизанный возникает из-за ее спины и собственнически кладет руку на талию. Словно не разглядывал меня издалека все это время, делает удивленное лицо и вытягивает вперед свободную ладонь: — А вы Андрей, правильно? «ИнтерРед»?

— Смолин Андрей Вячеславович, — пожимаю его руку в ответ и вновь смотрю на Яну. Нет, она не с ним, и его лапища на ее талии, скорее, ей мешает. Она ничем это не выдает: по-прежнему улыбается и стоит непринужденно, но я все равно это знаю. 

— Дмитрий Оленичев, начальник маркетинговой службы «ГазИнвест», — нарочито четко и громко представляется прилизанный. Он совершенно точно мне не нравится. И дело вовсе не в ревности, а в том, что он не подходит ей, а подойти уж очень хочет. И во мне видит опасность, потому хорохорится чинами и ладонь жмет, старательно применяя силу. За годы я научился чувствовать мужское приветствие — по ним много чего можно сказать о собеседнике. Оленичев - это как его ладонь: старается выглядеть жестким, а на деле — поролон.

— Здравствуйте, — подошедшая Инга встает по правую руку от меня и, широко улыбнувшись компании, наклоняется ко мне ближе.

— Меня тут в разговоре с Сергановым классная идея посетила. 

— Расскажешь позже. Это Инга Кравцова, — я смотрю на Яну, которая с застывшей на губах улыбкой разглядывает нас. — Директор «Хлеб&Соль». Инга, это Яна Галич, дочь моего партнера.

Судя по взлетевшим бровям, Кравцова такому совпадению удивлена, но вида не подает и приветствует Яну. Та улыбкой и кивком головы здоровается в ответ. 

— Очень приятно, Инга.

Прилизанный остается за бортом диалога, а этого его понтовитая душа, очевидно, выдержать не может, и он тянет Яну в сторону. 

— Ну что, пойдем? Денис Александрович как раз освободился.

Они уходят, а Инга начинает оживленно рассказывать о кулинарных мастер-классах, которые можно проводить раз в месяц в одной из точек на Арбате. Я слушаю ее, а перед глазами нестираемыми субтитрами маячит один и тот же вопрос: Счастлива ли она? Точно ли счастлива?

***

Кирилл Федоров сам ко мне подходит, и мы, вооружившись стаканами с виски, целый час обсуждаем его гостиничный бизнес. Приятно иногда не говорить о своем, а послушать человека с позитивным опытом, тем более что рода наших занятий в чем-то пересекаются: я организую питание и досуг, а Федоров — отдых.

— Секрет раскроешь свой? Правда, что ты матрасы эксклюзивно у немцев заказываешь? Не от первого человека слышу, что в твоих номерах спишь как убитый.