Читать книгу "Вакансия - Сергей Малицкий"

– Под стать тебе зверек-то, – заметила Маргарита. – В метр девяносто, а то и все два в лежке будет.

– Необязательно, – покачал головой Дир. – Может быть и ниже. Если толстый. Есть кто на примете?

– На примете много кого, да вот в кого целиться – непонятно, – проворчала Маргарита. – И что ж ты его упустил?

– Не было меня дома, – объяснил Дир. – На болота ходил, голубики хотел туесок набрать. Это он без меня тут отметился. Затем и отмечался, что попугать пытался. Сосунок. Но здоров. Беда может быть, если не окоротим.

Дорожкин вздрогнул, услышав слово «сосунок», вспомнил присказки Марфы и заерзал, закорчился, вытряхивая упавшую за шиворот хвою.

– Поздно окорачивать-то, – негромко бросила Маргарита. – Если бы дело коровой ограничилось да кабанчиком, окоротили бы. У тебя чья собака тут обреталась?

– Так Тамарки-травницы, – поднял кустистые брови Дир. – Она ж за папоротником пошла к Макарихе, за брусникой и прочей надобностью, а там клещ нынче лютует, так и прислала ко мне пса. Я уж измаялся, что ей говорить буду.

– Нет уже Тамарки, – вздохнула Маргарита. – О том пока молчок, а то околоточные Кашина прямо у твоей заимки кучи наложат. Но имей в виду, зверек наш за собачкой к тебе приходил не просто так, а по Тамаркиному запаху. До кучи сковырнул и пса, чтобы под корень.

– Да уж какой это был корень – так, корешок, – нахмурился Дир, и Дорожкин вдруг почувствовал, что хозяин заимки вот теперь, сию секунду, мог бы разорвать неведомого зверя голыми руками, пусть и лохматились полосы еловой коры на высоте трех метров. – Значит, окорачивать поздно? Но так он же не сам по себе вызверился? Не из норки выполз? Кто пакостит-то, Марго, не удумала? Кто его завел-то? Марк что говорит?

– Марк по старому делу не разгребется никак, – покосилась на Дорожкина Маргарита. – Не волнуйся, привезет тебе и аккумулятор, и книжек накачает. Все, что ты любишь. О том, кто завел, говорить будем, как завод рассмотрим. А теперь давай-ка займемся делом. Сегодня будем брать. Я так поняла, нычку свою зверь уже прикончил?

– Вчера еще, – кивнул Дир. – Одни кости остались. Я слышал, ночью он на край деревни выходил, да не обломилось там ему ничего.

– Не обломилось, – двинулась к машине Маргарита. – Шепелева товарок в оборот взяла, отбили деревеньку. Отпугнули зверя. За речку он не пойдет, пока не подранок, а деревню еще пару дней Марфа продержит. Жаль, Адольфыч запретил ей своего пса с цепи спускать. Так что будем действовать по старинке. Ромашкин сейчас кабанчика возьмет, нарежет спиральку кровью километров в пять диаметром да заложит тушу в Волчьем овраге. Там и будем ждать зверя. С лежки он поднимется в полночь, на месте будет в час, ну в два.

– Значит, от меня звериный отворот на несмышленышей, – Дир подмигнул Дорожкину, – да утренний отмор, чтобы глаза не слиплись?

– Это уж как водится, – задумалась Маргарита. – Однако и без твоей помощи не обойдемся. Мало ли, здоров уж больно, вдруг мои пули его не возьмут? Сам знаешь, подранку что отворот, что наговор. У Кашина-то хороший калибр, да начинка стандартная.

– Хорошо, – спокойно сказал Дир, шагнул вперед, поднял над головой еловую лапу и добавил, махнув рукой Кашину, что раскинул на капоте уазика газетку с бутылкой и закуской: – Если что, я ему голову откручу за Тамарку. Ну что, Николай Сергеевич? Опять паленкой заливаешься? Нешто тебя фирменная не пробирает?..

Ромашкин вышел из леса уже перед сумерками. Козырнул Кашину, подмигнул горящим пьяным глазом Дорожкину и начал натягивать спрятанную в машине одежду.

– Надеюсь, на приманку что-то осталось? – прищурилась Маргарита.

– Думаю, что половины туши хватит, – довольно рыгнул Ромашкин. – Хорошего кабанчика завалил. Правда, задок я уговорил, но требуха вся на месте. Сделал все в лучшем виде, устроил схрон, приметил место для стрелка, отход, спиральку завернул на два кольца. Что еще надо? Вы-то готовы?

– Готовы, – пробормотала Маргарита, посмотрев на пошатывающихся околоточных. – Дир должен уже подходить к Волчьему оврагу, все проверит и будет ждать нас там.

– На поражение? – вдруг как-то странно то ли прищурился, то ли оскалился Ромашкин.

– Был бы здесь Марк – взяли бы живым. – Маргарита сдвинула кобуру на живот, сорвала клапан, вытащила небольшой револьвер с блеснувшими на деревянных вставках в рукояти золотыми медальонами, откинула в сторону барабан, прищурилась. – А так рисковать не будем.

– Не будем, – подошел Кашин с карабином на плече. – Марго! А что, Марк до сих пор не списал этот детективный кольт с золотыми жеребятами?[10]Да он скоро развалится у тебя в руке!

– Он еще тебя переживет, – спрятала оружие в кобуру Маргарита. – Несмотря на то что у тебя на плече его младший брат. Девяносто процентов успеха в стрелке, так что не обольщайся, коммандос. Ладно, двинулись. До темноты от силы часа полтора, а нам еще два километра по буеракам пробираться, да и на месте надо все по-умному устроить.

– Не сомневайся, Дир устроит все в лучшем виде, – расправил плечи Ромашкин. – Хотя если по уму, ходу-то здесь десять минут.

– Ты хочешь, чтобы и мы на четыре кости встали? – расхохотался Кашин, но Ромашкин только фыркнул и первым раздвинул руками густой ельник.

Идти пришлось около получаса. Дорожкин смотрел на ладную фигуру Маргариты, очарование которой не могла скрыть даже грубая одежда, и думал о том, как живется такой женщине в одиночестве? Правда, с чего он взял, что Маргарита живет в одиночестве? Потому что она сказала о себе, что она одинока? Сейчас одинока, а раньше? Дорожкин попытался представить ее возможного мужа. По всему выходило, что личностью он должен был быть выдающейся. Одно дело согреваться возле жаркого огня, совсем другое – самому оказаться в пламени. Хотя кто он такой, чтобы судить о чужой жизни? Своей-то так и не получилось устроить. Двадцать восемь лет, скоро двадцать девять, а он идет на ночь глядя в странной компании на охоту за еще более странным, если не сказать опасным зверем, да еще при этом не имеет ни оружия, ни малейшего понятия о том, что ему предстоит делать. Чего было хорошего в его жизни после того, как несколько лет назад он вылез на Казанском вокзале из рязанской электрички? Нет, кое-что хорошее было, конечно, вот Машка была хорошей. Она и теперь оставалась хорошей. Просто ошиблась. Приняла веселого парня и трудягу Дорожкина за надежного и удачливого добывальщика благ и обеспечителя достатка. Может быть, так оно и вышло бы, имейся для обеспечения достатка у Дорожкина какой-никакой специальный талант. А симпатия была у нее к Дорожкину, была, еще бы, поначалу даже словно искры летели. А вот у него? Тоже была. Если бы прирос, так бы и тянул из девчонки соки. Или она из него. Отчего же развалилось-то у них все?