Читать книгу "Ривердейл. Прочь из города - Микол Остоу"

– Мы тоже можем немного отдохнуть. Даже когда электричество опять включится, у нас впереди будет долгая трудная ночь.

* * *

Мы сидели бок о бок в темноте несколько минут. Я прислушивался к дыханию Ронни, к размеренному ритму вдохов и выдохов.

– Как ты думаешь, как там Бетти и Джагхед? – спросил я наконец.

– Растерялись, наверное, – ответила она. – Но ничего не поделаешь, пока генератор не заработает, они не смогут сюда спуститься. В случае перебоев с питанием, длящихся больше пары минут, дверь в подвал автоматически блокируется.

– Почему?

– Создается что-то вроде убежища. – Она помолчала. – Понимаю, это звучит глупо. Можешь списать это на старческую паранойю.

Я рассмеялся:

– Вот уж никогда бы не подумал.

– Ну хоть смеешься наконец! – Она шутливо стукнула меня. – А до этого был так серьезен.

– У меня еще с самой вечеринки душа не на месте, – признался я. – Прости. Старался, но так и не сумел с этим справиться. Не стоило тебя этим грузить.

– Очень любезно с твоей стороны. Но, во-первых, я и сама способна о себе позаботиться, – сказала она. – А во-вторых… Я говорила не только о сегодняшнем дне, после вечеринки. Я имела в виду все лето. После выборов студенческого совета. После… – Она неуверенно смолкла.

– После моего ареста, – подсказал я.

– Пойми меня правильно, это очень важно. Помнишь, я говорила, что ты имеешь право на собственные чувства, мало того – ты должен их иметь. Я говорила серьезно. Но мне очень тяжело видеть тебя таким. Тяжело сознавать, что это моя вина.

– Ты ни в чем не виновата, – возразил я. Всякий раз, когда она говорила что-то подобное, ее слова резали как кинжал.

– Виноват отец. Мой отец. Он бы на тебя и не посмотрел, если бы ты не стал встречаться со мной. Может, я и не была активной участницей твоих мучений, вернее будет сказать, что первопричина всего – то, что мы вместе.

– Это лишь наши догадки, – запротестовал я. – У твоего отца множество дел с множеством разных людей. Никакой гарантии, что он рано или поздно не вышел бы на меня, даже если бы мы не встречались.

Мы оба рассмеялись, признавая грустную реальность этого. А что нам еще оставалось делать?

– Есть в этом что-то шекспировское. Неизбежность, – признала Ронни и провела пальцами по моей руке. – Но я не жалею, что мы вместе. – Она помолчала и продолжила слегка неуверенным тоном, какой я не привык слышать от бесстрашной Вероники. – А ты?

– Боже мой, Ронни, конечно нет. – Я прижал ее к себе. – Знай: что бы ни случилось, какие бы потрясения нас ни ждали, я тебя люблю. Всей душой. Всегда буду любить. И никогда не пожалею об этом. Даже не хочу думать о том, что было бы, если бы мы не встретились. Это было предначертано. – «Фу, как слащаво. Но с ней надо говорить начистоту».

– Это хорошо, – сказала она. – Потому что это чувство взаимно.

Меня с головой захлестнули чувства. Боже, как я ее люблю! Я обнял ее, стал целовать, сначала ласково, едва касаясь губами, ее волосы щекотали мне щеку. Потом все жарче и жарче. Я стремился к ней и никак не мог насытиться.

И в эти минуты мы уже ни о чем не говорили.

* * *

– Надеюсь, Бетти и Джаг не слишком перепугались.

– Да, признаю, это отключение длилось дольше, чем я ожидала, но все равно считаю его нелепой случайностью. А эти двое наверняка найдут чем заняться. – В голосе Ронни прозвучала хитрая усмешка. – Мы же нашли.

Я рассмеялся:

– Если затемнение продлится еще немного, это не конец света. Мы нашли неплохой способ убить время.

Ронни тоже рассмеялась:

– Это верно.

Но через минуту ее голос снова стал серьезным. Задумчивым.

– Арчи, – начала она, – я рада, что мы здесь и что можем смеяться над такими грустными вещами. Я уже сказала, ты заслуживаешь и этого, и гораздо большего. Но знаешь… я понимаю, почему ты так взвился из-за дурацких бестактных комментариев Реджи. Естественно, тебе волноваться не о чем. Но мне понятно, почему он тебя так зацепил.

Я вздохнул:

– Не хочу становиться ревнивым бойфрендом. Не хочу становиться таким, как он. И дело не в том, что я тебе не доверяю. Но мы с Реджи всегда соперничали. Не могу даже вспомнить, когда это началось. Мы с этим родились и выросли. И он положил на тебя глаз еще тогда, когда ты только появилась в школе. Как и все ребята. И я их прекрасно понимаю.

– Если бы я считала, что мое призвание – быть объектом ухаживаний, то была бы польщена, – сказала она. – Но я, как видишь, сильная женщина с независимым характером и способна сама за себя постоять.

– Он хитер.

– Он змея подколодная, – согласилась она. – Некоторые шутки, которые он выкидывал в мою бытность здесь, потрясают сложностью. А это, допускаю, во многом объясняет твою тревожность. Помнишь, как он убедил нас всех, что умирает, чтобы Джози пошла с ним на бал выпускников? Дьявольский замысел. Безумный. Но здесь все дело в Джози. Он всегда к ней неровно дышал. А не ко мне. И не слушай, что он тебе говорил. Реджи есть Реджи, этим все сказано.

– Все равно, – возразил я. – Дыма без огня не бывает.

Она замолчала, задумалась. С этим спорить она не могла.

Вспомнить о Джози – не лучший способ успокоить меня. Если бы Реджи не был так зациклен на том, чтобы заполучить Джози, они с Ронни не стали бы…

Уф. Даже вспоминать не хочется. Но после всего, что произошло на вечеринке, я не мог выбросить эти воспоминания из головы.

* * *

Дело в том, что в прошлом году, когда вскрылась дурацкая шутка Реджи с «предсмертным желанием», Джози не списала его полностью со счетов. Хоть она и не хотела быть его девушкой, но все равно питала к нему какие-то сложные чувства. Среди прочего – ей нравилось ощущать его чувства к ней. И подпитывать их, но строго в меру, время от времени. Так, чтобы он снова и снова возвращался и просил еще. Нет, она не была жестока. Так поступают люди, раздираемые противоречивыми чувствами.

Той зимой мы в школьном театре ставили «Суровое испытание». (С каких это пор ривердейлской школе нужен предлог, чтобы начать охоту на ведьм?) Все было готово, декорации установлены, артисты выучили свои роли и, волнуясь, ждали премьеры.

И тут разразилась чума.

Шучу, шучу. Это не было похоже на черную смерть или что-то подобное, хотя в Ривердейле можно ожидать чего угодно. Но артисты разболелись, и о спектакле не было и речи.

Мононуклеоз. «Поцелуйная болезнь». И заражены, кажется, были все.

Рано или поздно мы тоже сляжем.

Все началось с общешкольного объявления. Мы были на генеральной репетиции, до премьеры оставалось два дня.