Читать книгу "Она не такая, как все - Энни Уэст"

Аларик заставил себя разомкнуть объятия, зная, что Тамсин сейчас отстранится.

Потрясенная его рассказом, Тамсин потеряла дар речи. Сколько страданий выпало на его долю! Он прятал все свои переживания за маской обаяния.

Очевидно, он очень любил своего брата. Феликс был для него единственным близким человеком.

— Я сожалею, — наконец пробормотала она.

— Я тоже. Каждый день. Но это не умаляет моей вины.

— Не говори так! Ты не виноват.

— Если бы я не соблазнил Диану, ничего этого не случилось бы. Если бы я его остановил…

— Если бы Диана его любила, их ничто не смогло бы разлучить.

За ее ответом последовало молчание, словно Аларик впервые принял во внимание эту идею. Затем он покачал головой:

— Мне не следовало подчиняться зову плоти.

Тамсин не могла с этим поспорить.

— Твой брат винил тебя, потому что был разочарован. Ты не виноват в том, что он полюбил женщину, которая не смогла ответить ему взаимностью.

— Я виноват в том, что предал его. Он заслуживал моей преданности. Я должен был ему помочь. Должен был защитить Феликса от него самого, когда он напился. Я даже это не смог сделать. Я подвел его, когда он во мне нуждался.

Тамсин с трудом сдерживала слезы. Она с самого начала заметила, что он предъявляет слишком высокие требования к самому себе. Было ли это повышенное чувство ответственности результатом того, что отец постоянно к нему придирался?

Тишину нарушил его громкий смех.

— И мне, возможно, придется надеть корону. Управлять страной и защищать ее народ. Как я могу быть уверен, что не провалюсь снова?

Сердце Тамсин разрывалось на части. Неужели он не видит, насколько он способен и талантлив?

Неудивительно, что он постоянно меняет женщин и занимается экстремальными видами спорта. Что не может спокойно сидеть на месте. Постоянная активность помогает ему на время убежать от воспоминаний. Теперь ей стало ясно, почему он ни с кем не хочет сближаться и боится брать на себя ответственность за страну. Еще одного поражения он просто не вынесет.

Она испытывала большое облегчение оттого, что не сообщила ему результаты исследования.

— О, дорогой. — Она принялась покрывать поцелуями его лицо и шею. — Ты должен себя простить. Поверь мне, ты тоже жертва.

Аларик покачал головой:

— Скажи это людям, которые вернулись домой со шрамами, и матери погибшего мальчика.

Тамсин взяла в ладони его лицо:

— У тебя завышенное самомнение, если ты думаешь, что стал причиной всего этого! Твой брат пришел бы в ужас, если бы узнал, что ты винишь себя в его смерти. Неужели ты думаешь, что он хотел бы этого? Ты хороший человек, Аларик. Я доверяю тебе свою жизнь.

— Моя дорогая Тамсин. — Он смахнул с ее щеки слезинку. — Не трать на меня слезы.

Какой же он все-таки упрямый!

Однако это упрямство, равно как и повышенное чувство долга являются неотъемлемой частью мужчины, который ей небезразличен.

Мужчины, которого она любит.

Это открытие лишило ее дара речи. Каким-то образом он незаметно превратился из ее работодателя в ее возлюбленного.

Ее сердце учащенно забилось, руки задрожали.

Она думала, что, поехав с ним, рискнула только своей гордостью. На самом деле ее потеря оказалась куда серьезнее: она отдала свое сердце человеку, не верящему в любовь.

— Мы можем поговорить об этом позже. Тебе нужно поспать.

— Я пойду в другую комнату.

— Даже не думай об этом! Я последую за тобой. — Она уютно устроилась рядом с ним. — Закрой глаза и отдыхай. Я не буду спать, так что ты не причинишь мне боль.

— Я могу привыкнуть к тому, как ты мной командуешь, — поддразнил ее он, напомнив ей прежнего Аларика. — Я слишком устал сопротивляться.

Он положил руку ей на талию и крепче прижал ее к себе, как делал много раз. Только сейчас он искал в ее объятиях не сексуального наслаждения, а утешения и поддержки.

Тамсин надеялась, что он почувствует, как она его любит, и это придаст ему сил в борьбе с призраками прошлого.

Совсем скоро чувство, которое она испытывает к этому человеку, погубит ее, но сейчас оно наполняет ее сердце такой радостью, какой она никогда не знала.

Глава 13

Когда Тамсин спускалась по лестнице, на горизонте уже загорелась розовая полоска рассвета. Поежившись, она плотнее закуталась в шелковый пеньюар. На первом этаже было еще тепло, однако ничто не в силах изгнать холод, поселившийся у нее внутри.

Как она может помочь Аларику и самой себе? Ситуация очень сложная. Она влюбилась в принца Рувингии. В мужчину, который не способен на серьезные отношения. В мужчину, с которым ей не суждено быть вместе.

Аларик привык ко всему самому лучшему. Захочет ли он иметь рядом женщину без роду и племени? Скромную сотрудницу архива, которая сама зарабатывает себе на жизнь?

Она ехала сюда, зная, что это будет ни к чему не обязывающее любовное приключение. Несколько дней назад это ее вполне устраивало. Сейчас она надеется на большее, хотя и знает, что ее шансы равны нулю.

Она любит Аларика. Это одновременно приводит ее в восторг и ужас.

Пока она, проснувшись, лежала в постели, ей пришла в голову одна мысль, касающаяся рукописи Томаса. Если она окажется верной, ей удастся раз и навсегда доказать подлинность документа, а пропасть между ней и Алариком станет еще больше. Несмотря на это, ей очень жаль, что Аларик не хочет садиться на престол. С его чувством долга и энергичностью он стал бы отличным монархом, если бы смог преодолеть свою боль.

Открыв дверь библиотеки, она включила свет, подошла к столу и выдвинула верхний ящик. Достав оттуда блокнот, она помедлила, увидев конверт с надписью: «Тамсин Коннорс». Он адресован ей?

Нахмурившись, Тамсин взяла конверт. Никакого адреса, никакой марки. Только ее имя. Что это значит? У нее возникло неприятное предчувствие.

— Тамсин!

Вздрогнув, она повернулась и увидела стоящего в дверях Аларика. Лицо его было бледным и напряженным. В джинсах с расстегнутым поясом он выглядел просто неотразимо. Ее взгляд скользнул по его обнаженному мускулистому торсу, и она ощутила знакомую слабость в коленях.

— Что ты делаешь?

Его тон напомнил ей о его ночных откровениях. Она пошла к нему, затем, почувствовав себя неловко, остановилась.

— Я пришла за блокнотом и ручкой. У меня появилась одна идея, касающаяся хроники.

— Возвращайся в постель, — сказал он, протягивая ей руку. Это прозвучало не как приглашение, а как приказ.