Читать книгу "Ничего невозможного - Людмила Астахова"

Но светить голой задницей перед охраной не так постыдно, как распинаться для двух сотен упрямых ослов в мантиях.

Поистине неимоверными усилиями канцлер довел дело до решающего голосования и, к видимому невооруженным взглядом облегчению, получил необходимые две трети голосов. К этому моменту рубашка Росса насквозь пропиталась потом, язык покрылся сухой коркой, а перед глазами мельтешили огненные мушки…

…Когда в раскрытый в крике рот влетела муха, Росс просто раскусил негодяйку пополам и выплюнул на землю. Какая брезгливость, когда мухи разной масти и размера тут везде — роятся целыми тучами над головами людей и животных, ползают по лицам мертвецов, залезают под одежду? Какое-то мушиное царство.

— Огонь! — скомандовал полковник Унрейн.

Дьявол! Как он умудрился сохранить перчатки белыми? Неужели берег с самого начала? Вот ведь франт!

Воды едва хватает, чтобы не сдохнуть от жажды. Ни о какой стирке и речи быть не может, не говоря уже о регулярном бритье. Все насквозь провоняли потом и обросли бородами.

Три десятка пушек разом выплюнули пламя, через несколько мгновений стена кехтанского форта окуталась красно-бурым облаком, и в разные стороны полетели куски кирпичей. Гром канонады поглотил восторженные вопли пехоты. Проклятый форт держался до последнего, и каждый день осады только увеличивал количество жертв с обеих сторон…

— Там женщины и дети, милорд.

— Там солдаты и пушки, дьявол раздери!

Накануне маршал Джевидж предложил генералу Барссу выпустить из крепости штатских, под свое честное слово и письменные гарантии их неприкосновенности. Тот отказался наотрез. Сказал что-то в высшей степени высокопарное. Вроде «Бесстрашные не сдаются!».

— Огонь!.. Огонь!

Снова оглушительный грохот и дым, заволокший половину ослепительного неба, смешавшийся с полчищами мух.

— Вперед! В пролом!

— А-а-а-а!

— Залп!

Солдаты бросились в атаку, пользуясь замешательством защитников. Артиллеристы, как всегда, не подвели, разрушив крепостную стену до основания. Теперь осталось не дать кехтанцам опомниться, и тогда пехота завершит разгром уже внутри форта.

Джевидж успел вытереть шейным платком грязное и липкое лицо, прежде чем вражеский снаряд из чудом уцелевшей пушки взорвался почти рядом с ним, единым махом лишив и сознания и будущего…

— Пить хочу, — только и смог вымолвить Джевидж, когда обрадованный Айриз Гутторн полез к нему поздравлять и крепко жать руку в знак признательности.

И тут откуда ни возьмись рядом оказался экзорт и сунул в руку большой стакан с водой.

— Держите, милорд. Холодная и чистая.

Росс припал губами к краю сосуда.

— Ох, мать честная! Еще и с лимоном. Морран, клянусь, вы мне жизнь спасли, — простонал он.

Маг-телохранитель подхватил подопечного под руку и почти незаметно вывел его в прохладный темный коридор. Спасать жизнь канцлеру — это, между прочим, у мэтра Кила работа такая.

Там Джевидж по стеночке опустился на длинную узкую лавку и какое-то время сидел с закрытыми глазами, приходя в себя. Сердце колотилось, как бешеное, где-то в горле.

— Ты сильно сдал, — тихо и мрачно, чтобы никто посторонний не услышал, сказал контр-адмирал Гутторн, устроившийся рядом, чтобы продолжить начатый еще до заседаний разговор.

Морран только удивленно рот раззявил. Вот это да! Такое неслыханное панибратство.

— Медленно помираю, но время еще есть, — признался канцлер, не поднимая век.

Видеть, как старый знакомец сочувственно качает головой, не хотелось. Жалость от человека, не знающего пощады прежде всего по отношению к себе, унизительна втройне. Из всех близких только Фэйм умеет обращать ржавчину жалости в золото сочувствия и сопереживания, да еще профессор Кориней. Тот режет правду-матку по живому, словно скальпелем отсекая словесную гниль от живой истины. Ниалу не стыдно пожаловаться, на то он и врач. Хотя и маг…

— Извини, Росс, я не то хотел сказать, — смутился моряк. — Просто ты себя загнал совсем. Сказал бы, что все так безнадежно, я бы надавил с другой стороны. Советник Принг — мой двоюродный кузен по отцовской линии, если помнишь.

— Ну почему же безнадежно? Мы получили субсидирование в полном объеме, потратив на убеждение двух сотен мудаков всего-то на всего четыре часа. Могло затянуться дотемна.

— Ты был в ударе. Особенно в конце. Надо будет что-то подобное завернуть в Адмиралтействе.

Джевидж чуть брезгливо поморщился.

— Ты мне льстишь, Айриз.

Нет, разумеется, флотские и сухопутные военные традиционно друг дружку недолюбливали и взаимно презирали, но знакомство между Джевиджем и Гутторном, позволяющее свободно говорить «ты», произошло еще до того момента, когда Росс отправился в Военную академию, а Айриз ступил на борт шлюпа «Гордый» в качестве юнги. Говоря иными словами, они были дальними родичами и друзьями детства, практически выросли вместе. Во всяком случае, надколотый клык канцлера — дело рук контр-адмирала.

А Морран и не знал, что милорд умеет разговаривать с кем-то как с равным, без раздражения и скрытого подтекста.

— Поздравляю с рождением сына, — улыбнулся Гутторн, отчего в уголках глаз прорезались глубокие лучики ранних морщин.

— Спасибо, Айриз. А у тебя который уже? Ты еще со счету не сбился?

— Седьмой и, даст ВсеТворец, не последний, — похвастался тот. — Мы с Таэн начали рано да все никак не можем остановиться.

Росс ехидно усмехнулся своим мыслям.

Папаша Айриза, восьмой граф Гутторн, не стал дожидаться, пока парень распробует вольной жизни в далеких портах, и женил сына по сговору, едва тому стукнуло двадцать. Что, в общем- то, правильно, ибо видный и высокий лейтенант пользовался огромным успехом у дам, и когда его корабль выходил в нейтральные воды, то сразу же становился холостяком. Восьмой граф справедливо рассудил, что во время побывок на берегу вместо бесконечных попоек сын будет заниматься делом. Например, делать наследников. А тот возьми и втянись в это приятное занятие.

А с другой стороны, разве это так плохо — иметь большую семью? Джевидж частенько в последнее время задумывался на тему: как бы все сложилось, если бы они с Фэйм познакомились на двадцать лет раньше? И пришел к выводу, скорее всего — никак. Он был наглым бессовестным бабником, не пропускавшим ни одной юбки, она — тихой, милой и не слишком красивой девочкой. Какие уж тут чувства?

— Лалил! Черт! Ты где сейчас? Со мной или с Урграйном на совещании? — прошипел обиженно Гриф.

Не след обижать такого мужчину, как Деврай, невниманием в самый ответственный момент. Он и так закрывает глаза на… все. На регулярные отлучки, на тайны и недоговоренности, на отсутствие даже видимости хозяйки в их доме, на нежелание связывать себя брачными узами. Гриф просто любит без каких-либо предварительных условий. За что и ценен сам по себе.